— Нет ничего более ценного на свете, чем твое счастье, — сказала Изабель, и Аллегра, не веря своим ушам, покачала головой. Она никогда не слышала, чтобы мать говорила о счастье. Она говорила о долге. О семье. О послушании.
— Ты действительно заботишься о моем счастье? — изумленно спросила она.
Взгляд матери оставался холодным.
— Конечно, забочусь.
— И ты думаешь, что я буду более счастлива, если…
— Если ты хочешь любви, — прервала ее Изабель, — тогда нет. Стефано не любит тебя.
Аллегра отшатнулась от матери, услышав резкие слова. Но это правда.
— Что же мне делать? — прошептала она.
— Послушай, что я тебе скажу. — Мать подошла к ней, взяла ее за плечи. — Тебе будет трудно, потому что ты больше не сможешь жить в нашем доме. Я могу присылать тебе немного денег, вот и все.
Аллегра, прикусив губу так сильно, что почувствовала кровь, кивнула.
— Я не боюсь.
— Мой шофер отвезет тебя в Милан, — продолжала Изабель. — Оттуда ты переправишься в Англию. На первых порах тебе поможет мой брат Джордж, но потом… — Изабель развела руками. И с вызовом посмотрела на Аллегру. — Ты сможешь сделать такой шаг?
Аллегра никогда никуда не ездила одна, ничего сама не решала. У нее не было своих планов на жизнь. За нее все планировали родители.
Она медленно положила плюшевого медвежонка на кровать и решительно вскинула голову.
— Да, смогу.
Дрожащими руками она стала упаковывать дорожную сумку. Мать наблюдала за ней с непроницаемым лицом.
— Ведь ты никогда не стремилась к обычному благополучию, не правда ли? Ты всегда хотела чего-то большего. — Улыбка матери была саркастической. — Волшебной сказки.
Аллегра проглотила слезы.
— Разве это плохо?
Изабель пожала плечами.
— Мало кто из людей обретает эту сказку. А теперь напиши записку Стефано.
— Я не знаю, что написать!
— Скажи ему то, что сказала мне. Ты поняла, что он не любит тебя, а ты не хочешь жить в браке без любви. — Изабель достала бумагу и ручку.
Дорогой Стефано, написала Аллегра аккуратным детским почерком. Прости, но… Она закрыла глаза, из них закапали слезы.
— Ради бога, Аллегра, пора стать взрослой! — Изабель отобрала у нее ручку. — Пиши то, что я тебе продиктую.
Мать продиктовала ей несколько бездушных слов, а слезы Аллегры намочили бумагу, отчего расплылись чернила.
— А теперь тебе надо идти. Деньги у тебя в сумке. Иди, пока тебя никто не увидел.
Аллегру внезапно охватила паника. Ей стало страшно. Но что оставалось делать — выйти замуж за человека, который не только не любил, но и не уважал ее?
Одетая в джинсы и свитер, Аллегра, прижав к себе небольшую сумку, в которой было всего лишь несколько вещей, вышла в холл. Сердце ее билось так громко, что ей казалось, этот стук разносился по всей вилле.
Что она делает? Она чувствовала себя непослушным ребенком, вскочившим ночью с постели, но все было гораздо серьезнее.
По скользким терракотовым плиткам, на цыпочках, она дошла до двери и подергала за ручку. Дверь не открылась.
На секунду Аллегра почувствовала облегчение. Она не может выйти. Значит, сейчас тихонько вернется в кровать и забудет о своем безумном плане. Она уже повернулась, чтобы идти обратно, но замок в это время тихонько щелкнул. Дверь открылась снаружи. На пороге стоял Алонсо, шофер ее матери, — высокий, черноволосый, с непроницаемым лицом.
— Сюда, signorina, — прошептал он. Аллегра с тоской оглянулась на свой дом. Она не хотела покидать его, но завтра ей все равно придется уехать отсюда, и ее будет ждать гораздо худшая доля, чем эта.
А сейчас она по крайней мере сама выбирает свою судьбу.
— Signorina?
Аллегра кивнула, отвернувшись от тепло светившихся окон, и направилась вслед за Алонсо, во тьму. Под кроссовками тихо шуршал гравий.
Шофер безмолвно открыл дверцу машины, и она проскользнула внутрь, бросив прощальный взгляд на дом. В окне второго этажа, из-за прикрытых занавесок, показалось бледное лицо Изабель, и Аллегра увидела на нем холодную, жестокую улыбку триумфа. Сердце ее вздрогнуло от страха и удивления.
Слезы навернулись ей на глаза, внутри все больно сжалось, когда машина медленно отъехала от дома, в котором она выросла.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
При взгляде на него Аллегра замерла, пальцы застыли на пуговицах пальто. Стефано видел ее склоненную голову в профиль: совершенные линии щек и подбородка, вьющиеся волосы, спадавшие на плечи.
