— Ну, сейчас-то он точно на тебя не сердится… Боже мой, мне только что пришло в голову — с самого приезда ты на себя не похожа! Харриет, ты что, беременна?
— Нет, — улыбнулась Харриет. — Хотя, как ни странно, первым возможных последствий испугался он.
— Если бы ты… ну, сама знаешь… он поступил бы как благородный человек. Лео иначе не может.
Харриет скорчила гримасу.
— Знаю. По счастью, такой проблемы не возникло.
И потом, я сразу сказала, что замужество меня не привлекает.
— Боже мой, зачем ты ляпнула такую глупость? — в отчаянии простонала Роза.
— Потому что, едва опомнившись, он объявил, что я собираюсь заманить его в ловушку, — ответила Харриет. Даже сейчас при этом воспоминании ее охватывала жгучая ярость.
— Надо же! — Роза присвистнула. — Что ж, теперь он, кажется, изменил свое мнение.
— Это точно! — с напускной беззаботностью ответила Харриет. — Между нами, Роза, Лео уже пытался склонить меня к… э-э… не столь формальным отношениям.
У Розы буквально отвисла челюсть.
— Предложил стать его любовницей?
В собственном смехе Харриет различила истерические нотки.
— Ну что ты! «Любовница» — это чересчур романтично. «Содержанка» — вот это будет точнее. Я переезжаю к нему, он оплачивает мне удобную и беззаботную жизнь.
Роза решительно затрясла головой.
— Быть не может! В семье Фортинари такое недопустимо! По крайней мере, пока жива Нонна. Фортинари всегда женятся.
— Да, на благородных девицах из хороших семей с виноградниками в приданое! Ладно, нам пора идти.
Роза и Паскаль обвенчались в скромной церквушке неподалеку от «Эрмитажа». Лица обоих сияли счастьем, а когда звенящими от волнения голосами они произносили брачные клятвы, не у одного растроганного зрителя выступили слезы на глазах. Позже в одном из залов «Эрмитажа» состоялся праздничный банкет — трио музыкантов, шампанское, смех, поцелуи и поздравления.
— Ты сегодня обворожительна, — заметил Лео, когда ему удалось наконец вырвать Харриет из объятий экспансивной пожилой француженки — тетушки Паскаля. — И очень предусмотрительно со стороны Розы запастись подружкой, одинаково легко говорящей на трех языках!
— Но ты можешь меня пощадить и говорить по-английски, — улыбнулась Харриет, принимая из его рук бокал шампанского. — Мне нужно найти маму…
— Твоя мама беседует с каким-то французом: он не только свободно изъясняется по-английски, но и явно в восторге от ее общества. Побудь со мной. Ты обдумала мое предложение? — спросил он, понизив голос.
«Ни о чем другом и не думала», — мысленно ответила Харриет.
— Да.
Лео потянул ее в тихий уголок зала и закрыл собой от посторонних взоров, пристально вглядываясь ей в лицо. Роза не требовала от своих гостей смокингов, и потому Лео был в обычном костюме с белой рубашкой, но костюм этот великолепно облегал могучее тело. А галстук у него, заметила Харриет, удивленно подняв брови, в точности того же тона, что и ее платье!
Лео улыбнулся, перехватив ее взгляд.
— Ты угадала, это не случайность. Харриет, carissima, я так тебя хочу! Поедем со мной в Фортино!
— Нет, Лео, — решительно покачала она головой.
— Почему? — сдвинул брови он.
— Это долгий разговор…
— Тогда пойдем ко мне в номер, — потребовал он. — Никто нас не хватится.
— Еще чего не хватало! — возмутилась она.
— А где же еще мы сможем спокойно поговорить?
— Ты забыл о моей маме, — напомнила она.
— Нонна хочет, чтобы Клэр осталась после приема, — спокойно ответил Лео — похоже, у него все было продумано. — Потом я отвезу вас домой вместе. После того, как мы побудем вдвоем, — значительно добавил он.
— Мне пора идти, — отрезала Харриет. — Меня ждет Роза.
— Опять Роза! — нетерпеливо воскликнул он.
— Если бы не она, мы бы никогда не встретились, — напомнила Харриет.
— Тогда я отправлюсь с тобой и поцелую новобрачную в знак благодарности, — немедленно отозвался Лео. — Но имей в виду: как только новобрачные уедут, ты пойдешь со мной.
Однако, когда молодожены, выслушав все добрые пожелания, сели в такси и помчались в аэропорт (им предстоял медовый месяц в Венеции), Лео узнал, что должен впервые в жизни признать себя побежденным. Тони Мостин пригласил всех гостей на ужин, и Лео не мог отказаться, чтобы не оскорбить бабушку и не вызывать новых трений между Мостинами и Фортинари.
Не говоря уж о том, что Харриет так и не ответила «да». Более того, оскорбленная его откровенным предложением, она присоединилась к группе молодежи и скоро весело болтала и смеялась вместе с Данте и юными кузенами Паскаля.
