Справлюсь. И еще как справлюсь.
Уголки его губ поднялись — казалось, он привык к онемевшим от удивления женщинам.
Смущенная, Джулиана вежливо улыбнулась. Ее пальцы дрожали, когда она пожимала руку Рексу.
— Привет, Рекс. Я — Джулиана.
Он обнял ее другой рукой за плечи, привлек к себе и повернул к фотографу.
— Улыбнись, крошка, — прошептал он.
Джулиану окутал его запах — смесь выделанной кожи и открытого воздуха, — и от его близости у нее закружилась голова.
Когда Октавия Дженкинс, собиравшаяся написать об этом мероприятии репортер местной газеты, и фотограф ушли, Джулиана быстро высвободилась из объятий Рекса. Желание узнать, что она почувствует, когда эти длинные, слегка шершавые пальцы прикоснутся к ее коже там, где еще не касались, было абсолютно новым для нее, и это был шаг в надлежащем направлении, при условии, что она найдет в себе мужество действовать по своему плану.
При условии? Ты это планировала в течение нескольких недель. Теперь отступать не годится.
Джулиана встретилась взглядом с Рексом.
— Почему бы нам не уйти отсюда? — Эти ее слова прозвучали как напряженное приглашение, а не как просьба, высказанная ровным голосом, на что рассчитывала Джулиана.
Его губы изогнулись в жаркой улыбке.
— За весь вечер я не получал лучшего предложения.
Бросив на нее долгий, осуждающий взгляд, ее мать ушла. Джулиана повернулась и двинулась в противоположном направлении — к выходу, опасаясь, что струсит и потребует деньги обратно. Она шла не оборачиваясь, но знала, что следом за ней идет Рекс Тэннер.
Рекс открыл перед ней парадную дверь клуба, и Джулиана шагнула на тротуар.
Боже мой! Она купила себе скверного мальчика.
Что она будет с ним делать?
И как далеко она позволит зайти этому эксперименту?
Куплен избалованной богатой девчонкой, у которой больше денег, чем разума.
Рекс сомневался, что был в своем уме, когда согласился на безумное предложение сестры использовать аукцион холостяков для рекламы бара. Если бы через полтора месяца ему не предстояло расплачиваться с банком, то ничто не заставило бы его вернуться на сцену и очутиться перед орущими женщинами.
Он уже был там. Уже это делал. Обжегся на этом.
Отвращение к. самому себе не помешало ему оценить оказавшийся перед ним лакомый кусочек. Платье в стиле дамского белья скорее подходило для постели, чем для шикарного загородного клуба. Длинные темные волосы блестели, как его старая гитара.
В первый раз с тех пор, как Рекс переехал в Уилмингтон, он почувствовал влечение к женщине. Но все в Джулиане, от ее голоса образованной южанки до дорогой одежды и кучи монет, выброшенной за него сегодня вечером, говорило о богатстве. Богатые девушки вроде нее не увлекались надолго парнями, жившими, как он, на ранчо, а ничего не значащих встреч с него хватит. Когда он покинул Нашвилл и поклонниц, то поклялся, что больше никогда не станет использовать женщину и не позволит ей использовать его. Прежде чем последовать за ней, ему нужно было убедиться в одной вещи.
— Эй, Джули, — позвал он, когда они дошли до полукруглой лестницы, ведущей вниз, к стоянке.
Ее блестящие синие глаза чуть не заставили его забыть, что именно он собирался сказать.
— Меня зовут Джулиана.
— Да, конечно. У тебя есть ревнивый муж, который станет за мной охотиться?
— Муж?
— Ну а тот парень, который пытался отговорить тебя от этой затеи?..
— Это был мой брат. Я не замужем.
— Раз тебе больше двадцати одного, тогда все в порядке.
Ее длинные ресницы затрепетали, а между бровями появилась складка.
— За тобой гоняются ревнивые мужья?
— Уже нет.
— Но гонялись?
— Да.
Джулиана повернулась к лестнице. Кто не оценил бы ее длинные и волнующие ноги в красных туфлях на шпильках! На ее хорошеньком личике появилось встревоженное выражение.
— В чем дело?
Она поднесла длинные тонкие пальцы сначала к виску, а потом — к горлу.
— Я приехала с друзьями. У меня нет машины, а я хочу… — Она взглянула поверх его плеча, и в ее глазах он заметил панику.
Он повернулся и увидел, что из клуба выходят женщина в жемчугах, организовавшая этот аукцион, и мужчина со встревоженным выражением лица. Рекс догадался.
— Ты хочешь исчезнуть?
— Да, и побыстрее.
— Ты выписала фальшивый чек?
— Нет, конечно. Пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда.
Теперь он избегал безобразных сцен.
