— Ты хорошо поработала, Кэт.
— Я так и знала, что тебе понравится.
— Но, тем не менее, нет никаких доказательств, верно?
— Пока нет, — ответила Кэтрин. — Но там есть над чем подумать.
— Ты права, — согласился Люк и постучал пальцем по папке. — Я думаю, мы найдем способ получить необходимые доказательства.
— И я так думаю. Просто скажи мне, что от меня требуется.
Люк усмехнулся.
— Я был уверен, что ты это скажешь.
— У нас есть кое-что.
Эбби подняла голову от цветника, которым она занималась, и смотрела, как Люк идет к ней через вымощенный кирпичом дворик. После того, как она ушла с работы и узнала правду про своего мужа, Эбби никак не могла подавить в себе постоянное чувство тревоги и поэтому не могла долго усидеть на одном месте. Она с новой страстью занялась своими цветами. Ей нравилось видеть, как клумбы преображаются под ее руками. И хотя неизвестно, что думал садовник о ее вмешательстве, она, копаясь в земле, имела время поразмыслить о многом.
Видит Бог, ей было о чем поразмыслить.
Эбби смотрела, как Люк идет к ней через двор, и от одного этого ее сердце начинало колотиться. Она всегда чувствовала всплеск желания, когда видела своего мужа. Но теперь все, что касалось Люка, казалось ей немного иным.
С одной стороны, это был все тот же человек, которого она всегда любила. Но когда он открыл ей всю правду о себе, ей показалось, будто бы Люк позволил себе полностью раскрыться перед ней. Разрешил ей видеть себя таким, какой он есть на самом деле. Каждое его движение излучало энергию и мощь, и Эбби задавалась вопросом, как она вообще могла поверить, что этот человек проводит свои дни за столом, копаясь в бумажках.
— Эбби? — Он провел рукой у нее перед лицом.
— Да? — она очнулась от своих мыслей и нежно улыбнулась ему. — Прости. Задумалась.
Он присел на корточки возле нее и, наклонившись, скользнул губами по ее губам. Эбби облизнулась, будто пыталась удержать вкус его поцелуя. Потом глубоко и горестно вздохнула. Скоро, очень скоро они разведутся. Она останется одна и будет целыми днями думать, где он. Что он делает? Не случилось ли с ним чего-нибудь страшного?
Скучает ли он по ней?
— Ты опять? — спросил Люк спокойно и отвел мягкую прядь с ее лба.
Осень дарила их последними ясными днями. Бледное солнце старалось дать еще немного тепла перед скорыми холодами. Легкий ветер гонял по дорожкам золотые и алые листья.
Эбби присела на землю, сняла садовые перчатки, сложила руки на коленях, как послушная ученица, и улыбнулась мужу.
— Все в порядке. Я тебя слушаю. Так что у вас там?
Он протянул ей папку, но прежде, чем она открыла ее, сказал:
— Ты уже знаешь, что я бросил всех своих коллег на раскрытие смерти твоей матери и покушения на твою жизнь.
— Да...
— Мы изучили всю подноготную каждого жителя Иствика. Перевернули кучу документов.
— Я уверена, что вы сделали все возможное, — сказала она, держа папку самыми кончиками пальцев.
— Они были рады помочь мне в этом, Эбби. Когда одному из нас или кому-то из наших родных что-то угрожает, каждый считает своим долгом встать на защиту.
— Так что же вы нашли? — прошептала она, все еще не решаясь открыть папку.
— Ну, обычная проверка дала не так уж много. Но мы копнули чуть глубже и нашли кое-что интересное. — Он опустился на траву рядом с ней, обхватил колени руками, усмехнулся и добавил: — На самом деле, много чего интересного.
Эбби подавила в себе искру любопытства.
— Я не уверена, что хочу знать чужие тайны, — сказала она. — Это была мамина страсть. Она обожала сплетни, смаковала мельчайшие детали чужих секретов. — Она сделала паузу и вздохнула. — За что ее, наверное, и убили. Как я недавно поняла, у людей бывают веские причины хранить свои тайны.
Он дотронулся до ее руки и легонько сжал ее.
— И некоторые тайны намного легче хранить, если поделиться ими.
Переплетясь с ним пальцами, она кивнула.
— Ты прав. Продолжай. Что вы нашли?
— Почти у каждого здесь в прошлом есть что-то, что он скрывает или хотя бы не афиширует. Но один человек в особенности нас поразил.
— О господи, — едва выдохнула Эбби. Она боялась того, что скажет Люк. Она боялась услышать о ком-то из тех, кого любила. О ком-то из своих подруг. — Кто?
— Делия Форрестер.
