– Взбесился! Ополоумел! Что я такого сказала? С чего он взбеленился? Из-за какой-то чахоточной твари разлад в доме! Ничего не понимаю.
Она налила водки в стакан, залпом осушила его, только потом горько заплакала:
– За что они меня? У, гады! Вот заболею и умру, будете знать!
12
Скверно: он ударил Риту. Но как знать, может, изредка бабе полезно съездить по физиономии, чтобы не слишком от нее феминизмом разило? «Она любит меня, вернется», – думал о ней в редкие часы отдыха Герман. Самоуверенность вещь хорошая, однако неприятно лежать ночью одному в постели и в пустом доме. Посему он не давал себе возможности расслабиться, а часами просиживал у экрана, изучая по миллиметру каждый кадр, запечатлевший свадьбу.
Он составил полный список всех, кто присутствовал на свадьбе, включая официантов, поваров, паршивых артистов из самодеятельности. Собирал сведения, заносил в тетрадь, отведя на одну человеческую единицу страницу. Многих вычеркнул, они никаким боком с Феликсом не соприкасались. Добравшись до кровати, часто засыпал на лету, в момент падения на подушку. Кое-кто с удовольствием посмеется, мол, занимается мужик сизифовым трудом. А как еще вычислить того, кто сделал выстрел и кардинально изменил жизнь, да не только его жизнь?
Егор... Чувство вины, внушенное Ритой, точило, то и дело накатывали злоба и ненависть... непонятно к кому. Чтобы хоть на йоту избавиться от вины, Герман подсчитал, во что обойдутся похороны парня, сунул деньги в конверт (много больше, чем нужно) и ночью отправился к матери Егора. Нет, он не собирался предстать перед ней с соболезнованиями, вина не пустила, а ходил вокруг дома, придумывая, как отдать деньги. Наконец, взбежав на этаж, положил конверт на коврик у двери, позвонил и рванул вниз. Этажом ниже вжался в угол, затаился. Щелчка замка не услышал, а сразу женский вопль:
– Лена! Леночка, деньги! Кто-то принес деньги...
Интуиция подсказала пулей вылететь из подъезда и стать за беседку во дворе. Буквально следом за ним выбежала мать Егора. Лампочка над входом в подъезд осветила лихорадочный блеск уставших от слез глаз, искавших того, кто принес конверт. Герман заметил опущенные вниз уголки губ и раздувавшиеся ноздри, словно она нюхала воздух, чтобы по запаху отыскать... Да, мать Егора знает, кто принес деньги, и хочет швырнуть их ему в лицо. Зачем? К чему эта гордость? Она вернулась в подъезд, сжимая конверт. Герман достал сигарету, мял ее, глядя в небо. А чего он ждал? Что женщина, потерявшая единственного сына, запрыгает от радости и кинется ему на шею, получив деньги на гроб? И ночь, проклятущая, давит на душу: ты, из-за тебя! И звезды хихикают: ты, ты, ты... Терзают, терзают...
– Неужели моя ошибка так дорого стоит? – спросил их Герман.
Ненавистное ночное небо безмолвствовало, а ведь у Германа много вопросов, требующих ответов. И не небу, огромной пустоте над головой, задавать их. Только он сам может ответить на них.
Он отшвырнул сигарету, скорым шагом двинул к машине, которую оставил неподалеку. Сделал что мог для матери Егора. Теперь отца и парня надо выдавить изнутри, чтобы с ясной головой заниматься поисками.
– Герман! – послышалось, когда он поворачивал ключ в зажигании.
Раз услышав голос феи, не ошибешься. Белла. Фея будто спустилась с небес, то есть возникла у машины неизвестно откуда. Уж кого-кого, а ее он не ожидал увидеть в начале новых суток. Она же неторопливо поведала недовольно-капризным тоном:
– У меня сломалась машина. Ты не мог бы посмотреть? Я совсем отчаялась. Ночь, кругом пусто, мне страшно... Вдруг вижу – ты!
– Конечно, посмотрю. – Он резво вышел из авто, у «шестерки» неподалеку озадаченно почесал затылок. – Это твоя машина?
– Да. А что тебя удивляет?
– Такая женщина должна сидеть, по меньшей мере, за рулем лимузина.
– Предпочитаю отечественный транспорт, потому что угробила в свое время три иномарки. Либо я бездарный водитель, либо наши дороги бездарны.
– Безусловно, дороги. Так, посмотрим. Ключ где? Ага, вот...
Попробовал завести, мотор натужно заржал, как настоящий конь, и заглох.
– По-моему, сцепление полетело. Честно говоря, я в технике полный профан. Ну-ка, еще раз... Ничего не получается. Что будем делать?
– Откуда я знаю! Ты мужчина, ты и думай.
– Разумно переложить трудности на мужские плечи. Так, если оставим машину здесь, утром не найдем даже гайки. – По мобильному телефону он связался с ремонтной мастерской, отчитался: – Сейчас приедут, заарканят твою колымагу и увезут на ремонт.
