Тело Бена изогнулось, когда он поднял самодельную дубину еще выше и резким, жестким движением обрушил ее на голову лонгхорна. Животное беззвучно повалилось на землю, по инерции заскользив вперед, так что Бену пришлось отпрыгнуть назад. Острые рога замерли у его сапог. Бен не двигался, уставясь на поддергивавшегося лонгхорна. На пастбище воцарилась тишина.
— Неужели никто не мог закинуть петлю ему на шею? — наконец спросил Бен, ни к кому в частности не обращаясь, и вздохнув подошел в мальчику, лежащему на земле.
— Ты убил его? — спросил Расс, слезая с Генерала Коттона.
— Нет. Только немного оглушил. Он никому не доставит хлопот какое-то время.
— Как парень?
Адди с трудом успокоила нервничающую Джесси. Как только норовистая лошадь угомонилась, она спрыгнула с нее, отпустив поводья.
— Не слишком хорошо, — мрачно ответил Бен. — Пара сломанных ребер, и рана на голове, могут понадобиться швы. Уоттс, принеси мне иглу и нитку. Остальные за работу. Многим животным еще нужна помощь.
— Папа, — Адди тихо спросила Рассела, — у тебя с собой есть что-нибудь выпить?
— Всегда. — Он вытащил серебряную фляжку с монограммой из одного из многочисленных карманов своего жилета и с ухмылкой протянул ее ей. — Виски сгодится?
— Прекрасно.
Она встряхнула фляжку, пытаясь по плеску определить, сколько виски осталось внутри, и направилась к мужчинам на земле. Бен прижимал кусок ткани к боку лежащего без сознания паренька и нахмурился, увидев идущую к нему Адди.
— Ради Бога, забирайтесь на вашу лошадь, — резко бросил он. — И попытайтесь не упасть в обморок.
— Падать в обморок — это последнее, что я собираюсь сделать, — коротко ответила она, подойдя к мальчику и опустившись на колени рядом с ним. На этот раз она точно знала, как справиться ситуацией. О, как ей хотелось сразить Бена новостью, что она работала медсестрой последние три года! — Вы не попросили никакого антисептика. Виски подойдет.
Он взял у нее фляжку одной рукой, прижимая сложенный платок к ране другой.
— Хорошо. Спасибо за помощь. А теперь не мешайте.
Адди стояла на своем. Она не двинулась с места, отчаянно желая помочь. Каким-то образом, на безбрежных землях ранчо «Санрайз», посреди незнакомцев и их сбивающих с толку сложных традиций, среди раздраженных мужчин и моря животных, она нашла что-то, что знала, как делать. Она знала, как обращаться с раной, она была одной из лучших сестер в госпитале, когда дело касалось неотложной помощи. Никто не мог придраться к тому, как она накладывает повязки и швы. Но Бен этого не знал и собирался ей помешать. Адди придется доказать всем и самой себе, что она может быть полезной. Она могла вписаться в этот мир. Ей только нужна возможность это доказать.
— Я могу помочь, — сказала она. — Я останусь.
Бен бросил фляжку на землю и мертвой хваткой стиснул ее запястье.
— Повторю один раз, — произнес он сквозь сжатые зубы. — Сейчас не время вам играть в ангела-хранителя. Он не нуждается в том, чтобы его держали за руку. Он не нуждается в том, чтобы вы ворковали над ним и взволнованно хлопали ресницами. Так что уносите вашу очаровательную задницу вон туда и не мешайте, или я потащу вас отсюда за волосы. И мне плевать, видит папочка или нет.
— Уберите от меня руку, — прошипела Адди и глаза ее вспыхнули от ярости. — Вы собираетесь зашивать рану этими грязными лапами? Я разбираюсь в этом лучше, чем вы когда-либо будете. Думаете, я бы предложила сделать то, в чем не разбираюсь? Отпустите! И если хотите хоть немного помочь, откройте флягу и дайте мне ваш шейный платок.
Его глаза были холодными и внимательными, когда их взгляды встретились.
Она увидела в них гневный блеск, а затем едва заметное любопытство. Медленно его рука освободила ее запястье.
— Лучше чтоб каждый стежок был идеальным, — сказал он, голос его был угрожающе спокойным. — И если вы не подтвердите ваших слов, отвечать будете передо мной. Понятно?
Она коротко кивнула, и волна облегчения ослабила напряжение в ее груди.
— Какую нитку принесет Уоттс? — Она смочила платок виски и промокнула рану. — Спорю, что дешевую хлопчатобумажную.
— Мы не можем позволить себе шелк. — Презрительно усмехнулся Бен.
— Я могу. Нож есть?
— Для чего?
— Нож есть? — нетерпеливо повторила она.
Он опустил руку, вытащил из-за пояса блестящий охотничий нож и протянул его ей рукояткой вперед. Она забралась под подол своей юбки для верховой езды, вытянула ногу и отрезала одну из розовых ленточек, продетых сквозь кружевную кайму ее панталон. Мельком увидев красивый изгиб ее икры над краем сапожка, несколько мужчин, державшихся в нескольких ярдах от них, чтобы понаблюдать, начали ворчать и перешептываться между собой.
