Но нет, Хантер сразу облюбовал софу и, казалось, не замечал свисающий в полуметре от его щеки кружевной розовый бюстгальтер. Он взял самый верхний журнал и спокойно принялся его разглядывать.
— У тебя мило, — бросив на нее мимолетный взгляд, заметил он.
— Когда все прибрано, обычно да.
— А мне больше нравится, когда не прибрано. — Он оторвался от журнала. — Ничто не раскрывает характер женщины лучше, чем беспорядок в ее квартире. Терпеть не могу стерильную чистоту, как в больнице, эти свежие цветочки в вазе, пару бестселлеров на кофейном столике... Все так предсказуемо и серо, что зубы сводит. Я предпочитаю реальную женщину в реальной квартире, а не стандартный снимок образцового дома.
От его взгляда и тона, которым были сказаны эти слова, ее бросило в дрожь. Теплая волна прилила к щекам, когда Лили осознала, что стоит перед ним в прилипшей к телу мокрой одежде. Она почувствовала себя беззащитной и почти обнаженной. Захотелось переодеться, но заставить себя пройти мимо Хантера в спальню она не смогла.
Гость тем временем вернулся к разглядыванию журнала, и Лили вздохнула с облегчением.
— Три ложки сахара и побольше сливок, пожалуйста, — не поднимая головы, негромко сказал он.
Гость? Он обращался с ней не как гость, а как хозяин со своим персоналом. Оцепенение, сковавшее ее мозг и язык, спало.
— Не уверена, что смогу предложить тебе даже молоко.
На кухне Лили принялась готовить кофе, удивляясь, что это за кофе — с тремя ложками сахара! Она даже выпила немного вина — нужно успокоить нервы, согреться и взять себя в руки.
Сейчас он выпьет свой кофе и уйдет, убеждала себя Лили, ставя пустой бокал на стол.
Не кормите животных с рук, вдруг всплыло в ее мозгу предупреждение, какое обычно висит на клетках в зоопарке.
Лили криво усмехнулась. А вот она сейчас собирается угостить хищника, сидящего в ее собственной квартире, — удивительно красивого, но опасного и неприрученного.
Собравшись с силами, она вошла в гостиную и почти в ту же самую секунду чуть не выронила поднос. Хантер как ни в чем не бывало пролистывал ее финансовые документы!
— Ты не можешь этого позволить, — спокойно сказал он, мельком взглянув на нее.
— Нет, это ты что себе позволяешь?! — мгновенно вскипела Лили. Поставив поднос на стол с такой силой, что половина кофе выплеснулась, она подошла к нему и вырвала из его рук документы. — Ты не можешь читать мои личные бумаги!
— Почему нет? — Хантер, казалось, совсем не был впечатлен ее вспышкой. — Самый быстрый способ узнать человека — это познакомиться с его делами. Лили, бога ради, скажи, зачем ты вешаешь камень на свою шею, беря такой заем?
— А это уже мое дело!
— Не согласен. Деньги — мое дело.
— Деньги? Возможно, да, но только не мои! Считаешь, если ты работаешь на фондовой бирже, можешь совать нос в чужие дела?
— Я не работаю на фондовой бирже, — невозмутимо поправил ее Хантер, что еще больше взбесило Лили. — Это фондовая биржа работает благодаря мне. Люди платят мне бешеные деньги за консультацию, а тебе я ее даю совершенно бесплатно. На твоем месте я бы прислушался.
— Но ты не на моем месте! — сдерживая ярость, возразила Лили. — И к твоему сведению, — не сдержалась она, — я сама знаю, что не могу себе этого позволить и что я не получу этого чертового кредита... и дом... — Рыдания сдавили ей горло. Вся горечь этих недель, все разочарование и собственное бессилие прорвались наружу. Глаза резало от подступивших слез. Для нее больше никого не существовало. — Он будет продан, — прошептала она.
— Продан? Я думал, ты собираешься купить. — Хантер взял из ее безжизненных рук документы, нахмурился и перелистал несколько страниц. — Понятно. Это дом твоих родителей.
Весь ее гнев испарился. Осталась только усталость, поэтому она беспрепятственно позволила ему прочесть все. Опустившись на софу рядом с Хантером, она вытерла глаза.
— Мамин дом, — безразлично поправила Лили. — Отец умер два года назад.
— Почему вы должны его продать? — допытывался Хантер. Казалось, ее горе совсем его не тронуло.
— Потому что моя мать не может вовремя погасить кредит. Она даже хотела открыть здесь пансион, но не рассчитала расходы, а потом еще цены резко взлетели. Если мы не заплатим, через две недели дом будет продан.
— По-моему, это будет самым верным решением.
Его голос звучал бесстрастно, как у всех людей, к которым Лили обращалась за помощью, и это стало последней каплей.
