— Шон искал дом для меня. Я бы хотела жить в Данли, чтобы чаще видеться с сестрой и племянницей.
— Ясно, — пробормотала Мэв, глядя на Джорджию как следователь, ждущий признания от подозреваемого.
— Ой, посмотрите, вон идет Мэри Донохью с ключом от здания, — произнесла Джорджия, радуясь, что допрос закончился. Мэв приятная женщина, но она не должна узнать об их с Шоном отношениях. Никто не должен о них узнать. Ни ей, ни Шону не хочется становиться объектом для сплетен.
— Простите за опоздание, — сказала Мэри, агент по недвижимости, подойдя ближе. — Я показывала клиенту ферму. Он опоздал и вдобавок к этому захотел осмотреть каждую травинку на полях. — Тряхнув копной рыжих волос, она достала из сумки ключ и открыла дверь. — Если это помещение вам не подойдет, я буду шокирована, — добавила она, пропуская их внутрь.
«Это то, что нужно», — подумала Джорджия, окидывая взглядом просторное помещение, в котором уже была один раз. Деревянный пол поцарапан, но, если его отполировать, он будет как новенький. Голубая краска на стенах облупилась, но она все равно планировала оформить интерьер своего офиса в другой цветовой гамме.
Решив, где она поставит стол, кресла и стеллажи с образцами, Джорджия заглянула в подсобку с кухней и крошечной ванной.
В главном помещении, длинном и узком, было много окон, поэтому даже в пасмурный день в нем было достаточно светло. Окна выходили на небольшую пекарню на противоположной стороне улицы, где она сможет пить чай.
Мэри без умолку тараторила, расхваливая помещение. Джорджия довольно улыбнулась, осознав, что ей самой больше не придется заниматься подобными вещами. Мэв осматривала все вместе с ней, как будто никогда раньше здесь не бывала. Снаружи у окон собралось несколько любопытных зевак.
— Это как раз то, что мне нужно, — сообщила Джорджия Мэри.
В этот момент на пороге появился Шон. Очевидно, он слышал то, что она сказала. Широко улыбаясь, он подошел к ней, положил руки ей на плечи, поцеловал в губы и сказал:
— Прими мои поздравления.
Джорджия получила удовольствие от его поцелуя, но в то же время ее беспокоило то, что Мэв и Мэри все видели. Шона, в отличие от нее, это, похоже, нисколько не волновало. Но он такой дружелюбный и открытый. Возможно, они не придадут значения этому поцелую.
— В мое время в подобных случаях обменивались рукопожатиями, — пробормотала Мэв.
— Мэв, дорогая, вы хотите, чтобы я вас тоже поцеловал?
Шон поднял пожилую женщину, чмокнул в губы и тут же поставил на пол.
— Ты в своем репертуаре, Шон Коннолли, — пробурчала она. — Ты никогда не церемонился с поцелуями.
— Это точно. — Мэри подмигнула Джорджии. — Когда моя Кити была юной, я постоянно предупреждала ее об этом.
— Вы суровая женщина, Мэри Донохью. Вы прекрасно знаете, что это ваша дочь разбила мне сердце.
— Трудно разбить то, чего никогда не было, — фыркнула Мэри.
В глазах Шона что-то промелькнуло, и Джорджия подумала, что слова Мэри задели его, но секунду спустя он снова заговорил с ними в дразнящей манере, которая была так хорошо ей знакома.
— Красивые женщины созданы для того, чтобы их целовали. Вы не можете осуждать меня за то, что я сделал что полагается.
— Тебе всегда было наглости не занимать, — с улыбкой произнесла Мэв.
Шон посмотрел на Джорджию:
— Значит, решено. Ты берешь в аренду это помещение.
— Да, мы все оформим сейчас, если Мэри взяла с собой необходимые документы.
— Взяла, — ответила Мэри и полезла в свою большую сумку.
Когда Джорджия отошла вместе с ней в сторону, Мэв прошептала:
— Что ты на этот раз замыслил, Шон Коннолли?
Шон даже не посмотрел на обратившуюся к нему Мэв. Он не мог отвести взгляда от Джорджии. Последние две недели она занимала все его мысли. С того момента как он впервые к ней прикоснулся, он не мог думать ни о чем другом. Он не собирался ее целовать в присутствии посторонних, но не смог сдержаться.
— Не понимаю, о чем вы говорите, Мэв.
— Прекрасно понимаешь. Ясно же, что я сбила тебя с толку.
— Оставьте это, Мэв. Я здесь только для того, чтобы помочь.
— Надо же, какие мы великодушные!
Шон посмотрел на нее и вздохнул. Мэв Кэррол невозможно провести. В детстве они с Ронаном много раз пытались уйти от наказания, после того как совершали какой-нибудь проступок, но эта миниатюрная женщина не давала им спуску.