Когда он сегодня пришел сюда, то намеревался поговорить с Аллегрой только о деле. Но сейчас почувствовал, что прошлое не так легко забыть. Он подошел к ней совсем близко, так, что его дыхание коснулось ее волос — такого же темно-золотистого цвета, каким он их помнил, — и сказал:
— Зачем ты уходишь так рано?
Она медленно повернулась к нему, и он увидел ее широко открытые глаза. В них сквозило изумление… или страх? Он так и не понял.
Стефано улыбнулся и снял с ее плеч пальто. Ее сверкающие глаза напомнили ему о той девочке, которую он знал много лет назад. Он почувствовал, как больно кольнуло сердце, но тотчас же заставил себя улыбнуться.
Ему надо думать только о Лючио. Не об Аллегре. Никогда — об Аллегре.
— Ты не хочешь вернуться со мной на банкет?
Аллегра была потрясена. Она не ожидала, что он произведет на нее такое впечатление. Даже сейчас она почти с вожделением смотрела на его мощную фигуру, облаченную в безупречный темно-синий костюм, на его горделивую и непринужденную позу.
— Стефано, — наконец выговорила она, с неимоверным трудом справившись с потрясением, — я уже ухожу.
Много раз она представляла, что такое может произойти. Но ожидала увидеть Стефано яростным или холодно-равнодушным. И подумать не могла о том, что он предстанет перед нею в виде доброго знакомого, который хочет поболтать о жизни.
Он не отдавал ей пальто, не говорил ни слова, только все шире улыбался.
— Мое пальто, пожалуйста, — сказала она, стараясь говорить спокойно, без раздражения. Помедлив, она не сдержалась и добавила: — Я даже не представляла, что вы знакомы с моим дядей.
— У меня с твоим дядей деловые отношения. Разве ты не знаешь, что меня пригласили на свадьбу?
— Нет, — коротко ответила она.
— Насколько я понял, дядя тебя не очень жалует.
Аллегра сверкнула глазами.
— Откуда ты знаешь?
— Слышал. Поэтому позволь мне воспользоваться возможностью и составить тебе компанию, — сказал он, мило улыбаясь. Слишком мило. Аллегра отрицательно покачала головой.
Она была к этому не готова. Она ожидала встретить враждебность, ненависть или хуже того — равнодушие.
А он улыбается, проявляет участие, словно близкий друг.
Но она не хотела быть его другом. И никем другим.
— Думаю, нам не о чем разговаривать, Стефано, — сказала Аллегра, когда молчание слишком затянулось.
Стефано поднял бровь.
— Разве?
— Все, что было между нами, осталось в прошлом, — твердо сказала она.
— Если все осталось в прошлом, — мягко возразил Стефано, — тогда о чем беспокоиться? Разве мы не можем по-дружески провести вечер, Аллегра? Мне хочется поговорить с тобой.
Она колебалась. Часть ее кричала «нет», но другая, более разумная часть, понимала, что если она будет обращаться со Стефано как с другом, то это и будет значить, что он для нее — не больше, чем друг.
— Банкет только начался, а я здесь не знаю никого, кроме Джорджа Мейсона. Давай немного поболтаем, Аллегра, — губы его дрогнули в улыбке.
Аллегра нерешительно молчала. Все эти долгие годы она старалась забыть о нем, ведь он разбил ее сердце. Но сейчас у нее появилась возможность доказать себе и ему, что это не так, что она стала мудрее, сильнее, счастливее, чем была.
— Хорошо, — прошептала она. Затем произнесла более уверенным голосом: — Хорошо, пойдем.
Приобняв за талию, Стефано ввел ее в Зал орхидей. Он едва касался ее, но тело Аллегры вспыхнуло огнем, когда сквозь тонкий шелк платья она почувствовала прикосновение его пальцев.
— Позволь предложить тебе выпить, — сказал он, когда они оказались в зале и взгляды всех присутствующих обратились на них. По толпе пробежал легкий шепот. — Что ты предпочитаешь? Надеюсь, не лимонад?
— Нет… — Она непроизвольно сжалась, вспомнив о том, каким ребенком была тогда. — Не откажусь от бокала белого сухого вина.
— Замечательно.
Аллегра смотрела, как он удалялся в направлении бара, и в ней возникло желание срочно бежать отсюда…
Нет, на этот раз она не сбежит. Возможно, она ждала этого дня, когда встретится с ним лицом к лицу и покажет ему, насколько изменилась. Она уже не та глупая девочка, которая млела от счастья при мысли о том, что такой мужчина, как он, влюбился в нее.
— А вот и я. — Стефано стоял перед ней с двумя бокалами в руках и с кривой улыбкой на лице. — Я думал, ты сбежишь от меня.