Выйдя из ванной, Эмма увидела, что Винченцо пошел в спальню взглянуть на Джино, и в который раз почувствовала, что сердце сжимается от тоски. Порой прошлое играет злые шутки с твоими душой и сердцем. Порой ты чувствуешь себя так, словно все еще любишь мужчину, за которого вышла замуж.
Много ли женщин было у него с тех пор, как они расстались? — с болью гадала она. Был он с ними таким же горячим и неистовым, как с ней? Пальцы сжались в кулаки. Что ж, даже если это и так, теперь это ее не касается.
Он вскинул глаза и встретился с ней насмешливым взглядом, но за этой насмешкой Эмма смогла разглядеть более глубокие эмоции. Она не глупа и не слепа и знает, что под этой лощеной цивилизованной оболочкой бьется сердце пылкого сицилийца со всеми его страстями и неистовым чувством собственника.
Поэтому Эмма должна быть очень осторожна. Ей надо показать ему, что она хорошая мать. Убедить его, что она больше никогда не попытается забрать Джино у него. Даже изобразить покорность, если понадобится. Если она не будет питать никаких иллюзий, то наверняка они как-нибудь смогут поладить.
Выйдя из спальни, он окинул ее взглядом хищного самца, и Эмма вдруг почувствовала робость. Неужели она в самом деле жила с этим мужчиной? Спала с ним в одной кровати? Теперь это казалось таким далеким, словно происходило в другой жизни.
Эмма попыталась улыбнуться.
— Как я выгляжу? — спросила она, делая первый пробный шаг к цивилизованным отношениям.
Как она выглядит? Жилка забилась у Винченцо на виске. Когда она вот так улыбается, то можно почти забыть, что она лживая ведьма. Можно почти представить, что это она — тот самый сияющий белокурый ангел, который когда-то пленил его.
— Подойди поближе, чтобы я мог лучше рассмотреть тебя.
Чувствуя себя рабыней, которой велели встать перед хозяином, Эмма прошла чуть вперед и снова улыбнулась, на этот раз более натянуто.
Ну, как?
Ммм. — Он рассматривал ее с объективной оценкой человека, покупающего новую машину. — Ну что ж, ты выглядишь в сто раз лучше, чем десять минут назад. Я бы, конечно, предпочел, чтобы на тебе вообще ничего не было, но это может стать сильным отвлекающим фактором во время обеда. Ну, неважно, для этого будет достаточно времени после того, как мы поедим.
Эмма вспыхнула. Как отвратительно! Будто она для него нечто вроде послеобеденного развлечения!
— Я согласилась сопровождать тебя на Сицилию, — проговорила она дрожащим голосом, — но не помню, чтобы соглашалась на что-нибудь еще.
— Да ладно тебе, Эмма! Хватит уже притворяться, какой смысл? Мы уже вкусили запретного, и все это заново пробудило наш аппетит. Ты хочешь меня так же, как и я тебя. Я вижу это по твоим глазам, по тому, как реагирует твое тело на мое, даже если ты очень стараешься не показать этого.
Ей хотелось сказать ему, что она больше чем просто тело, что она женщина, у которой есть чувства и сердце, которое однажды было разбито, и она не вынесет, если оно разобьется еще раз..
— Но ты сказал...
Ммм? Что я сказал? — пробормотал он, привлекая ее ближе и скользя губами по ее щеке.
Я... — Эта простая ласка оказалась такой пьянящей, что Эмма забыла обо всем. Теперь его ладони были на ее груди, играя с ней сквозь дорогой шелк платья, и она ощутила, как соски напряглись почти болезненно. — Винченцо, — прошептала она.
— Тебе нравится, правда?
Да, — вырвалось у нее помимо воли. Он вновь как будто околдовал ее. Эмма не слышала ничего, кроме стука собственного сердца. Не чувствовала ничего, кроме щемящей боли желания.
Ах, Эмма, — пробормотал он, — как быстро ты вспыхиваешь.
Только с тобой, подумала она. Только с тобой. Эмма закрыла глаза, еще секунда, и будет поздно. Еще секунда, и она вновь станет послушным сексуальным объектом для мужчины, который попросту использует женщин.
Собравшись с силами, Эмма оттолкнула его.
Не надо, — прошептала она. Его глаза сузились.
Я думал, мы договорились прекратить игру.
Это не игра, Винченцо. Джино в соседней комнате, если ты забыл.
Вряд ли я могу забыть, — с горечью проговорил он.
Винченцо резко отпустил Эмму и отошел, борясь с первобытным порывом бросить ее на пол и овладеть ею. И все же он неожиданно обнаружил, что думает о ней с некоторой долей одобрения. Ведь разве не презирал бы он жену, если б ее крики наслаждения разбудили их сына?
