— У вас все хорошо? — спросил я.
— Конечно. Все хорошо. Даже очень. Теперь мне стало ясно, что Линди не пьяна, но установить точно, что с ней, у меня не получалось. Вряд ли она была чем-то особенно взбудоражена: просто ей не спалось и, возможно, ее волновало что-то такое, что ей хотелось мне сказать.
— У вас вправду все хорошо? — переспросил я.
— Да, все хорошо, но… Послушайте, дорогуша, мне хочется кое-что вам передать.
— Передать? Что именно?
— Лучше я промолчу. Мне хочется, чтобы это был сюрприз.
— Звучит заманчиво. Хорошо, я зайду и возьму — может, после завтрака?
— А я-то надеялась, что вы зайдете и заберете прямо сейчас. То есть это сейчас у меня, а вы не спите, и я не сплю. Час поздний, я понимаю, но… Послушайте, Стив, о том, что было чуть раньше, что произошло. У меня такое чувство, что я должна объясниться.
— Пустяки! Я вовсе ничего…
— Вы на меня вскинулись из-за того, что подумали, будто мне не понравилась ваша музыка. Но это совсем не так. На самом деле все обстоит наоборот, в точности наоборот. Что вы мне проиграли — запись той песни «Ты рядом»? Она у меня из головы не выходит. Нет, не из головы — из сердца. Из сердца она у меня никак не выходит.
Я не знал, что сказать, и не успел еще подобрать слова, как Линди снова заговорила:
— Так вы зайдете? Прямо сейчас? И тогда я вам толком все объясню. А самое важное… Нет-нет, молчу. Это должен быть сюрприз. Приходите — и увидите. И опять захватите с собой тот диск. Ладно?
Едва отворив дверь, Линди забрала у меня диск, точно я был мальчиком-рассыльным, потом схватила за запястье и втянула в комнату. На ней был прежний эффектный халат, но на сей раз выглядела она не совсем безупречно: одна пола халата свисала ниже другой, а к вырезу на груди, на краю повязок, прилипла какая-то пушинка.
— Вы, я так понимаю, только что с вашей ночной прогулки, — начал я.
— Я так рада, что вы на ногах. Не знаю, как дождалась бы утра. А теперь слушайте: я ведь уже сказала, что приготовила для вас сюрприз. Надеюсь, он вам понравится. Думаю, непременно понравится. Но сначала надо, чтобы вы почувствовали себя непринужденно. Давайте снова послушаем вашу песню. Напомните — какая там дорожка?
Пока я усаживался на привычное место, Линди возилась с проигрывателем. В комнате стоял полумрак, воздух освежал приятной прохладой. Затем «Ты рядом» зазвучала чуть ли не на полную громкость.
— Вам не кажется, что мы потревожим соседей? — спросил я.
— Да ну их. Дерут с нас дорого, так что это не наша проблема. Но тише, тише! Давайте слушать!
Линди, как и раньше, начала раскачиваться под музыку, однако на этот раз не остановилась после первого куплета. Наоборот: по мере продолжения песни она как будто уходила в нее все глубже, вытянув руки перед собой, словно обнимала ими воображаемого партнера по танцу. Когда песня закончилась, Линди выключила проигрыватель и замерла неподвижно, стоя спиной ко мне в дальнем углу комнаты. Она простояла так, казалось, очень долго, а потом подошла ко мне.
— Не знаю, что и сказать, — проговорила она. — Это потрясающе. Вы чудный, чудный музыкант. Вы — гений.
— Спасибо вам.
— Я это сразу поняла. Правда-правда. Потому и повела себя так. Сделала вид, что мне не нравится, притворилась злюкой. — Линди села на диван лицом ко мне и вздохнула. — Тони вечно мне за это выговаривал. Но я всегда так поступала, тут уж я ничего не могу с собой поделать. Стоит мне столкнуться с человеком, ну, по-настоящему талантливым, с таким, кого наделил даром сам Господь Бог, и мне никак не удержаться: мое первое побуждение — поступить именно так, как я поступила с вами. Не знаю, что это, может, просто ревность. Вот порой вы видите вокруг себя женщин, и все они какие-то невзрачные. И вдруг в ту же комнату входит красавица: их от этого корчит, они готовы глаза ей выцарапать. Когда я встречаю кого-нибудь, кто похож на вас, со мной происходит то же самое. В особенности если такое случается неожиданно — как это было сегодня — и застает меня врасплох. То есть вот вы тут сидите, я принимаю вас за обыкновенного человека из публики, а потом вдруг… вдруг оказывается, что вы совсем не такой. Понимаете, о чем я? Во всяком случае, я пытаюсь вам втолковать, почему я раньше повела себя так гадко. У вас были все основания на меня вскинуться.
В тишине глубокой ночи мы оба помолчали.
