Повисла напряженная тишина.
— Значит, вы хотите больше узнать о моей жене?
— Мне нужно прояснить некоторые важные моменты. Например, как вы познакомились? — смело спросила Холли.
— Кэрол приехала сюда на практику. Пришла в суд, где я выступал в роли адвоката, и как только я увидел ее, тут же влюбился. Стал запинаться и в итоге проиграл дело. Позже я догнал ее, когда она выходила из суда. Мы поженились через месяц. Лиза родилась несколько месяцев спустя, и какое-то время мне казалось, что я самый счастливый человек на земле.
— Вы не хотели иметь больше детей?
— Хотели, но у Кэрол случился выкидыш, и она так страдала, что я не мог просить ее еще об одной попытке. Кроме того, у нас уже была Лиза.
Голос Маттео смягчился, и он невольно улыбнулся.
— Уверена, она была великолепной малышкой.
Он усмехнулся в ответ.
— Она была самой лучшей. Она все делала раньше других детей: раньше начала ходить, разговаривать и писать. А кроме того, она непрестанно всем улыбалась, потому что хотела, чтобы окружающие люди были ее друзьями. Жаль, что вы не знаете, как она тогда выглядела…
— А я знаю. Лиза показывала мне альбом с вашими семейными фотографиями. На них вы кажетесь счастливой семьей…
— Мы и были ею, — прошептал Маттео.
— Я даже ощутила зависть, потому что не знала своего отца. Мне бы тоже хотелось иметь такие фотографии, где он обнимает меня и смотрит на меня с такой любовью и гордостью. Я бы хранила их до конца своих дней. Когда есть такая память, это как вечное благословение.
Он не ответил, погрузившись в свои мысли.
— Разве вы никогда не пересматриваете те фотографии? — спросила Холли.
— Нет.
— Ясно. Я не имею права давать вам какие-либо советы…
— Я сам начал этот разговор, так что позвольте мне услышать ваше мнение.
— Вы оба любили Кэрол, и вы оба оплакиваете ее. Делайте это вместе. Говорите о том, какой она была замечательной.
— Замечательной… Вы не знаете, о чем просите. Если я и смогу рассказать кому-то, то это будете вы. Мне, как и Лизе, нужна ваша поддержка.
Маттео замолк и судорожно сжал ее руку.
— Все хорошо, — успокаивала она. — Все хорошо.
Пытаясь заглянуть в его глаза, Холли наклонилась ближе, и тогда он провел пальцами по ее лицу, сначала по щеке, а потом по губам. Это было легкое прикосновение, похожее на касание крыльев бабочки.
— Холли, — прошептал он. — Холли, моя Холли…
Это было как удар молнии. Не так давно другой мужской голос ласково произносил ее имя, и куда привели заверения в вечной любви? Неужели Маттео заманивает ее в ту же ловушку ради достижения своих собственных целей?
— Отвезите меня домой, — строго попросила она.
Судья с удивлением посмотрел на нее.
— Но…
— Пожалуйста. Так будет лучше для нас обоих.
Через полчаса они тихо вошли в дом.
— Спокойной ночи, — сказала Холли, поворачиваясь к лестнице.
— Холли, не надо. — Маттео взял ее за руку. — Вы всю дорогу молчали, а сейчас собираетесь убежать от меня. Я не хотел обидеть вас. Мне казалось, мы понимаем друг друга, но вы вдруг решили отстраниться. Что вас спугнуло?
— Не получилось, верно? — резко спросила она.
— Что не получилось?
— Умная игра, которую вы затеяли. Я случайно слышала часть вашего разговора с синьорой Лионелло. Она заявила, что я хочу найти богатого мужа, а вы сказали, что ваше сердце под надежной защитой. И что теперь? Решили соблазнить меня?
Он тихо выругался.
— Вы все преувеличиваете.
— О, не отрицайте, что хотите вскружить мне голову, чтобы я никуда не уехала и как можно дольше оставалась возле Лизы. Немного похоже на Бруно, но он хотел только денег. Вы же хотите гораздо большего.
— Не смейте сравнивать меня с ним.
— Почему нет? Вы, как и он, затеяли циничную игру.
— Вы считаете, что это игра?
Маттео быстро придвинулся к ней, и в следующее мгновение она ощутила вкус его губ. И если прикосновение его пальцев возбудило ее, то поцелуй грозил свести с ума.
— Перестаньте, — с трудом проговорила Холли.
— Нет, — возразил он у ее губ. — Я собираюсь целовать вас до тех пор, пока вы не образумитесь.
И кто из нас двоих должен «образумиться»? — подумала Холли с отчаянием, когда он снова завладел ее губами. В их поцелуе не было ни смысла, ни логики, ни расчета, только накал эмоций, который не имел ничего общего с благоразумием.