— Тебе надо что-нибудь поесть, — неожиданно сказал он. — Неудивительно, что ты такая худая, ты же за целый день почти ни к чему не притронулась. Пойдем обедать, а с Джино посидит опытная няня.
Она покачала головой.
— Я бы не хотела оставлять его. Он может проснуться и испугаться незнакомой обстановки, а если он расплачется, а меня нет, я... — она осеклась и посмотрела в его бесстрастное лицо. — Наверное, ты считаешь, что это звучит смешно?
Он попытался не замечать мольбу в ее голубых глазах.
— На самом деле я считаю, это звучит прелестно — как раз то, что нужно, чтобы произвести впечатление на адвоката по разводам. Высший балл за усердие, Эмма.
— Ты правда думаешь... — Эмма уставилась на него, — я играю, чтобы заработать какие-то очки в свою пользу?
Винченцо проигнорировал обиженный взгляд, который омрачил эти изумительные глаза. Как смеет она выглядеть эдаким невинным зверьком, когда оказалась настолько подлой, что бросила его при первой возможности и скрывала от него его сына?
Однако Винченцо вынужден был пересмотреть некоторые из своих прежних суждений. Несмотря на бедность, в которой жила Эмма, он понял, что о Джино хорошо заботились. Он казался очень довольным и счастливым ребенком, а этого не купить ни за какие деньги.
— Нет, — не без труда признался он. — Я признаю, что ты хорошо заботишься о ребенке.
Комплимент привел ее в смятение. Это была капитуляция, которой Эмма не ожидала, и она заморгала, подумав, что неожиданное проявление уважения чуть ли не больнее всех оскорблений, которые он бросал ей. Потому что любое доброе слово напоминает о том времени, когда она была для него центром вселенной. Хотелось схватить его за руки и потребовать сказать, что случилось с тем временем и теми чувствами, но Эмма понимала, что ничего не добьется.
— В таком случае почему бы тебе не заказать что-нибудь в номер? — Винченцо коротко улыбнулся. — А я пока приму душ.
Эмма заказала стейки с картошкой, свежие фрукты и бутылку красного вина. Когда двое официантов прибыли с тележкой, Винченцо как раз выходил из спальни, одетый в черные брюки и шелковую рубашку. Капельки воды поблескивали серебром в черных волосах, создавая впечатление интимности. Должно быть, со стороны они смотрятся идеальной супружеской парой, с горечью подумала она.
Когда официанты ушли, Винченцо увидел, что Эмма невидящим взглядом смотрит в свою тарелку, и нахмурился.
— Давай поешь что-нибудь, хорошо? — нетерпеливо сказал он. — И перестань сидеть с таким видом, будто сейчас упадешь в обморок.
Эмма неохотно начала есть, но вскоре обнаружила, что у нее и в самом деле разыгрался аппетит. Она прикончила половину стейка, прежде чем заметила, что Винченцо насмешливо наблюдает за ней.
Лучше? — сардонически спросил он.
Намного лучше, — непринужденно согласилась она. Как легко было отодвинуть тревожные мысли в сторону и просто насладиться этим перемирием, каким бы коротким оно ни было. Притвориться, что они на самом деле счастливая супружеская пара. С одним, разумеется, существенным исключением, потому что, если она хочет сохранить в безопасности свое сердце, то должна держать дистанцию.
Я, пожалуй, пойду спать, — сказала она. — День был длинный.
Винченцо улыбнулся.
Я думаю о том же, саrа, — мягко проговорил он.
Но... ты же почти ничего не ел.
Я не хочу есть. Ну, по крайней мере... не еду. Только тебя. — Он сделал глоток вина, поднялся и, обойдя стол, подошел к ней.
Сердце Эммы едва не выскакивало из груди.
— Я не буду спать с тобой. Он тихо рассмеялся.
— Ты же прекрасно знаешь, что будешь. — Он поднял ее на ноги и заглянул в глаза. — Мы будем делить постель, как любая супружеская пара, и тебе лучше привыкать к этому, потому что именно так мы будем вести себя на Сицилии.
Чтобы спасти репутацию? — вызывающе спросила Эмма и увидела, как лицо его потемнело.
Возможно, в некотором смысле, — согласился он, — но главным образом потому, что с тобой у меня всегда был самый лучший секс, и это не изменилось.
— А если я откажусь?
Ты не осмелилась бы, даже если б захотела, — мягко проговорил он, — тебе есть что терять.
Это сексуальный шантаж! — возмутилась она.
— Напротив, Эмма, — возразил Винченцо, прижимая ее к своему мускулистому телу, и увидел, как глаза ее потемнели от неверия и желания.
Без дальнейших слов он подхватил Эмму на руки и понес в спальню, где снял с нее новое шелковое платье, которое она надела всего пару часов назад.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Смотри, Джино, смотри! Запечатлей этот момент в своей памяти навсегда, mio figlio, ибо это земля твоего отца.