— Хью очень осторожен, а девушка вряд ли знает, куда ее везут.
— Зато у меня есть на этот счет кое-какие мыслишки, — признался Грей. — Я просто искал им подтверждения. Но похоже, только зря потратил время. — Он слегка отвел лезвие от горла Лизетт и, когда в ее больших голубых глазах вспыхнул робкий проблеск надежды, добавил, растягивая слова: — Но разумеется, раз уж я здесь, самое время рассчитаться с тобой за вероломство. Ты выдала меня Хью и Итану.
Плечи Лизетт обреченно поникли.
— Они хотели помочь тебе.
— Помочь? — Грей вспомнил бешеную ярость Хью и сокрушительные удары его кулаков, стремительные, как ураган. Братья бросили беспомощного пленника в темный подвал. День за днем он лежал в темноте, страдая галлюцинациями. Временами его мучили приступы рвоты.
Даже сейчас при воспоминании о тех днях по коже Грея прошел озноб. Он вновь увидел перед собой призрачные лица мертвецов, их остекленевшие, невидящие глаза. Ему некуда было скрыться от них. И всему виной предательство этой лживой девки.
— Я сказала им, потому что хотела вернуть тебя, — всхлипнула Лизетт. — Я надеялась, что это поможет тебе исцелиться.
— Ты думала о моем исцелении или мечтала забраться в постель к крепкому молодому горцу?
Лизетт затравленно отвела взгляд:
— Что ты собираешься с ним сделать?
Грей заметил на столике рядом с кроватью бутылку виски и, решив, что глоток спиртного не помешает, наполнил бокал.
— Отнять то, чем он больше всего дорожит.
— Девушка ни в чем не виновата, она здесь ни при чем.
Грей кивнул:
— Это прискорбно, нов конечном счете не так уж и важно.
— Хью скорее умрет, чем позволит тебе тронуть его женщину.
Грей отпил глоток и, смакуя, задержал его во рту.
— Значит, убив Джейн первой, я не стану торопиться.
— Его братья будут охотиться за тобой, они из-под земли тебя достанут.
Грей равнодушно пожал плечами:
— Итан уже идет по моему следу. С деликатностью разъяренного быка.
Это было похоже на Итана. Тот всегда предпочитал стремительный натиск. Никаких хитрых маневров и подлых ударов исподтишка. Он шел напролом, преследовал и теснил противника, а затем безжалостно расправлялся с ним, обрушивая на жертву всю свою мощь. Ему удавалось измотать и обессилить врагов, обреченных трястись от страха и поминутно оглядываться, не покажется ли в темноте ночи грозное, изборожденное шрамами лицо.
Мало кто мог сравниться с Итаном в силе и выносливости. Маккаррик был мастером своего дела, о нем ходили легенды. Впрочем, конечно, он не был и вполовину так знаменит, как Грей.
— Итан едва не настиг меня три дня назад. Готов поспорить, ему было известно о моем лондонском убежище на чердаке, — недовольно проворчал Грей. «В этом вся Лизетт: не задумываясь, продастся всякому, кто предложит цену повыше. Твари вроде нее не знают, что такое преданность».
К счастью, Грей был неплохо осведомлен обо всех тайных укрытиях Итана, как и о его фамильных владениях.
— Я никому не рассказывала, — покачала головой Лизетт, тряхнув белокурыми локонами, свободно спадавшими на округлые белые плечи. — Клянусь.
Решив, что на этот раз она говорит правду, Грей кивнул:
— Не волнуйся, я тебе верю. Признаю, Итан и вправду хорош в своем деле. — Если бы все добытые сведения можно было обратить в деньги, Итан сколотил бы изрядное состояние на таких же, как он, тайных защитниках короны, стоящих по ту сторону закона. — Теперь я понимаю, что Маккаррик следил за мной с того дня, как соизволил выпустить меня из своего подвала. — Грей гневно сжал в кулаке рукоять ножа. Заметив это, Лизетт испуганно вздрогнула. — Я позабочусь об Итане, хотя его презренная жизнь до того жалка, что прервать ее было бы, пожалуй, не слишком благородно. — Как лучше поступить? Оставить Итана в живых или прикончить? Грей ощущал подчас некое родство со старшим из Маккарриков. Тому, как и самому Грею, нечего было терять. Это наделяет человека особой силой?
— А Кортленд? — тихо спросила Лизетт. — Ты не думаешь, что он отомстит? Будет преследовать тебя всю оставшуюся жизнь?
— Лизетт, на твоем месте я бы сейчас больше волновался о собственной судьбе. — Он одарил трактирщицу самой любезной улыбкой из своего арсенала. — Впрочем, можешь расслабиться и спокойно принять неизбежное. — Наконец-то он вычеркнет ее из своей жизни… медленно, чертовски медленно. К чему торопиться?
И тут в малышке Лизетт вдруг пробудился дух гордых воителей-галлов. Слезы ее мгновенно высохли, глаза мстительно сузились.
