Миссис Фудзивара по-прежнему смотрела на меня, кивая каким-то своим мыслям. Один из посетителей встал из-за столика, готовясь уходить.
Миссис Фудзивара направилась к нему. Это был аккуратный молодой человек в рубашке без пиджака. Они поклонились друг другу и завязали оживленный разговор. Молодой человек, застегивая свой портфель, что-то сказал, и миссис Фудзивара от души рассмеялась. Они снова обменялись поклонами, потом молодой человек исчез в дневной уличной суете. Я была благодарна за возможность успокоить свои чувства. Когда миссис Фудзивара вернулась, я сказала ей:
– Лучше, если я сейчас пойду. Вы очень заняты.
– Останьтесь и отдохните. Вы ведь только что присели. Я подам вам обед.
– Нет, спасибо.
– Послушайте, Эцуко, если вы сейчас не поедите, то еще не скоро сможете пообедать. А вы ведь знаете, как важно сейчас для вас питаться регулярно.
– Да, я понимаю.
Миссис Фудзивара пристально в меня всмотрелась:
– У вас сейчас столько хорошего впереди, Эцуко. Но вы чем-то огорчены?
– Огорчена? Ни капельки.
Миссис Фудзивара не сводила с меня глаз, и я нервно рассмеялась.
– Когда появится ребенок, – сказала она, – вы будете счастливы, поверьте мне. Из вас выйдет великолепная мать, Эцуко.
– Надеюсь.
– Так непременно будет.
– Да, – я улыбнулась ей в лицо.
Миссис Фудзивара кивнула, потом снова поднялась на ноги.
Внутри домика Сатико становилось все темнее (горел только один фонарь), и сначала я подумала, что Марико вглядывается в черное пятно на стене. Она наставила на него палец, и пятно сдвинулось. Только тогда я поняла, что это паук.
– Марико, не трогай – это нехорошо.
Она заложила руки за спину, но не отрывала взгляда от паука.
– У нас раньше была кошка, – сказала она. – До того, как мы сюда приехали. Она часто ловила пауков.
– Понятно. Нет, Марико, лучше не трогай.
– Но он не ядовитый.
– Нет, не трогай – он грязный.
– А кошка, которая у нас была, могла есть пауков. Что случится, если я съем паука?
– Не знаю, Марико.
– Меня стошнит?
– Не знаю. – Я снова взялась за шитье, прихваченное с собой.
Марико по-прежнему следила за пауком. Потом сказала:
– Я знаю, почему вы сегодня здесь.
– Я здесь, потому что маленьким девочкам нехорошо оставаться одним.
– Это из-за той женщины. Потому что та женщина может снова прийти.
– У тебя есть еще рисунки? Те, что ты мне сейчас показала, замечательные.
Марико не ответила. Она подошла к окну и уставилась в темноту.
– Твоя мама долго не задержится, – сказала я. – Может, покажешь мне еще рисунки?
Марико продолжала смотреть в темноту. Потом вернулась в угол, где сидела до того, как ее внимание привлек паук.
– Как ты провела день, Марико? – спросила я. – Рисовала?
– Играла с Атсу и Ми-Тянем.
– Отлично. А где они живут? В нашем квартале?
– Вот Атсу, – она показала на черного котенка возле себя, – а вот это Ми-Тянь.
Я засмеялась:
– Ах, вот оно что. Чудные котятки, не правда ли? Но разве ты не играешь с другими детьми? С детьми из нашего квартала?
– Я играю с Атсу и Ми-Тянем.
– Но тебе стоит попробовать подружиться с другими детьми. Уверена, они очень славные.
– Они украли Судзи-Тяня. Это был мой любимый котенок.
– Украли? Господи, зачем же они это сделали?
Марико принялась гладить котенка.
– Теперь у меня его нет.
– Может, он скоро найдется. Наверняка дети просто пошутили.
– Они его убили. Теперь Судзи-Тяня у меня нет.
– Ох, непонятно, зачем же они это сделали?
– Я кидалась в них камнями. Потому что они обзывались.
– Ну, Марико, зачем же кидаться камнями?
– Они обзывались. Ругали маму. Я кидалась в них камнями, а они забрали Судзи-Тяня и не отдали.
– Но у тебя есть другие котята.
Марико снова подошла к окну. Рост позволял ей облокотиться на подоконник. Она всмотрелась в темноту, прижавшись лицом к стеклу.
– Хочу выйти на улицу, – вдруг сказала она.
– Выйти на улицу? Но сейчас очень поздно, там темно. И твоя мама вот-вот вернется.
– Но я хочу выйти на улицу.
– Останься здесь, Марико.
Она продолжала смотреть в окно. Я попыталась разглядеть, что она там видит, но со своего места различала одну темноту.