Ответ удивил Эбби. О, она никогда не любила эту женщину, но Делия всегда казалась именно тем, кем была: еще молодой женой богатого старого мужа. Делия и Фрэнк были женаты не больше года, и Делия не особенно старалась влиться в жизнь Иствика. Она не занималась благотворительностью, избегала женских собраний и, казалось, интересовалась только собственной персоной.
Конечно, она не скупилась на шпильки и колкие замечания, которые иногда могли очень больно уязвить. Но что же такое, спрашивается, могло быть у нее в прошлом, что могло удивить даже Люка?
— Делия? — переспросила Эбби, удивленно глядя на мужа. — Она всегда казалась такой... обычной. Точнее, — запнулась она, — необыкновенно обычной, я бы сказала.
Люк задумался.
— Когда-нибудь ты должна будешь мне растолковать, как можно быть «необыкновенно обычной».
Эбби усмехнулась,
— Хорошо. Как-нибудь потом. А сейчас...
— Да.
Люк дотянулся до бутылки с водой, отвинтил крышку и отпил несколько глотков, прежде чем продолжить.
— Мы изучили каждого, вплоть до бармена в Изумрудной зале.
— Гарри? — она отшатнулась и испуганно посмотрела на мужа. — Только не говори мне, что Гарри какой-то там преступник.
— Нет. — Люк засмеялся. — Он просто тот, кто вывел нас на преступника. Хотя твой Гарри тоже странный тип.
— Слава богу!
— Вернемся к Делии. Помнишь, ты мне говорила, что Фрэнк Форрестер обмолвился как-то про какую-то оплошность с лекарством?
— Да. — Эбби хорошо это помнила. — Он выразил мне соболезнования после смерти мамы и сказал, что с этих пор заставит Делию следить за его лекарствами, чтобы, не дай бог, опять чего-нибудь не случилось.
— Да уж, я уверен, что теперь Фрэнк пересмотрит свое решение.
— Люк, скажи толком, что случилось?
— Сначала скажи мне, что ты знаешь про Делию?
— Не так уж много, — призналась она. — Она не завела здесь друзей. Теперь я думаю, что и не стремилась. Одевается она чуть-чуть излишне ярко, волосы у нее чуть-чуть излишне обесцвечены, а украшения у нее — просто жуть. — Эбби пожала плечами и добавила: — Если ты до сих пор не заметил, я ее терпеть не могу.
— Рад это слышать, — сказал Люк и протянул ей бутылку. Он подождал, пока она выпьет воды, и продолжил: — Поскольку у твоей блондинистой Делии в жутких украшениях такие скелеты в шкафу, что самых бывалых агентов мороз по коже продрал.
— Не выдумывай!
— И не собирался, — сказал он и открыл папку, лежавшую у нее на коленях. — Посмотри на это.
Эбби посмотрела на первую страницу и от изумления открыла рот. На фотографии была Делия Форрестер с пистолетом в руках.
— О, мой Бог!
— Да уж, — сказал Люк, усмехнувшись. — Нам пришлось порыться, чтобы найти это. Делия, похоже, выложила огромные деньги, чтобы эта фотография никогда не всплыла.
— Я глазам своим не верю.
— Ну, скажем, это не лучшая ее фотография. Полицейский фотограф — это вам не обложка «Вог».
— Точно, — подтвердила Эбби.
Женщина с фотографии смотрела на Эбби холодными карими глазами. Она была грубо накрашена, волосы были так начесаны, что казалось, стояли дыбом, но внимание Эбби привлекли именно глаза.
— Когда это было снято? — спросила она, хотя уже увидела дату, стоящую вверху листа.
— Около десяти лет назад, — сказал Люк и машинально вырвал сорняк, затесавшийся в безупречные ряды золотистых хризантем, которые так любила его жена. — Ее арестовали в Нью-Йорке, когда она пыталась обналичить фальшивые чеки.
— Она их подделала?
Он кивнул.
— Было дело. Она крала чеки из почтовых ящиков. — Он едва ли не восхищенно покачал головой. — Потом она выводила чернила и вписывала туда все, что хотела.
— Неужели такое возможно? — спросила Эбби изумленно.
— Возможно, хотя и нелегко. В наше время — особенно, большинство банков теперь применяет новые меры безопасности, специальную бумагу. — Он запнулся. — Но тем не менее. Кое-кто умудряется просто творить чудеса на этом поприще.
Люк улыбнулся.
— Кассир в бутике потребовал у нее документы, когда она попыталась расплатиться чеком. Делия предъявила фальшивые водительские права, а он заметил. Кассир вызвал охрану, а те — полицию.
— Это доказывает, что она воровка, — сказала Эбби. — Но не доказывает, что она убийца.
— Я не все принес.
— Есть еще что-то?