— Господи. Это маленькое представление будут обсуждать в бараке еще несколько лет, — пробормотал Бен странно напряженным голосом.
— В смысле? — спросила она, одернув подол и обратив внимание на ленточку. Она умело оторвала от нее нитку. — А, ты имеешь в виду то, что я показала свою ногу. — Голос ее сочился сарказмом. — Небо, я забыла, что моя скромность гораздо важнее помощи раненому человеку. Такое неподобающее леди поведение, но я ведь не шокировала Вас, мистер Хантер. — Ее насмешливая улыбка померкла, когда она увидела выражение его лица. Пожалуй, он выглядел так, словно она только что совершила что-то ужасно неприличное, что-то, что действительно шокировало его.
Конечно же, ее мелькнувшая нога не могла произвести такое впечатление на мужчину. Они с подружками ходили по улицам Санрайза в юбках до колена и иногда не удостаивались даже внимательного взгляда от проходящих мимо них мужчин.
Когда она протянула ему нож, его пальцы слегка обхватили рукоятку, и она почувствовала легкое потрясение, увидев их. У него были сильные руки человека, который тяжело работал. Но какими необычно чувственными они были. Руки убийцы. Покраснев, она оторвала от него глаза, и снова занялась ниткой, благодарная тому, что приехал Уоттс с упаковкой игл и парой ножниц. Она продела шелковую нить в самую чистую иглу и смочила все виски. Она осторожно проколола край разорванной плоти иглой с одной стороны, затем с другой, стягивая их аккуратным стежком.
— Ты можешь делать это побыстрее? — спросил Бен.
Она спокойно сделала второй стежок.
— Я могу сделать так, что шрам будет почти незаметным. Увидите, как он превратится в тонкую полоску.
— Ага, просто здорово. Но нам совсем не нужен красивый труп. Так что поторопитесь.
— Не стоит разыгрывать драму. Он не умрет, и тебе это известно. — Адди едва сдержалась, чтобы не сказать что-нибудь еще. Не время для споров, как бы заманчива ни была эта перспектива. Когда она завязала последний узелок, Бен последний раз вытер кровь со лба паренька. — Кухонная хирургия, — сказала Адди, с гордостью рассматривая свою работу. — Но даже доктор не сделал бы лучше.
— Сгодится, — ровным голосом ответил Бен.
Она опустила взгляд на лицо ковбоя, отбросив прядь спутанных волос, упавшую ему на висок.
— Кудрявые рыжие волосы. Готова поспорить, его за это вечно дразнят.
Бен, похоже, расслабился, его напряжение ослабло.
— Кто мог устоять?
— Да еще и веснушки. — Яркие золотистые веснушки, которые сохранились, несмотря на сильно загоревшую кожу. Лицо потерявшего сознание все еще не утратило детской округлости. Оно еще не огрубело, как у взрослого. Он казался таким уязвимым и одиноким, что сердце ее заныло от жалости.
— Розовая шелковая нить, — заметил Бен, и Адди немного нахмурилась.
— Надеюсь, это не будет его смущать.
— Нет, мэм. Он никогда не захочет избавиться от этих стежков. Ручаюсь, он станет целыми днями хвастать, откуда эта розовая шелковая нитка. — Его рот сардонически скривился. — Предмет зависти всего барака.
— Он не намного старше Кейда, — мягко сказала она. — Бедный мальчик.
Ей было жаль, что кому-то столь юному приходится так тяжело трудиться. Но эта жизнь была лучше, чем у многих других. По крайней мере, у этого мальчика есть шанс не утратить своей чистоты. А эти раны заживут. В больнице она ухаживала за ветеранами, у которых тоже когда-то были молодые лица и чистые сердца. Они вернулись с войны искалеченными, ослепшими, ожесточенными. Она тоже разделяла их горечь из сочувствия и из-за пустоты ее собственной жизни. Но это было в будущем, напомнила она себе. Ничего этого еще не случилось. Те ветераны еще даже не родились. Войны не было.
Смотря на мальчика, она не знала, что ее глаза потемнели от одиночества, выражение лица исполнилось сострадания. Бен замер от удивления, у него перехватило дыхание. Аделина Уорнер всегда была красивой девушкой, с чересчур сильным характером и чересчур холодным сердцем. Дерзкая, эгоистичная, острая на язык девушка, каких следовало избегать. Но сейчас ее лицо было мягким и трогательным, каким никогда не бывало раньше. Что произошло, что сделало ее такой ранимой? Какое волшебство придало эту сбивающую с толку нежность ее лицу? Неужели она была в ней всегда? Неужели он только начал замечать то, что все остальные увидели давно?
Рассел стал за спиной Адди, разглядывая дело ее рук. Он казался смущенным тем, что она сделала.