– Тебе, наверное, надо быть добрее к другим детям. Тогда ты смогла бы с ними подружиться.
– Я знаю, почему мама попросила вас к нам прийти.
– Если кидаться камнями, ни с кем не подружишься.
– Это из-за той женщины. Потому что мама о ней знает.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Марико. Расскажи мне о своих котятах. Ты еще их нарисуешь, когда они подрастут?
– Это потому, что та женщина может снова прийти. Вот почему мама вас и попросила.
– Вовсе нет.
– Мама эту женщину видела. Видела ее прошлой ночью.
Я перестала шить и посмотрела на Марико. Она, отвернувшись от окна, смотрела на меня до странности пустым взглядом.
– И где твоя мама видела эту – эту особу?
– Вон там. Она видела ее вон там. Поэтому вас и попросила.
Марико отошла от окна и вернулась к котятам. Появилась кошка, и котята принялись ласкаться к матери. Марико легла на пол рядом и что-то им зашептала. В ее шепоте улавливалось какое-то беспокойство.
– Твоя мама скоро придет домой, – сказала я. – Интересно, что она сможет сделать.
Марико не переставала шептать.
– Она подробно рассказывала мне о Фрэнке-сан. Кажется, он очень хороший человек.
Шепот прекратился. Мы обменялись взглядами.
– Он плохой человек, – сказала Марико.
– Так нехорошо говорить, Марико-сан. Твоя мама все мне о нем рассказала – и, похоже, человек он очень хороший. Я уверена, он к тебе хорошо относится, не так ли?
Марико вскочила и подошла к стене. Паук все еще был там.
– Да, я уверена, что он хороший человек. Он хорошо к тебе относится, правда, Марико-сан?
Марико подалась вперед. Паук на стене медленно зашевелился.
– Марико, оставь его в покое.
– Кошка, которая была у нас в Токио, – она ловила пауков. Мы собирались взять ее с собой.
Теперь я могла разглядеть паука отчетливей. У него были толстые короткие лапки, каждая из которых отбрасывала тень на желтую стену.
– Это была хорошая кошка, – продолжала Марико. – Она собиралась поехать с нами в Нагасаки.
– И вы ее привезли?
– Она пропала. За день до нашего отъезда. Мама обещала ее взять, но она пропала.
– Понимаю.
Марико неожиданно протянула руку и схватила паука за лапку. Остальные лапки, когда она сняла его со стены, яростно задергались вокруг ее руки.
– Марико, отпусти его. Он грязный.
Марико перевернула руку, и паук переполз к ней на ладонь. Она накрыла его другой рукой, так что он оказался в плену.
– Марико, отпусти его.
– Он не ядовитый, – сказала она, подходя ко мне.
– Не ядовитый, но грязный. Посади его обратно в угол.
– Но ведь он не ядовитый.
Марико стояла передо мной, держа паука в руках, сложенных чашкой. Между пальцами виднелась лапка, которая медленно и размеренно двигалась.
– Посади его обратно в угол, Марико.
– А что будет, если я его съем? Он не ядовитый.
– Тебе будет очень плохо. Ну же, Марико, посади его обратно в угол.
Марико поднесла паука вплотную к лицу и приоткрыла губы.
– Не глупи, Марико. Паук очень грязный.
Рот Марико открылся шире, а затем ее руки разжались, и паук шлепнулся у моих колен. Я отшатнулась. Паук проворно ринулся по татами в тень за моей спиной. Я тут же опомнилась, но Марико уже успела выскочить за дверь.
Глава шестая
Сейчас не знаю точно, как долго я искала ее в тот вечер. Очень возможно, что времени прошло много: срок моей беременности был уже немалый, и двигалась я с осторожностью. И, оказавшись на открытом воздухе, у реки, я ощутила вдруг странное спокойствие. Часть берега заросла очень высокой травой. В тот вечер, должно быть, на мне были открытые сандалии: отчетливо помню прикосновения травы к голым ногам. Повсюду звенели и стрекотали насекомые.
Потом я различила какое-то шуршание, словно сквозь траву вслед за мной скользила змея. Я остановилась прислушаться – и поняла, в чем дело: вокруг моей лодыжки обмотался кусок старой веревки и волочился по траве. Я осторожно высвободила ногу и при свете луны рассмотрела обрывок: на ощупь он казался сырым и грязным.
– Привет, Марико, – окликнула я девочку.
Она сидела в траве чуть поодаль, подтянув колени к подбородку. Над ней нависали ветви ивы – их на берегу росло несколько. Я подошла к ней поближе, пока не смогла яснее видеть ее лицо.
– Что там? – спросила она.
– Ничего особенного. Прицепилось к ноге.
– А что это?
– Пустяки, просто обрывок старой веревки. Почему ты здесь?