— Что ж, я вам признателен, — проговорил я наконец, — признателен вам за эти слова.
Линди внезапно выпрямилась:
— А теперь сюрприз! Погодите здесь минутку, не двигайтесь.
Она направилась в соседнюю комнату, и я слышал, как она там выдвигает и задвигает ящики комода. Вернулась она, держа перед собой обеими руками какой-то предмет — но что именно, понять было нельзя из-за наброшенного на него шелкового платка. Линди остановилась посередине комнаты.
— Стив, я хочу, чтобы вы подошли и взяли это. Это должно выглядеть как церемония награждения.
Я растерянно поднялся с дивана. Когда я приблизился к Линди, она сдернула платок и протянула мне блестящую безделушку из бронзы:
— Вы полностью этого заслуживаете. Это ваше. Джазмен года. А может, и всех времен. Примите мои поздравления.
Линди вложила безделушку мне в руки и легонько поцеловала меня в щеку сквозь повязку.
— Благодарю вас. Вот уж действительно сюрприз. Очень приятный на вид. А что это такое? Аллигатор?
— Аллигатор? Да ну, что вы! Это парочка целующихся херувимов — и премиленькая.
— А-а, да, теперь я вижу. Что ж, Линди, спасибо. Даже не знаю, что и сказать. В самом деле красотища.
— Аллигатор!
— Простите. Это мне так показалось оттого, что у одного из них нога больно уж далеко вытянута. Теперь вижу. В самом деле красотища.
— Так, это ваше. Вы этого достойны.
— Я тронут, Линди. Право же, тронут. А что тут такое внизу написано? Не взял очки.
— Там написано: «Джазмен года». А что другое могло быть там написано?
— Там так и написано?
— Конечно, именно так.
Я вернулся к дивану со статуэткой в руках, сел и задумался.
— Послушайте, Линди, — помолчав, сказал я. — Я об этом экземпляре, который вы мне сейчас преподнесли. Но разве возможно такое — да нет, — чтобы вы натолкнулись на него во время одной из ваших ночных прогулок?
— Возможно. Конечно же, возможно.
— Понятно. Но разве возможно — да нет, — что это настоящая награда? То есть тот самый приз, который собирались вручить Джейку?
Линди ответила не сразу. Потом, не меняя застывшей позы, сказала:
— Разумеется, настоящая. Какой был бы смысл преподносить вам какое-нибудь старое хламье? Должна была свершиться несправедливость, а теперь восторжествовала истина. И это главное. Да-да, дорогуша, вот так. Вам же ясно, что только вы достойны этой награды.
— Ценю ваше мнение. Но это… это, э-э… что-то вроде кражи.
— Кражи? Не вы ли вчера сказали, что этот Джейк полное ничтожество? Что он шарлатан? А вы гений. Кто же здесь готовится стать вором?
— Линди, где в точности вы наткнулись на эту штуку?
Линди пожала плечами:
— Так, в одном месте. Где я бываю. Можно назвать это офисом.
— Сегодня вечером? Вы подобрали это сегодня вечером?
— Ну конечно же, сегодня вечером. Вчера вечером об этой награде я еще ничего не слышала.
— Так-так. И это было, скажем, час тому назад?
— Час. А может, и два. Откуда мне знать? Гуляла какое-то время. Ненадолго заглянула в мой президентский номер.
— Господи боже.
— Слушайте, да кому какое дело? О чем вы волнуетесь? Потеряли эту штуку — найдут себе другую. Может, у них целый шкаф ими набит. Я преподнесла вам то, чего вы достойны. Неужели вы собираетесь отказаться от этой награды — а, Стив?
— Я не отказываюсь от нее, Линди. Ваше признание, почет и все такое — я принимаю безоговорочно, я поистине счастлив. Но вот это — это ведь подлинный приз. Нам необходимо вернуть его на место. Мы должны положить его на то самое место, где вы его нашли.
— Да пошли они! Кому это надо?
— Линди, вы недостаточно это обдумали. Что вы предпримете, когда все это выйдет наружу? Вообразите только, какой шум поднимется в прессе! Сплетни, скандал! Что скажут ваши поклонники? Идемте скорее. Нужно добраться до места, пока все еще спят. Вы должны показать мне в точности то место, где нашли эту штуку.
Линди вдруг показалась мне ребенком, которому сделали выговор. Она вздохнула:
— Да, дорогуша, наверное, вы правы.
Как только мы договорились вернуть приз на место, в Линди проснулась бережливость собственницы: все то время, пока мы спешно пробирались по коридорам необъятного, погруженного в сон отеля, она крепко прижимала статуэтку к груди. Я следовал за Линди по потайным лестницам, черным ходам, мимо саун и торговых автоматов. Нигде не видно было ни души. Потом Линди прошептала: «Сюда», и мы протолкнулись через тяжелые двери в темное пространство.