– Какие молодцы Луиза и ее замечательный муж. Позволили нам провести медовый месяц у них в шале, – сказала Алекса.
– Замечательный?
Гай шутливо нахмурил брови.
Алекса подняла к нему сияющие глаза.
– Ну да. Если кому-то нравятся такие мужчины. Как Луизе. – И тоже шутливо уточнила: – А я вот подпала под обаяние зеленых глаз, так что, к сожалению, юный Стефан меня нисколько не взволновал.
– Так-то лучше. Я рад, что тебе симпатична Луиза. Она милая девочка.
– И хорошенькая. Особенно сейчас, когда мать не заставляет ее носить дурацкие платья.
Алекса по-настоящему познакомилась с Луизой, когда они с Гаем после роскошного свадебного приема в замке приехали в альпийское шале Стефана. Юная пара, показав им шале, отправилась на противоположную сторону горной цепи. Узнав в Алексе даму, встреченную случайно в туалете отеля, Луиза вначале была поражена, потом пришла в восторг, потом немного смутилась.
– Разве я вам не сказала, что вы именно тот тип женщины, который привлекает Гая? Элегантная и холеная… в отличие от меня! – Луиза засмеялась. – И это кольцо на вас смотрится намного лучше, чем на мне.
Алекса посмотрела на огромное кольцо, сверкающее у нее на пальце.
– Признаюсь, что я сделала то, что посоветовала вам, – попросила купить мне другое. На каждый день. Это я держу для торжественных случаев.
Сейчас у нее на пальце было простое обручальное кольцо. Алекса бросила взгляд на кольцо и спросила:
– Неужели мы действительно поженились?
– Ты сомневаешься? – улыбнулся Гай. – Разве наша свадьба тебя не впечатлила? Переполненный кафедральный собор, свадебный завтрак в духе празднеств эпохи Ренессанса, а сколько шампанского? Вполне можно было потопить целый военный корабль! А родственники? Я даже не знаю, сколько у меня вообще родственников. И сотни гостей. Сколько людей не смогли отказать себе в удовольствии увидеть ту, которая сделала меня счастливейшим из мужчин?
Алекса поудобнее устроилась в кольце его рук. Ей казалось, что она не способна вместить переполнявшее ее счастье.
– Твоя семья простит тебя за то, что выбрал жену не из вашего окружения?
– Мне это не важно, – пожал плечами Гай. И усмехнулся. – Поскольку мы заговорили о прощении, то скажи – твоя подруга Имоджен простила меня? Когда я в отчаянии пытался найти тебя и связался с ней, она… не очень-то была со мной любезна.
Алекса хитро улыбнулась:
– Ты убедил ее в своих благородных намерениях. А сейчас она сама влюблена и поэтому великодушна к другим.
Гай рассмеялся:
– А, понятно. Это тот человек, которого я по ошибке принял за претендента на твою руку? Оказывается, его интересовала Имоджен! Вот уж воистину слепой!
– Ричард ухаживал за мной исключительно по доброте душевной – его попросила Имоджен, чтобы отвлечь меня от тебя. Но сейчас она мне призналась, что ухаживать по-настоящему он хотел за ней. До нее наконец это дошло.
– Ох уж эти упрямые женщины! Скажи… – он пригладил светлую прядь волос, упавшую ей на плечо, – ты согласилась провести медовый месяц в скромном шале не вопреки своему желанию?
– Что ты! Мне нравится жить в глуши, – заверила его Алекса. И с лукавой улыбкой спросила: – А ты? Ты сможешь свыкнуться со здешним скромным бытом после дворцового великолепия?
– Я наслаждаюсь здесь, – ответил Гай. – Неужели ты до сих пор не веришь, что я обожаю тишину, а не ту цирковую арену, где мне приходится крутиться? – И уже серьезно добавил: – Теперь, когда банк Генриха в безопасности, я намерен не столь активно заниматься делами Рошмон-Лоренцев. Уверен, что мой отец преждевременно сошел в могилу из-за того, что лично во все вникал. Я не хочу повторения, Алекса. Нашего богатства вполне достаточно, и я собираюсь установить федеративную систему управления, чтобы нагрузка распределялась более равномерно. Банк стоил мне многого. Я едва не потерял самое драгоценное – тебя. – Он заключил в ладони ее лицо. – Алекса, ma belle,я не смогу прожить без тебя ни одного дня, а что уж говорить про всю жизнь…
Гай с нежностью поцеловал ее и в ответ получил не менее нежный поцелуй.
Они стояли, прижавшись спиной к скале. Вокруг – тишина, только изредка слышался звон коровьего колокольчика да шум ветра среди горных вершин.
– Сколько величия в горах, – задумчиво произнес Гай.
– Они будут счастливы – Луиза и Стефан? – спросила Алекса.
– Уверен, что будут, – ответил Гай.
– А родители Луизы простят ее, как ты думаешь? Ну, за то, что она сбежала от тебя со Стефаном?
– Простят, – сухо произнес Гай. – Анна-Лиза и Генрих жуткие снобы. Луиза рассказала мне, что вначале они были вне себя от ярости, узнав, что она сбежала с каким-то недоучкой из партии зеленых, с которым она познакомилась, пока гостила у подруги в Лондоне. Все амбициозные планы в отношении будущего внука, который унаследует всю империю Рошмон-Лоренц, рушились. Но потом, – глаза Гая насмешливо сверкнули, – они поняли, что урвали больший куш за свою своенравную дочь. Так что снобизм был удовлетворен. Жаль, что я не видел, как Луиза представляла им своего жениха, когда наконец удалось привести его в герцогский замок!
– Еще бы – принц Стефан Андоварский, – засмеялась Алекса.
– Да. Правда, он младший сын в семье, но чего стоит титул, – не удержался от сарказма Гай. – Стефан может быть каким угодно зеленым и жить в любом экологически чистом шале, поскольку он владелец собственной горы, а его кузен – монарх. Так что Генрих и Анна-Лиза безумно довольны дочерью, поскольку она поднялась на ступень, недосягаемую для остальных родственников.
– А я рада, что твоя мать, Гай, не возражает против того, что я вышла за тебя.
– Ты ей очень нравишься. И не только потому, что ты сделала меня самым счастливым из всех мужчин. Ты равнодушна к нашему богатству, но коллекция картин произвела на тебя большое впечатление. А что самое главное, – он чмокнул ее в нос, – это то, что ты тактично отнеслась к приторной живописи рококо!
– Ну, она имеет свою прелесть, – защитила картины Алекса.
– Так же, как и ты, мадам Гай де Рошмон. Твоя прелесть настолько соблазнительная, дразнящая, что… мне остается лишь одно…
Изумрудные глаза смотрели прямо в душу. В сердце.
– Вот это, – сказал Гай, и она ощутила прикосновение мягких губ.
Его любовь к ней… Она бесконечна, как жизнь.
И ее любовь к нему такая же нежная и бесконечная.