– Она решила, что у нас должна быть возможность поговорить наедине. – Его голос звучал так буднично! – А раз мы должны убедить всех, что мы уже несколько недель близки, будет лучше, если ты будешь называть меня Анджело. А я буду звать тебя Еленой.
На его лице не было ни тени улыбки, но, по крайней мере, сейчас он не смотрел на нее так, словно она гусеница в его салате. Легкое безразличие – вот подходящее описание его поведения. И она должна ему соответствовать.
Элли подняла голову:
– Значит, ты действительно собираешься притворяться?
– К несчастью, да. – Он замолчал. – Кажется, ты знаешь – я здесь ради обсуждения важной для «Галантаны» сделки с князем Дамиано. Не хватало только, чтобы мои планы по расширению фирмы рухнули из-за коварных умыслов рассерженной женщины.
– Рассерженной? – быстро переспросила Элли.
– Ты, наверное, знаешь – твоя кузина была моей любовницей?
– Нет, до тех пор, пока не увидела, как она отреагировала на твой приезд.
– О, тогда ты точно не знаешь, что две недели назад я порвал с ней отношения.
– Порвал? – Элли уставилась на него. – Но твои слова вчера ночью… никогда бы не подумала…
– Это свидание должно было стать последним, – Анджело пожал плечами, – поэтому я не мог разочаровать леди.
– Я… я не хочу об этом слышать. – Элли судорожно вздохнула. – До сих пор не верю, что Сильвия так поступила! Я и не собиралась проводить здесь выходные и приехала только потому, что она меня попросила! – Элли развела руками. – Если Сильвия хотела отомстить и подставить тебя, зачем втягивать в это меня? Невероятно…
– У нее могли быть на то причины, – совершенно нейтральным голосом произнес он.
– Не могу даже представить их. – Элли замолчала. – В любом случае, откуда Сильвия знала, что ты тут будешь?
Он нахмурился:
– Возможно, я упоминал об этом тогда, когда это не казалось столь важным. Я забыл.
– Чудовищное упущение.
– Как скажешь. – Его лицо стало жестче. – Но поверь мне, я бы запомнил, что она тоже будет среди гостей, и тут же изменил бы свои планы.
– Раз она уговорила меня, то ее схема становится ясна, – медленно проговорила Элли. – Теперь я это понимаю. К тому же ты не мог знать – комната в башне всегда предназначалась мне.
– Верно. – Он задумчиво посмотрел на нее. – Действительно, ее отдаленность делает башню идеальным местом для тайных свиданий. Но как Сильвия убедила тебя поехать вместе с ней?
Элли закусила губу:
– Она сказала, будто Эрнесто стал жутко ревновать и я ей нужна в качестве компаньонки.
– Бог мой! – Он скривил губы. – И она обдурила тебя, сделала козлом отпущения.
– Да, – Элли помедлила, – предполагаю, что и о проникновении в сад незнакомца сообщила тоже она.
– Конечно, – кивнул Анджело, – и великолепно рассчитала время.
Она сглотнула:
– Жаль, что ты не сразу осознал свою ошибку и не избавил нас обоих от всей этой неразберихи.
– Как верно… Но мужчина, обнимающий теплую обнаженную девушку, не может ясно мыслить, ты же понимаешь…
– Кажется, вы слишком просто к этому относитесь, граф Манзини, – сухо сказала Элли.
– Неужели? – Его голос срывался. – Вы будете абсолютно не правы, если так думаете, синьорина Блейк. Я смирился с ситуацией, в которую нас заманили, лишь потому, что должен. Но поверьте мне, я не забуду ее причин. Скажи, пожалуйста, почему прошлой ночью ты не сказала всем правду о том, что я делаю в твоей спальне?
– Если бы крестная была одна, я бы сказала. Но там были и другие: твоя бабушка, синьор Барзадо. Я не могла предать Сильвию, – тихо ответила Элли.
– Твоя преданность так же трогательна, как и неуместна.
– Чего ты не понимаешь, так это того, что она была добра ко мне. Даже щедра, когда дело касалось одежды, – несколько натянуто сказала Элли.
– И те духи, вчера ночью, – мягко продолжил он, – тоже ее подарок?
– Да. Почти полный флакон. Сильвия сказала, они ей больше не нравятся. – Элли неуверенно взглянула на Анджело: – А откуда ты знаешь?…
– Удачная догадка. Остальное можете вылить, синьорина. Они тебе не идут, и, думаю, Сильвия об этом знала.
– Но виновата не только Сильвия! – горько бросила Элли и продолжила: – И ее родители тоже, и Эрнесто, по-своему… Но даже он не заслуживает такого позора!
Анджело пожал плечами:
– Рано или поздно это все равно случилось бы, но не я был бы тому причиной.
