* * *
Тянуть больше было нельзя. Генрих все еще жаловался на слабость, однако Маргарита настояла, чтобы короля отвезли в Палату лордов, дабы он распустил Парламент.
Правлению герцога Йорского настал конец. Король вернулся, и Йорк понял, что ему пора уходить.
К несчастью, лорд-протектор слишком долго находился у кормила государственной власти, и народ успел понять, что Ричард – правитель способный. В стране были восстановлены закон и порядок, Йорк заслужил славу человека твердого и справедливого.
И вот власти Йорка настал конец. Отказываться от высокого положения было тяжело, но герцог знал, что у него не было выбора. Ведь он сам всегда повторял, что сразу же по выздоровлению короля оставит свой пост.
Первым же указом короля (а вернее, королевы) из Тауэра был выпущен Сомерсет, а вслед за ним и герцог Эксетер.
Маргарита восстановила Сомерсета во всех чинах и званиях.
Теперь вражда между Сомерсетом и Йорком была еще яростней, чем прежде. Сомерсет не мог забыть месяцев, проведенных в темнице, а Йорк в глубине души жалел, что не отправил презренного временщика на плаху, пока у него была такая возможность.
Примирения между обеими партиями быть не могло. Вражда могла закончиться лишь с гибелью одного из двух герцогов.
Тем временем Маргарита наслаждалась вновь обретенной властью. Она с удовольствием устроила судьбу детей Оуэна: Эдмунда женила на Маргарет Бофор, а Джасину выдала замуж за лорда Грея де Уилтона.
Теперь она могла при любых обстоятельствах рассчитывать на незыблемую поддержку со стороны клана Тюдоров.
СЕНТ-ОЛБАНС
Герцог Йоркский гневался. Только дела начинали идти на лад, только народ успел по достоинству оценить его несомненные способности – и тут король вдруг выздоравливает.
– Действительно ли он поправился? – спросил Ричард у жены.
– Того и гляди снова в идиотизм впадет! – прошипела она.
– Не то чтобы я желал ему зла… – поспешно добавил герцог.
Сисили поджала губы. Она-то безусловно желала королю зла. Вот было бы чудесно, если бы он снова обезумел.
– Однако, пока у меня были развязаны руки, – продолжил герцог, – я имел возможность навести порядок в стране.
– Да, и если бы у англичан была хоть малая толика рассудка, они провозгласили бы вас королем.
– Наш народ всегда почитал помазанников Божьих, – возразил Йорк.
Сисили замолчала, представив, как ее и Ричарда коронуют в Вестминстерском аббатстве. Это было бы справедливо. Оба они королевской крови, причем у Ричарда куда больше прав на престол, чем у Генриха.
– Что будет теперь? – спросила она.
– Вскоре к нам присоединятся Солсбери и Варвик. Тогда мы все и решим.
И действительно, вскоре к Йорку прибыли графы Солсбери и Варвик.
Они были разъярены не меньше, чем Ричард.
– Что будет теперь? – желали знать лорды.
– Страну ожидает тяжкая година, – ответил Йорк.
Все замолчали. Граф Солсбери лишился должности лорда – хранителя Большой печати, которая отныне была вверена Буршьеру, архиепископу Кентерберийскому. Герцог Йоркский вынужден был передать должность губернатора Кале Сомерсету. Последней же каплей, переполнившей чашу терпения йоркистов, было заседание Государственного Совета в Вестминстере, куда Сомерсет не пригласил ни Йорка, ни Варвика, ни Солсбери.
– Во всем виноват Сомерсет, – объявил Йорк. – Если бы не он, я бы сохранил свой пост.
– Не забывайте, что за Сомерсетом стоит королева.
– Они оба наши враги, – согласился герцог. – И враги Англии.
– Нужно дать им укорот, – заявил Варвик.
– Как? – поинтересовался Солсбери.
Герцог Йорк задумался, потом сказал медленно:
– Все, чего мы добились за минувший год, пошло прахом. Как будто ничего и не было. Короля винить нельзя. Он и до болезни не хотел вмешиваться в государственные дела, а теперь тем более ясно, что он не может без поводыря. Итак, наш монарх – не более чем символ. Нужен сильный человек, который принимал бы решения.
– Эту роль взял на себя Сомерсет, – вставил Солсбери.
– Милорды! – воскликнул Йорк. – Сомерсет наш враг. Нужно от него избавиться. Больше я ничего не прошу. Король – он и есть король, он помазанник Божий, я не собираюсь его смещать. Но править государством он не может. Мы же с вами должны спасти страну и избавить ее от врагов. Для процветания Англии нужна сильная рука.
Собеседники с этим спорить не стали.
– Как нам действовать? – спросил Варвик.