— Хью все равно победит. Хотелось бы мне это увидеть.
Грей швырнул бокал на пол и прыгнул на постель.
— Обычно я лишаю приговоренных последнего слова. — Он взял Лизетт за подбородок и легко провел лезвием ножа по ее телу снизу вверх. — Не выношу предсмертных исповедей и покаянных речей, но для тебя я готов сделать исключение.
В глазах Лизетт полыхнула ненависть.
— Мое последнее слово? Ты проиграл, Грей. Хью всегда был лучше тебя. Быстрее и сильнее. Еще до болезни ты был всего лишь жалким, дрянным…
Тонкая сталь блеснула в лучах лампы, и хлынувшая из раны кровь оросила лицо Грея.
— Умная девочка… — Грей удивленно прищелкнул языком. — Ты заставила меня поспешить.
Глава 21
Джейн с силой захлопнула дверь перед носом у Хью, заставив его раздраженно скрипнуть зубами. Картины на стенах все еще дрожали, когда она повернула ключ в замке. Роуз-Криг, унылое загородное поместье Маккарриков, показался ей настоящей тюрьмой. Угрюмый, молчаливый Хью вот уже два дня был ее единственным собеседником, и на третий день заключения она готова была броситься навстречу Грею и сказать: «Покажи, на что ты способен. Я вызываю тебя на бой».
Джейн могла бы сбежать в дом, принадлежавший ее родне, но Вайнлендс все еще пустовал. Двоюродные сестры должны были прибыть со дня на день. Хью об этом не догадывался.
«В это время года здесь безлюдно», — объяснил он свое решение отвезти Джейн в дом у озера. Но родственники Джейн остановили свой выбор на усадьбе Вайнлендс как раз потому, что искали пустынный уголок, где можно было провести осень в тишине, отдохнуть от шумной лондонской жизни.
— Джейн, я предупреждал тебя насчет запертых дверей, — сердито проворчал Хью, стоя за дверью ее спальни. — Открой, или я вышибу ее к чертовой матери.
— Вчера ты говорил то же самое…
В следующее мгновение дверь с треском распахнулась.
Джейн изумленно ахнула, глядя на болтающуюся на петлях дверь и развороченный косяк, но больше всего ее поразило убийственное спокойствие Хью. Он даже не сбил дыхания.
— Будь я проклят, если понимаю, почему ты так злишься, — произнес он. — Но мне это порядком надоело.
— Мне тоже!
— Знаешь, мне всегда было любопытно, каково это, жить с… с женщиной.
— И?..
— Смахивает на настоящий ад. Если ты будешь и дальше продолжать в том же духе…
— Что значит «продолжать в том же духе»? — возмутилась Джейн. — Я избегаю тебя, потому ч-то ты меня грубо обрываешь, стоит мне завести разговор. Беседовать с тобой — все равно что рвать зубы.
— С чего бы это?
— На мой вопрос, почему твои братья до сих пор не женаты, ты сердито зарычал: «Оставим эту тему». Я поинтересовалась, почему ни у кого из вас нет детей, а ты буркнул: «Довольно об этом». А когда я спросила, почему бы вам не установить в саду шпалеры и увитые розами беседки, чтобы хоть как-то смягчить мрачность этого места, ты просто молча вышел из комнаты! В жизни не встречала такого грубияна!
— Если я и был груб, то только потому, что ты пропускала мимо ушей все мои просьбы.
— Это какие же?
— Я просил тебя не подходить к окнам, но то и дело застаю тебя у окна в верхней гостиной. Ты сидишь и смотришь на Вайнлендс. Я просил тебя убрать вещи в комнате, а ты заявила, что у тебя своя особая «горизонтальная система», и я, должно быть, глуп, если не в состоянии это понять.
Всякий, кто был знаком с Джейн, знал, что она не отличается аккуратностью. Ее камеристка целыми днями раскладывала пасьянсы и читала готические романы, потому что госпожа не позволяла ей заниматься уборкой. Джейн вполне устраивал царивший в комнате бедлам. В ее беспорядке была своя система. Если горничная ее нарушит, то как тогда найти нужную вещь?
— И ты не позволяешь служанке навести здесь порядок, — раздраженно добавил Хью.
— Я не желаю никого обременять лишней работой, а слуги проводят здесь всего несколько часов в день. Если тебя так заботит чистота в моей комнате — ей-богу, Хью, откуда в тебе эта неудержимая страсть к порядку? — можешь держать дверь закрытой.
— Ты знаешь, что это невозможно.
Джейн вздохнула и уныло поплелась по плюшевым коврикам к окну. Роуз-Криг, что означало «каменный выступ», казался зловещим, грозным, суровым, как и его название. Усадьба всегда была такой. Холодный, наводящий ужас дом заставлял путников обходить его стороной. Возможно, к этому и стремились те, кто его построил. Будь это место приветливым и милым, Маккаррики и Уэйленды ходили бы друг к другу в гости, обменивались бы рыболовными снастями и уловом, угощали бы соседей пирогами…