Отойдя от окна, он направился к ней, и в этот раз Элли отступила назад и предостерегающе посмотрела ему в глаза. Он остановился, и его брови надменно взлетели.
– Кажется, я должен напомнить: мы – страстная влюбленная пара. Настолько страстная, что забыли обо всем, лишь бы побыть вместе.
– Кто вообще в это поверит? – пробормотала Элли.
– Никто, если каждый раз, когда я подхожу к тебе, ты будешь отскакивать в сторону, – пояснил Анджело. – И все – если ты будешь улыбаться, стоя рядом со мной и держа меня за руку, пока будут объявлять о нашей помолвке. А главное, князь Дамиано в это поверит.
– Неужели это так важно? Если в «Европейском кредитном банке» тебе откажут, существуют и другие банки, – возразила она.
– В мире бизнеса отказ Чезаре Дамиано будет принят весьма серьезно. Эта черная метка отразится не столько на мне, сколько на «Галантане». А я не могу позволить, чтобы это случилось. – Он помолчал и резко добавил: – Шутка, которую с нами сыграла Сильвия, – как камень, брошенный в воду. По воде уже пошли круги. Я обнаружил это за завтраком, когда поймал на себе сладострастный взгляд синьоры Барзадо. Она не могла дождаться, когда уедет отсюда и поведает всему Риму о том, как нас застали на месте преступления.
– Твоя бабушка тоже так считает. – Элли потупилась.
– Хорошо. Значит, мы должны предоставить другую историю этой леди, менее интересную, но со счастливым концом, – язвительно добавил Анджело.
– И как долго мы должны показывать это представление?
– Пока это необходимо. – Он пожал плечами. – Поверь мне, ты не единственная, кто страдает.
Дверь позади Элли распахнулась, и вошла княгиня, немного натянуто улыбаясь.
– Прошу меня извинить. Я жду гостя. Муж Сильвии, Эрнесто, сможет присоединиться к нам. Такая радость! – Не замечая вздоха Элли, она остановилась, играя браслетами на руке, переводя взгляд с одного каменного лица на другое. – Уверена, вы уже обо всем между собой договорились.
«Но ничего не было…» – Эти слова все крутились в голове Элли, но так и не вырвались наружу. Она слишком устала, чтобы думать. Молча она смотрела, как Анджело Манзини поклонился, поцеловал руку хозяйки и вышел.
Княгиня подошла к Элли, внимательно рассматривая ее:
– Ты выглядишь немного усталой, дорогая моя девочка. Если ты поднимешься к себе, моя горничная принесет тебе великолепное маскирующее средство, которое я недавно открыла, и научит тебя им пользоваться. На объявлении вашей помолвки ты должна сверкать!
Элли с тоской поглядела на нее:
– Крестная, я…
Лукреция Дамиано поцеловала ее в щеку:
– Не волнуйся, маленькая моя, все будет хорошо. Вот увидишь.
* * *
«Консолата оказалась умным и умелым визажистом», – призналась себе Элли. Лицо, смотрящее на нее из зеркала, больше не было бледным и замученным. Ресницы были подкрашены тушью, а губы подчеркивал коралловый блеск.
– Но синьорина не должна тут же бежать в столовую, – сообщила Консолата. – Князь вернулся и хотел бы сначала поговорить с вами в саду.
Элли действительно нашла князя в саду посреди его любимых роз. Высокий седовласый мужчина в очках в золотой оправе медленно прогуливался по посыпанным гравием дорожкам, выглядывая на кустах малейшие признаки паразитов или болезней.
Когда Элли подошла к нему, он отвлекся от осмотра великолепных цветов, настолько темных, что они казались почти черными.
– Тоскана, – задумчиво произнес он, – такая же красивая, как и шестьсот лет назад. Она дает чувство стабильности и правильности происходящего. Ты согласна, Елена?
– Да, ваша светлость.
Он серьезно на нее посмотрел:
– Дитя мое, твоя крестная сказала, вы с графом Манзини хотите пожениться.
– Мы… мы согласились обручиться, – тихо произнесла Элли.
Князь скривил губы:
– Помолвка – серьезное обещание. В вашем случае оно сделано… с опозданием, как мне сказала моя жена. – Он вздохнул. – И хотя я осуждаю современный вид ухаживания, должен вас благословить. Я говорил с графом Манзини, и он обещал мне, что до церемонии не случится ничего непристойного. Тем не менее молодая кровь горяча, и мы с княгиней решили – пока ты переедешь в наш дом в Риме. Это снизит соблазн и разгонит ненужные слухи. – Князь слабо улыбнулся. – Я хотел бы быть твоим посаженым отцом, мое дорогое дитя.