Несмотря на то что Тамара сильно нервничала, ей удавалось все же что-то есть, правда, вкуса особого она не ощущала. Сидела одна в кабине, ела, думала о том, что ей с самого начала следовало поступить по-другому: пойти в милицию и все рассказать. Но тогда бы она подставила Шаталова, который спас ей жизнь. К тому же убийство-то совершено не было, а потому Русалкин наверняка вышел бы сухим из воды, не говоря уже о Марине. Но тогда почему они переполошились, чего они так испугались, что согласились заплатить такие большие деньги? Разве они не знали законов, или испытывали настоящее чувство вины, или для них это – не такие уж и большие деньги? И Русалкин не хотел, чтобы его имя полоскали, трепали, пачкали в крови жены, которую ему так и не удалось убить? Но они явно испугались. А это означало одно: они действительно хотели убить: Русалкин – жену, Марина – Тамару. Тогда почему Тамара так нервничает? Чего боится?
…Расплачиваясь, Тамара дала ей на чай: рубль двадцать. Ждала, что сейчас что-то произойдет, Марина не выдержит. Но нет, все было спокойно. И, только выходя из кабины, Марина вдруг оглянулась, словно спрашивая: теперь все, теперь они в расчете и она может идти на все четыре стороны, сорвав с себя ненавистную форму официантки? И Тамара ответила ей:
– Мы в расчете.
Марина ушла. Тамара встала из-за стола. Она тоже торопилась. В аэропорт, а оттуда – в Москву.
Лара вошла в кабинку и сказала, что Марина обслуживает другую кабинку. Удивлению ее не было предела.
– Я так думаю, что она просто не хочет подвести Людмилу, которая приняла ее на работу. Светки-то нет, она уволилась. Тома, как прилетишь в Москву, сразу же позвони, слышишь? У тебя когда регистрация?
– Через час. Лара, я поехала, все. – Она обняла подругу.
– Такси я вызвала, езжай и ни о чем не переживай. Деньги твои в банке, так что тебя не ограбят по дороге, к тому же здесь все рядом. Через пятнадцать минут ты будешь уже в аэропорту. Я жду твоего звонка.
– И ты мне позвони, слышишь? Расскажешь, как здесь дела. Интересно все-таки!
…Тамара уже садилась в самолет, когда раздался звонок: Лара. Она сказала, что в подсобке убили официантку – новую официантку. Тамара поняла, что случилось и кого убили, сразу поняла, как поняла и то, что вокруг Лары люди и она не может говорить, поэтому спросила сама:
– Марина? Это она? Неужели?
– Да. В подсобке. Выстрелили в голову несколько раз, – и добавила уже шепотом: – Я предупреждала тебя, насколько это опасно! Значит, она все-таки сказала ему. Лети, исчезай поскорее, я позвоню!
И Лара разрыдалась.
21
2006 г.
Он распахнул дверь, и Шаталов влетел в машину, хлопнул дверцей, машина рванула вперед со страшным визгом, свернула вправо и понеслась прочь, подальше от этого места.
– Ну, что там? – спросил Русалкин, когда понял, что Вадим немного отдышался, ровно настолько, чтобы говорить. Он старался держаться, хотя и понимал, что все вопросы уже не имеют никакого смысла: он слышал несколько беспорядочных выстрелов.
– Вот теперь – все. Я изрешетил ей голову. После такого не живут.
– Значит, она точно мертва?
– Мертвее, как говорится, не бывает.
– Подождем немного.
– Понимаю, вы мне не доверяете. Но я же все объяснил! Тогда, на вашей даче, я же сразу понял, что это не Марина, как же я мог ее убить? А когда понял, что это Томка, официантка из ресторана, и она узнала меня – я же бывал в «Риголетто», она знает меня в лицо – и стала шантажировать, я же направил в нее пистолет, – что я мог сделать? К тому же я просто растерялся. Я так настроился, я был готов на все! Но, видно, что бог ни делает, все к лучшему. Вы помирились с вашей женой, сумели даже договориться.
– Послушай, Вадим, заткнись, а? Как баба, честное слово! Сделал дело, теперь сиди и помалкивай. Вот когда я точно буду знать, что эта дрянь мертва, тогда и расплачусь с тобой.
– Так поезжайте в ресторан и посмотрите. Все сделано в лучшем виде.
– Тебя никто не видел?
– Абсолютно. Я же вошел с другой стороны, в тот проход, по которому администратор выпускает посетителей из кабинок. Я там каждый закоулок знаю, часто бывал. Да и дверь там всегда открыта. Я прошел, спрятался в одной кабинке и стал наблюдать, когда Тамара из зала направится в сторону подсобки или в комнату для персонала, где они переодеваются. Там самое тихое место, просто идеальное для такой работы.
– А вдруг это не она? Что ей делать в ресторане? Ведь она же шесть месяцев не работала, мы с Мариной отправляли ей такие суммы! Ну ничего, пусть она теперь ими подавится!
– Я не знаю, зачем вы повелись на этот шантаж. Вам все равно ничего бы не было. Убийства-то никто не совершил.
– Ладно. Много ты знаешь! Все равно затаскали бы по прокуратурам.
– А вы бы от всего отказывались: мол, ничего не знаю, никому ничего не заказывал.