– Нужно готовиться к столкновению.
– Вы имеете в виду войну? Междоусобную войну?
– Против короля воевать мы не будем. Это должен уяснить себе каждый. Но мы выступим, продемонстрируем нашу силу и потребуем отставки Сомерсета.
Варвик смотрел на Йорка в упор.
– Да, это единственный выход, – сказал он. – Нужно было делать это еще после стычки в Темплских садах. Теперь дело может закончиться войной.
– Допускать этого нельзя, – настаивал Йорк.
– Да, война Алой и Белой розы, – кивнул Солс-бери.
– Я не хочу войны, – упорствовал Йорк. – Я все-го лишь требую, чтобы Сомерсета отправили в отставку, а королева уяснила раз и навсегда, что она не будет нами править. Нужно создать сильное правительство, которое будет вершить государственные дела до тех пор, пока король полностью не исцелится или же до совершеннолетия принца Уэльского.
– Возьмем на себя эту великую миссию, – заявил Солсбери.
* * *
Король и королева находились в Вестминстере, когда стало известно, что Йорк, к которому присоединились Варвик и Солсбери, выступил на юг с целым войском.
Эту весть принес Сомерсет. Его взгляд горел ог-нем. Герцог радовался, что наконец-то представился случай за все расквитаться со своим заклятым врагом.
Король был удручен.
– Он выступил! Зачем? Против кого?
Королева нетерпеливо скривилась. Когда Генрих, наконец, уразумеет, что не все такие добрые и бесхитростные, как он?
– Потому что Йорк мечтает стать королем! – выкрикнула она. – Он хочет ссадить вас с трона и усесться туда сам.
– О нет, моя дорогая леди. Йорк вовсе этого не хо-чет. Он обиделся, потому что его исключили из Государственного Совета. Возможно, мой милый Эдмунд, нам следовало оставить герцога среди членов Совета.
– Ни в коем случае, милорд, – терпеливо ответил Сомерсет. – Королева знает, как опасно доверяться нашим врагам.
– Итак, он двигается на юг, – повторила Маргарита.
– Очевидно, идет на Лондон.
Что ж, Маргарита могла понять логику Йорка. В Лон-доне он был весьма популярен. Во время протектората торговля в городе процветала, а горожанам нет дела ни до чего, кроме барышей. Лондон за Йорка горой, а на что способны лондонцы, если их раззадорить, Маргарита уже знала. При желании город мог запросто собрать собственную армию.
– Нужно идти на север, навстречу Йорку, – предложил Сомерсет.
Генрих нахмурился, но у него не было сил спорить, тем более что Маргарита была явно заодно с Сомерсетом.
– Милорд, вы должны отправиться вместе с войском, – продолжил министр.
Генрих тоскливо съежился, но возражать не стал. О Господи, думала Маргарита, как жаль, что я не мужчина. Я сама возглавила бы армию и заставила бы Йорка держать ответ за его преступления.
Но, увы, возглавить армию она не могла.
– Я увезу принца в Гринвич, – тихо сказала королева и обернулась к Сомерсету. – Буду ждать от вас вестей. Сообщите мне немедленно, когда изменник Йорк будет схвачен.
– Обещаю вам это, миледи, – поклялся Сомерсет.
– Чем скорее, тем лучше.
Маргарита решительно поджала губы и стиснула кулаки, представляя себе, как жестоко расправится с человеком, осмелившимся покуситься на ее корону.
* * *
Рядом с Ричардом ехал верхом его старший сын Эдуард. Мальчику было всего тринадцать лет; для похода, который вполне мог закончиться кровопролитным сражением, он был слишком юн, но разве такого удержишь дома? Эдуард с раннего детства отличался вольным и дерзким нравом. Таким сыном можно гордиться, думал Йорк. Как он похож на мать! Лучше же всего то, что Эдуард породой пошел в Плантагенетов – такой же светловолосый и красивый. Пожалуй, мальчик слишком безрассуден, но в юном возрасте это простительно. Уже сейчас он бегает за юбками. Рановато начал, ну да ничего, быстрее повзрослеет.
Да, герцог гордился своим сыном. Всю дорогу они разговаривали – нужно было, чтобы юный Эдуард разобрался в происходящем.
Ричард говорил, что надеется избежать войны. Нужно всего лишь показать силу, чтобы заставить врагов считаться с собой.
– Если удастся обойтись без кровопролития, тем лучше.
Эдуард внимательно слушал. Он был уверен, что королем должен быть его отец – мать постоянно повторяла это. Мальчик обожал, почти боготворил отца. Ехать рядом с ним на настоящую войну было несказанным блаженством. В глубине души Эдуард надеялся, что битва все-таки состоится. Тогда он покроет себя славой, и отец будет им гордиться.