– А я? – Белла широко раскрыла и без того большие глаза в опахалах густых ресниц.
– Тебя я отвезу домой. Ты как здесь очутилась?
– В этом районе живет моя подруга. А ты что тут делал в такой час? – Герман нахмурился, Белла чутко уловила перемену в его настроении, озабоченно спросила: – Что-то не так? Я свалилась тебе на голову не вовремя?
– Ты ни при чем. Просто иногда я не вовремя вспоминаю об отце.
– Извини, совсем забыла... Когда я потеряла мужа, думала, не переживу. Но все проходит, я теперь по себе знаю. Человек очень быстро... свыкается, что ли.
– Возможно, – пожал плечами Герман. – А кто был твой муж?
– Замечательный, умный, красивый человек. В Москве и в Питере имел крупный бизнес, связанный с пушниной. Экспорт-импорт. Я не очень вдавалась в подробности, муж считал, что мне достаточно носить шубки, а не вникать в то, как они достаются и делаются. Добрейший человек был...
Душещипательную историю она рассказала со слезой в голосе. На самом деле ничего общего с реальными событиями ее история не имела, скорее походила на банальную мелодраму. Скачок от одних моральных устоев к противоположным, как произошло во время становления капитализма, практически на каждого человека наложил отпечаток, подавляющее большинство людей изменилось до неузнаваемости. Открылись границы, хлынул поток информации, из которого выяснилось, что в России люди живут очень плохо. Глядела юная Белла в телевизор, а там шикарную житуху показывали, и со всех сторон в уши вливалось знакомыми:
– Ты, дружок, создана не для кастрюль. Уезжай отсюда. Здесь не найдешь достойного человека, способного обеспечить тебя. А с твоей красотой многого можно теперь добиться.
Да, трехкомнатная квартира и авто в гараже – богатства совдеповского гражданина – этого стало мало. Канары и Багамы, бриллианты и меха – вот ее удел. Но где взять все это? А телевидение повествовало о манекенщицах, звездах кино, которые рядом с Беллой были просто дурнушки. Заманчивая сказка будоражила воображение: жила-была девушка, в один прекрасный день она выиграла конкурс красоты, ее сняли в кино, попала на страницы модных журналов и посыпался на нее золотой дождь. «Так со мной и будет», – уверилась Белла и сунулась на конкурс красоты. Потерпела фиаско. Да, бесспорно, она красива, но у красоток подиумов свои параметры: рост, бюст (вернее, его отсутствие), тоненькие ножки-ручки. Оказалось, побеждают не самые красивые! Но Беллу заприметили, предложили участвовать в московском конкурсе «мисс бюст». А для участия в оном прежде надо было пройти спецшколу, так сказать, обтесаться. Вырвав у родителей последние гроши, Белла рванула в Москву. В «Имидж-классе», куда она поступила, учили «преподносить себя» – стоять, ходить, наносить макияж и всему тому, что должна уметь делать... гетера. Именно в «Имидж-классе» Белла познакомилась с...
– Ты не уснула? Приехал наш сервис. – Герман торопливо вышел из машины, шестерку Беллы подцепили и утащили. Пересели к Герману. – Куда тебя отвезти?
– Хоть на край света. Шучу. Я живу на окраине. Кстати, через неделю у меня день рождения, я могу надеяться видеть тебя у себя?
– Не знаю. Понимаешь, пока я не отыщу убийцу...
– Так он же найден, – удивленно и одновременно заинтересованно сказала фея Белла.
– Да, правда, найден, – опомнился Герман. – Я не так выразился. Парень этот... он повесился в камере... и теперь я...
– Тебя мучит, что он ускользнул от расправы? – помогла закончить мысль Белла.
– Примерно.
– Герман, Герман... – Ее рука легла на его плечо. – Ничего не вернуть назад, пойми. А отвлечься тебе не помешает. Сверни здесь... Так ты придешь?
– Тебе невозможно отказать.
– Приехали. Может, зайдешь? Я готовлю потрясающий кофе.
– В другой раз.
Она не стала настаивать, потянулась к нему, и благодарный поцелуй попал в уголок губ Германа, но какой! Он парень безотказный... был! Когда женщина так откровенно предлагает себя, обычно он берет ее на том месте, где находится – на ковре, на столе, хоть на люстре. От искушения его избавила лень, он жутко устал, поэтому, подумав о времени, которое предстояло потратить, ограничился тем, что попытался шутливо укусить соблазнительницу за губы. Белла мгновенно отдернула голову:
– Какой ты быстрый!
Он уехал довольный собой, так как выполнил обещание, данное Рите, что случайных связей у него не будет. Попав домой, пожалел. Сейчас бы нежился в объятиях феи, а не слонялся по дому, где мучают мысли об отце, Егоре, матери Егора...