– Я смотрю, ты такой храбрый, а отчего же сам слинял из города после того, что случилось?
– Так получилось, что я вроде бы обманул вас!
– А зачем тогда вернулся? Деньги кончились, вспомнил про Русалкина?
– Вроде того.
– Как ты узнал, что Тамара вернулась в ресторан?
– Случайно. Вообще-то, я искал ее в городе, звонил нашим общим знакомым.
– А у вас что, есть общие знакомые?
– Разве я вам не сказал? – Русалкину показалось, что у него изменился голос. – Так, ерунда. Ее подружки, мои приятели.
– А может, ты был знаком с ней раньше? И, когда увидел на даче, признал в ней свою подружку, а, Шаталов?
– Нет. Я узнал в ней только официантку.
– Шаталов, ведь если ты знал ее прежде как свою подружку, то именно ты мог подкинуть ей идею шантажа. Я же тебя знаю, ты – мерзейшая личность!
– Э-эй! Полегче на поворотах. Я же вас не оскорбляю.
– Но ты почти два месяца искал ее. Где? Каким образом? Я уж думал, что ты меня снова обманул.
– Искал, говорю же, искал! А сегодня зашел в этот ресторан просто пожрать. Захожу и вижу – она! Стоит и разговаривает с хозяйкой. В прикиде, какие носят там официантки. Причем вид у нее неважнецкий. Нет, она, конечно, одета, причесана, и волосы у нее – волной, как обычно, два литра лака. Но лицо бледное и какое-то злое. Я даже подумал, что ее словно кто-то заставил прийти туда – вот такое у нее было лицо. Кислое, что ли…
– У нее такие деньги, а она вернулась на работу? Странно. Ничего не понимаю. Может, она не получала эти деньги? И вернулась на работу? Вадим, ты смотри мне, может, ты спутал все-таки?
– Что я, Томку не знаю, что ли? Конечно, она немного изменилась, но помада – та же, яркая, красная, волосы – белые. Мне ее жаль в какой-то степени, но кто же знал, что у нее такие аппетиты? Сколько она с вас содрала?
– Не твое дело. Все, приехали. Выходи. Я позвоню тебе, когда буду уверен в том, что на этот раз ты не ошибся.
– Вы что же, вообще не собираетесь мне платить? А, Александр Викторович?
– Говорю же, как только, так сразу. Иди в свой боулинг, порисуйся там, чтобы тебя там видели и запомнили: мало ли что.
Русалкин проследил, как Вадим вошел в здание клуба, и выругался про себя: его тошнило от этого типа. Он и сам не мог понять, как могло такое случиться, что он простил его и даже поручил ему еще несколько заданий. Причем ответственных. Но этот Вадим был так нелеп, смешон, несерьезен, и Русалкину показалось, что именно его-то никто и никогда не вычислит. Надо было срочно убрать с дороги Петра Седова, директора банка, давнего приятеля, который вместе с ним занимался контрабандой якутских ворованных алмазов и стал требовать повышения своей доли, и это при том, что он как бы отошел от дел и хотел денег просто за то, что он владеет информацией. Тоже словно шантажировал Русалкина. Но поскольку рядом с ним постоянно ошивался его брат, он же телохранитель, Борис, то Вадиму приказано было убрать сразу обоих братьев. И, к удивлению Русалкина, Вадим свою работу сделал блестяще. Он застрелил обоих братьев в лесу, куда те приехали якобы для того, чтобы встретиться с самим Русалкиным, где он и должен был передать Петру его долю алмазов. Но вместе с ним в машине был Вадим. Пьяный, опасный, отчаянный, он просто вышел из машины, подошел к ничего не подозревающим Петру и Борису и расстрелял их в упор. Шел дождь, они уехали, не оставив на дороге ни единого следа, разве что пули в трупах. Потом он таким же образом, выпив стакан коньяка, убил Мичурина, полковника милиции, который, по мнению Русалкина, был связан с Седовым, прикрывал его и знал об алмазах.
Оставалось последнее дело – официантка Тамара Карибова. Девушка, которая до сих пор являлась к нему во сне и отжимала ему на лицо кровь из белой косы. Вот, мол, это моя кровь, ты хотел убить ни в чем не повинного человека!
Она шантажировала не только его, но и Марину, которая просто тряслась от страха перед этой официанткой. Она, по ее же словам, уже сто раз пожалела о том, что связалась с ней, что чуть не убила ее руками Шаталова, и, вспоминая об этом, каждый раз Марина говорила Русалкину, что лучше бы она обратилась в милицию, чтобы хотя бы обезопасить себя от мужа. Причем об этом она говорила самому Александру Викторовичу, забывая, что речь идет о нем самом! А уж как он сам жалел обо всем, что с ними со всеми случилось! И никак не мог понять – как же такое могло произойти, что он решился на убийство своей жены из-за какой-то рыжей шлюхи Ванды, которая давно уже бросила его и вышла замуж за другого, такого же идиота, как и он сам? Выходила грязная история, запутанная, где в настоящее время страдал лишь он один, Русалкин, ведь это его деньги отправлялись неизвестно куда (через какого-то мелкого милиционеришку, за которым он попытался как-то проследить, но потом бросил из страха быть обнаруженным), зато известно кому – Тамаре Карибовой.