— Мой мотоцикл — вон там. Куда тебя отвезти? Домой?
Она состроила гримасу.
— Куда угодно, но не туда.
— Идем. — Он схватил ее за локоть и потащил к своему «Харлею». Когда они подошли к мотоциклу — а это было то немногое, что он хранил с прежних дней, — Рекс бросил ей запасной шлем и убедился, что она знает, как его застегнуть, и уже потом надел свой собственный шлем. — Прыгай и держись.
Секунда-другая — и она уселась на мотоцикл позади него, а потом робко ухватилась за его талию. Он нажал на газ. Двигатель взревел, Рекс отпустил сцепление, и мотоцикл рванулся вперед. Она пронзительно вскрикнула и обняла Рекса так, что у него чуть не хрустнули ребра.
Куда же ее отвезти? Из-за рева двигателя он не мог ее спросить. Можно было бы поехать к нему, поскольку ему с Джулианой надо условиться об уроках верховой езды.
Его переполнила гордость, когда он увидел огни «Ренегата». Восемь месяцев назад Рекс купил пустующее здание в историческом районе города. Он пролил много пота и потратил большую часть своих денег, прежде чем превратил нижний этаж в бар, а верхний — в дом, который могла посещать его сестра Келли с девочками. Он открыл бар четыре месяца назад, но дела пошли не так хорошо, как он надеялся. Потому-то он и решил участвовать в аукционе.
Рекс повернул на узкую подъездную аллею. Если он хочет остаться в Уилмингтоне поблизости от своей сестры, то должен как можно быстрее получить прибыль и расплатиться с банком.
Он припарковался у бара, слез с мотоцикла и снял шлем. Джулиана осталась на сиденье. Она расстегнула ремень под подбородком и тоже сняла шлем. Рекс качнулся назад на каблуках и тихо присвистнул от восхищения. Перед ним была картинка, которая любому мужчине не дала бы заснуть всю ночь. Ноги длиной в милю, оседлавшие черное сиденье «Харлея», красные туфли с ремешками и на шпильках, куцее платьице, красивое лицо, взъерошенные волосы. Но красивые женщины в прошлом приносили ему много неприятностей. Он подал ей руку. Она слезла с мотоцикла.
Он схватил ее за локоть, когда она пошатнулась, идя на своих шпильках по мощеному тротуару.
Она потерла руку, и ее крошечная серебряная сумочка засверкала при свете уличных фонарей, как искусственные бриллианты в огнях рампы.
— Мы можем войти?
Рекс сделал ей знак идти первой. Когда он потянулся, чтобы открыть дверь, его легкие наполнил ее аромат — опьяняющая смесь цветов и специй. Она вошла и огляделась по сторонам.
И как ей у него? В интерьере он использовал тему бунтарства, знакомую по местным кино- и телефильмам: с постеров на них глядели мужчины, с которыми Рекс когда-то себя отождествлял, — когда был подростком и ему не терпелось порвать с семейной традицией, бросить работу на ранчо. Рекс уехал в тот день, когда ему исполнилось восемнадцать, но и семнадцать лет спустя все еще чувствовал вину за горькие слова, сказанные родным на прощание.
Барная стойка занимала большую часть задней стены. Слишком много столиков пустовало субботним вечером. Официантки скучали, прислонившись к стене за стойкой.
— Здесь ничто не напоминает о твоей музыкальной карьере.
Услышав это замечание, Рекс замер. Джулиана знала, кем он был, хотя он намеренно не упоминал о своем недавнем прошлом в биографической справке, составленной для аукциона. Неужели она купила его, чтобы хвастаться тем, что уложила в постель Рекса Тэннера, бывшего скверного мальчика Нашвилла? Что ж, не у нее первой была бы такая цель.
— Моя музыкальная карьера закончена. Что-нибудь выпьешь?
— Нет, спасибо. Ты не против, если я останусь здесь на час или около того? После аукциона я позвоню кому-нибудь из друзей, чтобы за мной заехали.
— Я отвезу тебя домой, после того как мы составим расписание твоих занятий. — Она широко раскрыла глаза, а он добавил: — У меня есть грузовик на тот случай, если ты не захочешь возвращаться на мотоцикле.
— Спасибо, но я думаю, что сегодня буду ночевать у одной из моих подруг. Она может заехать за мной. Моя машина — в ее гараже. Мы вместе приехали на аукцион.
— Сколько, ты сказала, тебе лет?
— Я не говорила, но мне тридцать, если тебе нужно знать.
— А тебе не многовато лет, чтобы убегать из дома?
— Ты не понимаешь. Мои родители… — Она запнулась и встревоженно посмотрела поверх его плеча, словно ожидая, что вот сейчас они ворвутся в бар. — То, что произошло сегодня вечером, им не по нраву.