Нахмурившись, он снова перевел взгляд на Джорджию, читающую бумаги, которые дала ей агент по недвижимости. Она невысокая и худая, но при этом может похвастать округлыми женственными формами. В вылинявших синих джинсах и красном свитере грубой вязки Джорджия выглядит великолепно. Ее присутствие наполняет жизнью это пустое обшарпанное помещение.
— Ронан говорит, что ты в последнее время редко у него бываешь, — заметила Мэв.
— Пусть молодые родители привыкнут к своему новому положению. Не хочу им мешать.
— Ты с детства постоянно у нас торчал, Шон. — Она зацокала языком. — Интересно, чем это ты сейчас так занят, что не заходишь к своему кузену?
— Вы забыли, что у меня свой бизнес?
Эта отговорка была неубедительной, поскольку Мэв знала, что ему нет необходимости каждый день бывать в офисе «Айриш-эйр». У него достаточно времени, чтобы навещать Ронана, но он не хочет, чтобы его кузен догадался о его романе с Джорджией.
— Я обязательно к нему заеду, Мэв.
— Ронан очень хочет показать тебе свою малышку, поэтому сделай это поскорее.
Шон не успел ничего ответить, потому что в этот момент зазвонил его мобильный телефон. Извинившись перед Мэв, он достал его из кармана и, отвернувшись, поднес к уху:
— Шон Коннолли.
Когда бесстрастный голос сообщил ему шокирующую новость, внутри у него все оборвалось.
Джорджия вопросительно посмотрела на него. Очевидно, она поняла по выражению его лица, что что-то случилось.
— Я все понял, — сказал он в трубку. — Немедленно выезжаю.
Джорджия подошла к нему:
— Какие-то проблемы?
Шон тяжело сглотнул:
— У моей матери был сердечный приступ. Она в больнице.
— Бедная Эйлиш, — с сочувствием произнесла Мэв.
— Она в Уэстпорте. Я должен ехать.
Он направился к выходу. Джорджия последовала за ним:
— Позволь мне поехать с тобой.
Остановившись, он повернулся и, заглянув в ее глаза, увидел в них тревогу и понял, что, если возьмет ее с собой, его страх усилится.
— Нет, я поеду один.
Толкнув дверь, он выбежал на улицу и не сбавлял темп до тех пор, пока не добрался до своей машины.
Эйлиш Коннолли принадлежала к тем женщинам, которым не сидится на месте, поэтому, когда Шон увидел свою мать на больничной койке, подключенную к пикающему аппарату, у него чуть не подкосились колени. Запустив пальцы в волосы, он попытался успокоиться. Он чувствовал себя беспомощным, и это было ужаснее всего. Все, что он мог сейчас делать, — это сидеть и ждать. Он никогда не отличался терпеливостью, поэтому ожидание было для него пыткой.
В частной одноместной палате пахло как в саду его матери, поскольку он скупил все цветы в магазине подарков. Он отправился за цветами, потому что, будучи человеком действия, не мог сидеть и ждать, когда Эйлиш проснется. Ему было необходимо чем-то заняться, чтобы не сойти с ума. Все, что он мог делать, — это надоедать медсестрам своими вопросами, но они пока не могли сообщить ему ничего нового.
Сидя на стуле у постели матери, Шон поставил локти на колени и оперся подбородком о сомкнутые кисти рук.
Он много лет жил вдвоем с матерью. Его отец умер, когда Шон был еще ребенком, и Эйлиш взяла на себя обязанности обоих родителей.
Когда погибли родители Ронана, Эйлиш стала заботиться и о нем тоже. Она всегда была сильной и самоотверженной и, как думал Шон до сегодняшнего дня, неуязвимой. Он внимательно посмотрел на миниатюрную женщину, лежащую на кровати, и впервые заметил в ее коротких темно-рыжих волосах седину.
Это потрясло его. Когда его мать постарела? Почему она здесь? Во время обеда с подругами она почувствовала сильную боль в груди, забеспокоилась и поехала в больницу. «Если ты попался в руки врачей, они тебя не отпустят, пока как следует не помучают», — мрачно подумал Шон, глядя через стеклянную дверь на больничный персонал, снующий туда-сюда по коридору.
Эйлиш обследовали сразу, как только она приехала в больницу. Это было несколько часов назад, но он все еще ждал результатов обследования.
Он жалел о том, что не позволил Джорджии поехать с ним. Она спокойная и рассудительная. Как раз спокойствия и рассудительности ему сейчас и не хватает. Он готов перевезти мать в больницу Дублина или привезти специалистов сюда.
— Купить эту чертову больницу, чтобы кто-нибудь пришел наконец и поговорил со мной, — пробурчал он себе под нос.