— Хорошо. Я поручаю это тебе, — сказал Шон.
— Значит, договорились. Оставляю вас одних. Я буду ждать тебя в машине, Шон.
Когда она удалилась, Джорджия схватила его за руку:
— Священник? Она хочет, чтобы у нас был церковный брак?
Только этого им не хватало. Три воскресенья подряд священник будет оглашать имена желающих вступить в брак. Это означает, что новости распространятся по Данли быстрее, чем они ожидали.
Шон запустил пальцы в волосы:
— Похоже на то.
— Ты не можешь попросить ее подождать?
— И как я ей это объясню? — Он покачал головой. — Оглашение состоится, но это ничего не изменит. Ты порвешь со мной, когда мама поправится. Все будет хорошо, Джорджия. Вот увидишь. — Он взял ее левую руку и погладил безымянный палец. — Прости, что забыл купить кольцо.
— Это не важно.
Он встретился с ней взглядом:
— Важно, и я сегодня об этом позабочусь.
— Шон. — Придвинувшись к нему, Джорджия бросила взгляд в сторону двери, чтобы убедиться, что Эйлиш их не слышит. — Ты уверен, что мы все правильно делаем?
— Уверен. Она устала, Джорджия. Я никогда не видел ее такой усталой и не хочу, чтобы у нее случился рецидив. Давай подождем, пока она окрепнет, прежде чем признаваться ей во лжи. Мы уже обо всем договорились, не так ли?
Она грустно улыбнулась:
— Да.
— Хорошо. — Он наклонился и страстно поцеловал ее в губы. — Я отвезу маму домой, затем вернусь и помогу тебе красить.
— Ты хороший маляр? — с улыбкой спросила Джорджия.
— У меня множество разных талантов, — напомнил он ей, отстраняясь и направляясь к выходу.
Глядя ему вслед, Джорджия подумала, что ему не было необходимости ей об этом напоминать.
Глава 6
— Ронан, у меня зуд между лопаток, — признался Шон своему кузену, проходя вслед за ним в его гостиную.
В последнее время он чувствует себя так, словно его окружают одни женщины. Когда Джорджия, его мать, домработница и Лаура собирались вместе, ему хотелось мужского общества. Его кузен был единственным, кто мог его понять. По крайней мере, он так думал.
— Неудивительно, — сказал Ронан, направляясь к мини-холодильнику за пивом, в котором они оба так нуждались. — Наверное, именно это чувствует кролик под дулом ружья охотника.
Поморщившись, Шон посмотрел на него с негодованием:
— Спасибо. Я пришел к тебе за сочувствием и пониманием, а ты меня злишь. Ты не собираешься меня успокаивать?
— Нет. — Достав из холодильника две бутылки, Ронан заметил что-то на полу и поднял. — Пуговица от рубашки.
— Что?
— Пуговица, — повторил Ронан, сравнивая ее с пуговицами на своей рубашке, чтобы убедиться, что она не оторвалась только что. — Откуда она здесь взялась?
Шон знал откуда. Она оторвалась от его рубашки в ту ночь, когда они с Джорджией занимались любовью в этой комнате.
— Откуда мне знать, что твоя пуговица делает на полу? Ты меня не слышал, Ронан? Я в беде.
Нахмурившись, Ронан бросил пуговицу на столик, затем пересек комнату и протянул Шону одну из бутылок.
— Ты получил по заслугам, — сказал он, открутив крышку и сделав большой глоток. — Разве я не предупреждал тебя в день своей свадьбы, чтобы ты не прикасался к Джорджии?
Шон тоже открыл пиво и сделал глоток. Ронан действительно его предупреждал, но он ни о чем не жалел.
— Когда мужчина встречает такую соблазнительную женщину, как Джорджия, все ненужные советы забываются.
— Однако когда у тебя возникли проблемы, ты пришел ко мне за новыми советами.
Шон мрачно посмотрел на своего кузена:
— Когда перестанешь злорадствовать, дай мне знать.
Опустившись на диван, Ронан положил ноги на столик:
— Что тебя беспокоит? Выкладывай.
— Не знаю, с чего начать, — ответил Шон, ходя по комнате.
— Начни с чего-нибудь.
— Попробую. — Остановившись у камина, он повернулся лицом к кузену. — Сегодня утром ко мне приходил отец Лири для «предсвадебной» беседы.
Ронан фыркнул:
— У меня он тоже был, когда я собирался жениться на Лауре. Священники-холостяки думают, что они знают о браке достаточно, чтобы давать советы. Меня это всегда удивляло.
— Он прочел мне лекцию о том, чем секс с женой отличается от секса с любовницей.
Поперхнувшись пивом, Ронан прокашлялся, затем рассмеялся:
— Такова расплата за репутацию плейбоя. Мне отец Лири подобных вещей не рассказывал.