Лео явно нечего было делать в такой компании: он слонялся вокруг мрачнее тучи, бросая на Харриет убийственные взгляды. Та без труда угадывала его чувства и понимала, что ей грозит, стоит хоть на миг удалиться из-под защиты молодых людей, поэтому не отходила от них, пока Клэр не тронула ее за плечо.
— Харриет, Жан Тавернье согласился подвезти меня домой. Ты едешь с нами или останешься?
— Я с тобой, мама, — быстро ответила Харриет.
Если бы взор Лео мог убивать, Харриет уже лежала бы мертвой. Внутри у нее все дрожало под его тяжелым взглядом, но, собрав всю свою храбрость, она спокойно взяла мать под руку и начала обходить гостей, прощаясь с каждым по очереди.
Когда настала очередь братьев Фортинари, Лео галантно распрощался с Клэр, а затем повернулся к Харриет.
— Arrivederci.
Он поднес ее руку к губам. Взгляды их встретились, и Харриет невольно вздрогнула. Но, тут же взяв себя в руки, повернулась к Данте, протянула и ему руку для поцелуя и, не оглядываясь, направилась к выходу.
По дороге домой Харриет не участвовала в оживленной беседе Клэр и Жана: невидящим взором уставившись в окно, она удивлялась собственному бесстрашию. Как ей хватило смелости у всех на глазах унизить гордого Лео Фортинари?
В иных обстоятельствах она, пожалуй, осталась бы в гостиной и получила большое удовольствие, наблюдая, как очаровательный француз обхаживает ее мамочку, но сегодня сразу отправилась наверх, попросив Клэр на все телефонные звонки отвечать, что она в постели. Крепко спит.
Харриет догадывалась, что заснуть ей не удастся. Короткая эйфория сменилась унынием: теперь она и сама не понимала, зачем так упорно отталкивает от себя Лео. Что толку обманывать себя — в глубине души она надеялась, что, если не согласится на роль любовницы, он предложит ей руку и сердце. Как же! Но теперь Харриет проклинала свою гордость. Ей предстоит целая жизнь без Лео — и жизнь эта казалась так страшна и уныла, что Харриет готова была согласиться на все, лишь бы остаться с ним. Но что толку в пустых сожалениях! Ей вспомнился рассказ о разрыве с Луизой Браччо. Лео все может перенести, кроме одного — когда задета его гордость. Он предложил ей свою страсть, а Харриет швырнула ее ему в лицо. Теперь он скорее умрет, чем заговорит с ней еще раз.
И Харриет не ошиблась. На следующий день ей позвонили синьора Фортинари и Данте, а Лео не позвонил. Харриет узнала, что все трое улетают в Италию сегодня после обеда, и пообещала синьоре, что непременно приедет на виллу Кастильоне вместе с Клэр.
Несколько раз Харриет снимала трубку, сгорая от желания позвонить Лео сама, но, набрав несколько цифр номера, тяжело вздыхала и клала трубку на место. Она не сомневалась: телефонистка скажет ей, что мистер Фортинари не желает беседовать с мисс Фостер.
Потянулись томительные, однообразно-пустые дни. Будь рядом Роза, она бы шутками и беззаботной болтовней отвлекла Харриет от тоскливых мыслей, но подруги не было рядом, и Харриет умирала от тоски. «Неужели так мне суждено прожить всю оставшуюся жизнь?» — в ужасе думала она.
Поначалу Харриет старалась скрывать свое состояние от Клэр, но зоркое материнское око не обманешь, и в конце концов, не желая причинять матери лишние тревоги и огорчения, Харриет поведала ей всю историю своего знакомства, короткого романа и разрыва с Лео.
Реакция Клэр потрясла ее до глубины души.
— Конечно, мне жаль будет с тобой расстаться, — заметила мать, — но и слепому ясно, что ты безумно влюблена в Лео. Зачем же страдать здесь, если можно быть счастливой в Фортино?
— В этом-то все и дело. В Фортино. Скажу тебе по секрету, милая мамочка, если бы он предложил мне жить здесь, в Пеннингтоне, я бы, наверно, согласилась. Но Фортино — это совсем другое дело! Во-первых, Нонна. Во-вторых, мать Лео — Роза рассказывала, что эта синьора придает светским приличиям огромное значение. — А при одной мысли о том, с каким презрением будут смотреть на нее великосветские дамочки вроде Софии Росси, Харриет прошибал холодный пот. — Раньше я считала, что у меня нет предрассудков, но, как видно, ошибалась, — вздохнула она.
Несколько дней спустя Клэр легла в больницу. Операция прошла успешно, и скоро к матери Харриет вернулись прежняя бодрость и энергия. Едва выйдя из больницы, Клэр затеяла ремонт: «Пора стряхнуть паутину прошлого», — объявила она дочери.