Она приближается к тридцати. В этом все дело.
Я перешла тридцатилетний рубеж безо всяких проблем.
Ты перешла этот рубеж еще в восемнадцать.
Что ж, во всяком случае, безболезненно.
Роксанна — не ты. В ней всегда ощущалась дичинка.
Я ее подавила.
Это ты так думала.
Коринна понимала, что может до бесконечности спорить сама с собой, но факт оставался фактом — Роксанна стала взрослой. Кори сделала все, что было в ее силах, бабушка тоже. Так что теперь лишь от Роксанны зависело, как сложится ее жизнь.
Она аккуратно сложила письмо и сунула его обратно в конверт. Допила сок, положила стакан в посудомоечную машину и тщательно протерла раковину. Затем выключила свет и на цыпочках пошла вверх по лестнице. Она точно знала, где какая ступенька скрипит, и где наступить, чтобы избежать шума.
Усталость не помешала ей повесить одежду в шкаф в идеальном порядке. Вместо душа она долго нежилась в ванне, но, искупавшись, взяла полотенце именно справа от себя. Тихонько прошлепав босыми ногами обратно в спальню, обошла кровать с левой стороны, проверила, а потом перепроверила будильник на ночном столике и, вздохнув, скользнула под простыню.
Глава вторая
Коррей знал за собой способность наводить беспорядок. На работе ему об этом как минимум дважды в день напоминала секретарша, выуживая тот или иной документ из груды бумаг на его столе. А дома о том же самом твердила домработница, которая грозилась уволиться всякий раз, когда обнаруживала кетчуп в морозилке вместе с замороженной пиццей или лужу растаявшего мороженого в шкафчике вперемешку с рисовыми хлопьями. Коррей спорил с обеими, утверждая, что жизнь слишком коротка, чтобы волноваться по поводу подобных мелочей, но на самом деле причина крылась в другом — просто его воображение частенько обгоняло то, чем он занимался в данный момент.
После поездки в Балтимор его воображение воистину понеслось на всех парусах. Он представлял себе, как приедет снова, пригласит Коринну Фремон на ужин и все-таки добьется улыбки. Потом… потом они поедут на пикник, и тогда он заставит ее рассмеяться. Во время третьего свидания его усилиями на ее щеках расцветут розы, а потом уж он постарается, чтобы ее одежда не выглядела столь безукоризненно. А во время пятой встречи осторожненько избавится от этой одежды и обнаружит, что под ней скрывается полная страсти женщина
Еще ребенком он представлял себя владельцем недвижимости, потому и приобрел дом, как только получил диплом о высшем образовании. Нельзя сказать, чтобы здание стояло в лучшем районе Филадельфии, но для Коррея это не имело никакого значения, так как он просто-напросто выпотрошил его, полностью перестроил — и продал в пять раз дороже, попав в струю всеобщего стремлении превратиться в домовладельцев.
Едва договорившись о перепродаже, он уже размечтался о строительстве с нуля. И не успели просохнуть чернила на последнем документе, как он уже вложил полученный капитал в неразработанный участок земли, на этот раз в пригороде. И начал строить там офисный комплекс.
Прежде чем закончилось строительство комплекса, Коррей задумал создать неподалеку торговый ряд. Немедленно отыскал инвесторов, заключил соглашение и принялся возводить тридцатипятиэтажный торговый ряд. Но как только Нейман Маркус дал согласие стать основным поставщиком, Коррей уже решил приобрести отель, что и исполнил — сперва один раз, затем во второй и в третий.
Однако ему не приходилось тратить силу своего воображения на женщин. С тех пор как ему исполнилось семнадцать, женщины принадлежали ему по первому требованию. К Коринне Фремон требования неприменимы. Потому-то, видимо, он ее и хотел. Нет, тут же поправил он сам себя, не то чтобы он ее хотел, во всяком случае, не в физическом смысле… Хотя — кто знает?
Его первая оценка оказалась точной. Она необычная женщина. А раз так, то необычным должен быть и подход к ней. Коррей решил, что поначалу должен будет играть по ее правилам.
Именно по этой причине он выждал целых три недели, прежде чем снова связаться с ней. Пусть перечитывает его записку. Оставалось надеяться, что у нее уже текут слюнки.
Во вторник после полудня Коринна работала в своем кабинете. Телефон на ее столе запищал, и она рассеянно сняла трубку.
— Да?
— Кори? Это Коррей Хараден.
Сбитая с толку, она нахмурилась. Углубившись в набросок работ над очередным исследованием, она даже не заметила, что ответила не на внутриофисный звонок.
— Привет, Коррей. Как дела?
— Отлично, спасибо. А у тебя?