— Рад за тебя, — пробурчал Шон. — Не знаю, кто из нас двоих чувствовал себя более неловко во время этого разговора.
— Уж точно не ты.
— Ладно, проехали.
Сделав глоток пива, Шон выбросил разговор со священником из головы.
— Потом еще Кэти…
— Твоя домработница?
— Как будто в моей жизни есть другая Кэти! Разумеется, речь идет о чертовой домработнице, — отрезал Шон. — Она покупает журналы, посвященные свадьбам, и приносит их моей матери, которая так внимательно их изучает, словно планирует военную операцию. Она уже говорила со мной о цветах, как будто я в них разбираюсь, и предложила мне взять напрокат большой шатер, чтобы свадебный прием можно было устроить в саду даже в случае дождя.
— Тебя все это не должно удивлять, — мягко произнес Ронан. — В конце концов, это не первая твоя помолвка.
— Это не одно и то же, — пробормотал Шон.
— Потому что в прошлый раз помолвка была настоящей? Но когда Норин тебя бросила, тебе было все равно.
«Верно», — подумал Шон.
Три с лишним года назад он предложил Норин Кэллахан выйти за него замуж. Тогда это казалось ему правильным решением. Норин была красивой, остроумной, и ей доставляли удовольствие светские мероприятия, которые он был вынужден посещать, когда создавал репутацию своей авиакомпании. Но он был всецело занят бизнесом и уделял своей невесте слишком мало времени. В конце концов ей это надоело. Она поняла, что, раз не может прибрать к рукам миллионы Шона, ей нет смысла жить с мужчиной, который едва помнит о ее существовании.
Шон нисколько не страдал, когда она ушла. Тогда он сделал вывод, что он не из тех, кто женится, и до сих пор не произошло ничего, что могло бы его переубедить.
— Вся эта история с фальшивой помолвкой была твоей идеей, — напомнил ему Ронан.
— Думаешь, я об этом забыл? — раздраженно бросил Шон, запустив пальцы в волосы. — В «Пеннивисл» посетители уже вовсю делают ставки. Угадывают даты нашей свадьбы и рождения нашего первенца.
— Я сам поставил пять евро на двадцать второе декабря, — признался Ронан, изучая этикетку на своей бутылке.
— Какого черта ты это сделал? Ты ведь прекрасно знаешь, что никакой свадьбы не будет.
— Если бы я не сделал ставку, всем это показалось бы подозрительным.
— Думаю, ты прав. — Покачав головой, Шон посмотрел в окно. Тени от покачивающихся на ветру деревьев были похожи на привидения. — Когда я был обручен с Норин, никого в этом городе моя жизнь не интересовала.
— Потому что никто в городе ее терпеть не мог, — сказал Ронан. — Более самодовольной и высокомерной женщины я не встречал.
«С этим трудно поспорить», — подумал Шон.
— А вот Джорджия всем здесь нравится. Она замечательная.
— Как будто я этого не знаю.
— Точно так же ты должен был знать, что последует за вашей ложью. Только не говори, что все это было для тебя сюрпризом.
— Нет, не было, — согласился Шон, все еще глядя в окно. — Но у меня такое ощущение, будто я теряю над всем контроль, и я понятия не имею, как его вернуть.
— Тебе это не удастся, — просто сказал Ронан, и Шону захотелось больно его ударить.
— И за это тоже спасибо. — Он выпил еще немного пива, но не получил удовольствия от его вкуса. — Ложь растет как снежный ком, и я не знаю, как велик он будет к тому моменту, когда мы разорвем помолвку.
— Тебе следовало подумать об этом до того, как ты претворял в жизнь свой идиотский план.
— Еще раз спасибо за поддержку, — произнес Шон с сарказмом. — Я сказал Джорджии, что позабочусь о том, чтобы все винили в нашем разрыве меня, но, боюсь, все будет гораздо сложнее. Моя секретарша уже отвечает на просьбы нескольких моих партнеров прислать им свадебные приглашения.
— Ложь начинает жить своей жизнью, — заметил его кузен.
— Это точно, — ответил Шон, стиснув зубы. Однако если бы можно было повернуть время вспять, он поступил бы точно так же. — Ронан, ты не видел мою мать, лежащую на больничной койке. Не видел слезы в ее глазах, когда она беспокоилась, что я останусь один. Не спрашивал себя, выздоровеет она или нет. — Он тяжело сглотнул. — Я очень испугался.
— Я тоже. Ты же знаешь, как Эйлиш мне дорога.
— Знаю. — Шон сделал глубокий вдох, чтобы прогнать остатки страха. — Почему бы тебе из любви к моей матери не помочь ее сыну?
— Нет, приятель. Ты сам заварил эту кашу, сам ее и расхлебывай.