Холли почувствовала, как Маттео увлекает ее в тень под лестницей, и поняла, что если уступит ему, то пропала. На этот раз она не будет пешкой в руках мужчины.
Она отстранилась и уперлась руками ему в грудь.
— Отпустите меня сейчас же, — задыхаясь, прошипела Холли. — Предупреждаю вас, я — опасна.
Маттео опустил руки так внезапно, что ей пришлось ухватиться за стену, чтобы не потерять равновесия. Сдерживая подступившие к горлу рыдания, Холли опрометью бросилась в сад.
Она бродила по залитым лунным светом дорожкам не меньше часа, пока ноги сами не привели ее к памятнику Кэрол. Вероятно, она подсознательно знала, что встретит его там. Судья сидел на краю фонтана, опустив руки в воду и брызгая ею на лицо. Он снял пиджак, и тонкая ткань рубашки вся промокла, обрисовывая подтянутое тело.
Холли не хотела смотреть на него. Страстное желание, которое он возбудил в ней, грозило обернуться настоящей пыткой.
Судья взглянул на нее.
— Простите, — глухо прошептал он.
— Я знаю только одно. Я не хочу быть в объятиях мужчины, который мечтает о другой женщине.
— Что?
— Вы все еще любите ее. Но в то же время хотите меня и стыдитесь своих чувств. Ведь вы поэтому пришли сюда, верно? Торопились попросить прощения у Кэрол за то, что поцеловали меня.
Маттео посмотрел на нее. При лунном свете она видела лишь половину его лица, но почувствовала, что он напряжен.
А потом он сел на землю и начал смеяться. Прислонившись спиной к мрамору фонтана, он трясся от горького смеха.
— О боже, — пробормотал она. — Боже милосердный!
Прижав руки к голове, Маттео со стоном раскачивался взад и вперед. Когда Холли больше не могла выносить его отчаяния, она опустилась на колени рядом с ним.
— Маттео, в чем дело? Что здесь смешного?
— Все. Абсолютно все, включая ваши представления обо мне. Горюющий муж, вспоминающий о жене, которую он потерял. Скажу вам правду. Я вспоминаю о Кэрол как о кошмарном сне.
— Но… — Она показала рукой на памятник.
— Это претенциозное чудовище? Я построил его, чтобы спрятать свои чувства. Я не мог рассказать миру, как на самом деле отношусь к памяти своей жены.
Холли побледнела.
— Я ненавидел ее. Ненавидел всеми фибрами своей души за то, что она годами жестоко обманывала меня. Ненавидел за то, что она не сказала мне правды, и еще больше возненавидел, когда она наконец рассказала ее.
Маттео на мгновение закрыл глаза.
— Все эти годы я любил ее, она была для меня всем. Я положил свою жизнь к ее ногам. Все, что принадлежало мне, было ее, и она это знала. Знала и в то же время…
Он открыл глаза и повернулся к ней, так что его голова оказалась рядом с высеченными на мраморе словами «любимая жена».
— Я ошибочно полагал, что у меня есть все. Мне следовало понимать, что у человека, который так думает, нет ничего. Когда он считает, что идет по твердой дороге, то на самом деле шагает по висящему над пропастью канату. Пропасть все время зияла, но я ее не видел.
— Хотите сказать, она разлюбила вас?
Маттео горько усмехнулся.
— Я хочу сказать, что она никогда и не любила меня. Вышла за меня из-за денег. У мужчины, которого она любила, англичанина по имени Алек Мартин, не было ни гроша. Думаю, она остановила свой выбор на мне, когда увидела этот дом и сад. Я узнал о ее предательстве незадолго до трагедии. Она похвасталась мне, что спала со своим любовником до самой нашей свадьбы, поэтому Лиза и родилась так быстро.
— Хотите сказать?
— Да. Моя маленькая девочка вовсе не моя. Все это время она была ребенком другого мужчины.
Холли сделала глубокий вдох, не веря своим ушам.
— Он уехал после того, как мы поженились, — продолжал Маттео, — и его не было видно несколько лет. Думаю, он зарабатывал деньги. А когда он вернулся, Кэрол решила бросить меня и уйти к нему. Я сказал, что не буду держать ее, но дочь она не получит. Вот тогда Кэрол и призналась, что Лиза не моя дочь. Через некоторое время после того, как они уехали, мне позвонили из больницы. Произошло крушение поезда, Кэрол погибла, а Лиза была серьезно ранена. Позже я узнал, что Мартин тоже погиб, но больше никому не было известно о его связи с нашей семьей. Все знают, что моя жена и ребенок поехали на поезде, который попал в крушение. Все остальное известно только мне.
— А Лиза… точно не ваш ребенок? Может быть, Кэрол так сказала, чтобы сделать вам больно?