— Очень хорошо. — Она вспомнила об «огромном "Поцелуе Херши"» — и тут же отмахнулась от этой мысли. — Тебе нужен Алан? Его здесь нет. К нему в кабинет звонил?
— Я не Алана искал. Я искал тебя. Послушай, я понимаю, что ты, скорее всего, по уши завалена работой, но я сейчас в Рочестере, и у меня посадка в Балтиморе — часика на два — перед вылетом на Атланту. Ты не могла бы со мной поужинать?
Над этим ей не пришлось долго думать.
— Извини, Коррей, но не могу.
— Опять отстаешь от графика?
— По-моему, мы это уже обсуждали.
— Можем еще раз обсудить. Я не против.
Его голос звучал так мило и искренне, что, если бы Коринна не видела его воочию, она, возможно, подумала бы над его предложением. Но она его видела. Она с ним встречалась. От него можно ждать одних только неприятностей.
— Зато я против. Боюсь, будет слишком скучно.
— Скучно? Да ни за что! Меня называли порывистым, безответственным, даже болтливым, но скучным — никогда!
И в этом крылась одна из причин, почему она не желала с ним видеться.
— Да, конечно, — сухо отозвалась она
— Нельзя же постоянно работать, тебе необходимо поужинать.
— Не в этом дело, Коррей. У меня другие планы
— О! — Он вздохнул. — Опять вечер в кругу семьи. В обществе мужа и детей.
По его тону чувствовалось, что он ее дразнит. Она принята подачу.
— Вот именно. Иногда они меня просто донимают.
— Представляю себе, — двусмысленно протянул Коррей. Все его мужские инстинкты настаивали на том, чтобы надавить на нее, но, с другой стороны, инстинкты эти отточены на женщинах иного типа. — Что ж, тогда, может быть, в другой раз?
— Может быть. — Она постаралась произнести это настолько уклончиво, насколько позволяла вежливость.
— Ладно. В таком случае придется два часа болтаться одному.
От таких уловок сердце Коринны кровью не облилось, да и вины за собой она не чувствовала.
— Ты не останешься без компании. Стюардессам тоже нужно как-то проводить время.
— Я не завязываю знакомств со стюардессами, — заявил он, потом в его тоне прозвучало смирение: — Кроме того, нынче половина из них мужского пола.
— Давно пора.
Коррей рассмеялся. Не только из-за смысла ее слов, но и из-за того, как она их произнесла. Он мог бы поклясться, что она улыбалась.
Прислушавшись к раздавшемуся из громкоговорителей голосу, он воскликнул:
— Ого! Посадка на мой рейс закончилась. Боюсь, они не станут снова из-за меня задерживать вылет.
— Снова?
— У меня вошло в привычку опаздывать. Этим я известен всем авиалиниям.
— Ты что, часто летаешь?
— Оч-чень, — с чувством ответил он.
— А чем ты, собственно, занимаешься?
— Черт, опять объявляют. Мне нужно бежать, Кори. После поговорим, о'кей?
Как ни странно, Коринна испытала разочарование. С чего бы это?
— Удачного полета.
— Спасибо. Счастливо.
Повесив трубку, он выскочил из будки, но на его лице, пока он мчался к самолету, блуждала самодовольная улыбка. «А чем ты, собственно, занимаешься?» Лучшее окончание разговора и придумать трудно. Пусть гадает. Может, слюнки у нее еще и не текут, но она заинтересовалась. А это уже хорошее начало.
Коринну он нисколько не заинтересовал — так, во всяком случае, она убеждала саму себя. Но лицо Харадена непрошеным гостем постоянно врывалось в ее мысли, причем в совершенно неподходящие моменты.
Алану не мешало бы побольше рассказать ей о своем друге, но сама она, черт возьми, ни за что не спросит. Она не хотела, чтобы Алан узнал о звонке Коррея, чтобы, не дай Бог, не вбить между друзьями клин. Кроме того, она не хотела, чтобы Алан решил, будто она заинтересовалась Корреем. Потому что этого и в помине нет.
Ей не требовалось обладать сверхъестественной интуицией, чтобы понять, что Коррей Хараден откажется играть роль аксессуара. Как не требовалось и особой остроты зрения, чтобы увидеть, что его стиль полностью противоречит ее собственному.
С течением дней она убедила себя считать мысли о Харадене неприятными, но преходящими. Есть слишком много более важных вещей — работа, тревоги о Роксанне, планы на выходные и отпуск, прогулки с бабушкой, — чтобы тратить время на воспоминания о Харадене.
Она никак не рассчитывала, что в пятницу вечером, в самом начале мая, он возникнет собственной персоной у двери ее кабинета. С тех пор как она в последний раз слышала его голос, прошло около месяца. Ей почти удалось стереть из памяти его образ — и тут вдруг он нарисовался снова!