— Для кого? Для нее? Она жила в этом доме тридцать лет!
— Тогда совсем непонятно, почему у нее такой огромный долг. Твой отец оставил ей страховку?
— Ее пришлось выплатить банку за кредит, который родители взяли, чтобы оплатить его лечение и его путешествие.
— Тогда твой отец эгоист! — без обиняков заявил Хантер. — Он должен был понимать, что в случае его смерти твоей матери придется нелегко. И не говори, что ты сама об этом не думала, — опередил он Лили.
— Возможно, — пробормотала она, не желая раскрываться перед чужим человеком. — Но все равно ты не знаешь всех обстоятельств!
— Прекрасно. — Он отложил документы и спокойно взял кофе, совершенно очевидно не заботясь о том, какие эмоции всколыхнул в ней своей бесцеремонностью. — Спасибо за кофе, — сказал он, выпив его в два глотка, и направился к двери.
— Спасибо, что подвез. — Уже у двери Лили, чуть поколебавшись, спросила: — Сумеешь добраться до дома?
— Ты волнуешься обо мне?
— Но ты ведь теперь... — она снова замялась, — член моей группы.
— Нет. Я пришел не ради себя, а ради другого человека. Так что тебе нет нужды волноваться обо мне. Если, конечно, ты сама этого не хочешь. Ради меня.
— Но...
— Я не нуждаюсь в сеансе психотерапии, — оборвал ее Хантер. — Этот раз был единственным и последним.
— А этот другой человек? Кто он?
Хантер не пожелал ответить на ее вопрос.
— Спасибо за кофе, но, думаю, мне пора. Не хочу раздражать тебя своим присутствием больше, чем я уже сделал.
— Это не твоя вина, — невесело улыбнулась Лили. — Это я виновата.
— Ты всегда такая? — нахмурившись, спросил он. — В чем ты винишь себя? В моем отвратительном поведении?
Лили почти не слышала вопроса. Все ее внимание было сосредоточено на его чувственных губах. Ей страстно захотелось почувствовать, как эти губы прижмутся к ее губам в страстном поцелуе, как его сила перельется в нее...
Он не поцеловал ее. Хантер лишь убрал за ухо прядь ее волос.
— Сегодняшний вечер оказался, — он задумался, подбирая слова, — неожиданно приятным.
— Рада, что ты не скучал, — машинально сказала она.
— Поверь, я был далек от этой мысли. — Он вдруг весело улыбнулся. — Могу я кое-что спросить?
— К чему утруждать себя вопросами? — пошутила она, проглотив комок в горле.
— Как может такая молодая и привлекательная особа быть столь циничной?
— Циничной? — Лили вдруг широко улыбнулась. — Не замечала за собой такого.
— А как же твое целиком пропитанное цинизмом утверждение, что настоящей любви не существует? Может, тебе еще просто не довелось пережить это чувство?
— О, нет, спасибо. Один раз я влюбилась, больше не хочу.
— Что так?
— Не хочу об этом вспоминать.
— Для человека, вызывающего других на откровенность, ты чересчур замкнута.
— Потому что вспоминать действительно нечего.
— Тогда почему бы тебе не пооткровенничать со мной? Стыдишься своих чувств или боишься меня? — В его глазах плясали чертенята.
Она вскинула голову.
— Мне нечего стыдиться. Пожалуйста, если ты так настаиваешь... Мы были обручены два года, но затем состояние моего отца ухудшилось. В один из тех дней я нашла Марка в постели со своей так называемой «лучшей» подругой.
— Поэтому ты разорвала помолвку? — без каких-либо эмоций, словно на суде, спросил Хантер. Только его глаза сузились.
— Нет, — отрезала Лили. — Я была слишком занята, утешала маму, помогала отцу.
— Значит, ты даже не попыталась вытрясти из него душу и закатить ему скандал?
— Нет. Он очень нравился маме. Был так добр с ней. Когда отец умер, он вызвался звонить родственникам, позаботился о похоронах, даже поддерживал меня во время погребения. Я терпела ради мамы. Если бы я не узнала, так и вышла бы за него замуж.
— И где он сейчас?
— С Джейни, той самой подругой.
— Тогда стоит ли плакать? Считай, что ты счастливо и вовремя от него избавилась. Однако же это не повод становиться циником. Если твой жених оказался сволочью, это не значит, что все представители мужского рода такие.
— Ой ли? — почти весело хмыкнула Лили. — Может, и так, но одного раза мне хватило на всю жизнь.
— Ну же, Лили, ты ведь разумная девушка! Любой пустяк может привести к концу самых серьезных отношений. Так что ничего ужасного с тобой не произошло.
— Ты всегда такой понимающий? — едко поинтересовалась она.