— По-моему, я все прекрасно понимаю.
И снова ему показалось, что она раскусила его план увести разговор от его творчества к вечеру Хадсонов.
— Правда? Тогда ты должна понимать, что этот вечер — отличная реклама для «Надежды Ханны».
— Вот как?
Она все еще скептически смотрела на него.
— Конечно. Там будут репортеры и знаменитости, с которыми я могу поговорить. У нас будет самая большая аудитория, о какой мы только могли мечтать, а то, что мы приедем вместе, не вызовет подозрений, раз уж я тоже занимаюсь твоим фондом.
— Никто этого не знает.
— Я готов рискнуть. А ты? — Он привлек ее ближе к себе. — Ты ведь не будешь винить меня за то, что мне хочется побольше времени проводить с моей девушкой?
Она все еще колебалась, и он пошел в атаку:
— Я хочу танцевать с тобой и поить тебя шампанским. Почему ты так отчаянно сопротивляешься?
Она упорно молчала, и это расстраивало его. Он привык к тому, что люди постоянно чего-то хотят от него. Ане нужно было только его общество. Может быть, это должно было пугать его, но не пугало. Ее не так просто обмануть красивым образом, но после смерти Кары Уорду казалось, что у него остался только этот пустой образ. Он не хотел, чтобы Ана узнала об этом. Господи, он не хотел, чтобы это оказалось правдой! Однако надо было двигаться дальше, и у него еще оставалось несколько козырей в рукаве.
Он провел рукой по ее руке, нежно коснулся губами ее губ и почувствовал, как тает ее сопротивление. Она прижалась к нему, и он в который раз поразился, как неразрывно сплелись в ней невинность и страстность. Он никогда ничего не хотел так сильно, как сделать ее своей, но заставил себя остановиться. Глубоко дыша, он прижал лоб к ее лбу. Они решили не спешить. Он хотел этого. По крайней мере, теоретически.
Овладеть ею на диване в гостиной явно не вписывалось в неспешный сценарий развития событий.
— Так ты поедешь со мной? — спросил он наконец.
Она скорчила рожицу.
— Это будет очень романтично… — Она сказала это так, как будто найти слизняка в туфле тоже было романтично, но все-таки кивнула. — Да, я поеду с тобой на этот вечер в День святого Валентина.
Однако он услышал сомнение в ее голосе и, возвращаясь к себе, не был уверен, что ее все так же тянет к нему, как день назад.
Ана поняла, что у нее проблемы, как только принесли коробку. Ей раньше не присылали платьев, но она посмотрела достаточно старых фильмов, чтобы знать, что в огромной коробке на пороге — роскошное платье.
В фильмах в комплекте с таким платьем шел головокружительный вечер, в течение которого коварный герой пытался соблазнить невинную героиню, проваливал задание, но по уши влюблялся в нее. В этом было вечное преимущество героини фильма — она всегда оказывалась на коне.
Ана не имела иллюзий насчет реальной жизни. Она не цеплялась за свою девственность, но какие-то строгие принципы у нее были, и она боялась, что, если Уорд собьет ее с ног, она рискует уже никогда не подняться. Поэтому, когда утром в пятницу платье прибыло, Ана приняла его, но открывать коробку не торопилась. В конце концов, у нее было вполне приличное черное платье.
Когда они с Эммой встретились в «Бистро у моря» после работы, Ана уже забыла про коробку у себя на кровати. Свадьба Эммы должна была состояться на следующий день, и они пили безалкогольное шампанское в честь этого события. Церемония ожидалась скромная, но Ана была невероятно счастлива за подругу.
Ана вспомнила про платье, только когда они приехали к ней — Эмма еще не видела ее дом. Первым, что Эмма заметила, войдя в спальню, была коробка.
— Что это? — спросила она, пытаясь открыть коробку одной рукой.
— Ничего, — быстро сказала Ана и торопливо рассказала про вечер у Хадсонов.
— Черт побери! — воскликнула Эмма, копаясь в слоях бумаги в поисках платья. — Это совсем не ничего.
— Я отправлю его назад, — поспешно заявила Ана.
— Еще чего!
Эмма наконец вынула платье — ярды нежно-голубого шифона, волнами спускающегося к полу. Ана чуть не задохнулась. Ошибки быть не могло. Это оно.
— Я не могу его надеть, — мрачно сказала она. — Оно от Уорда.
Эмма вздернула брови:
— С чего это он присылает тебе одежду?
Ана молчала.
— Да ладно тебе! Он берет тебя с собой на вечер — хорошо. Но почему он присылает тебе платье? Вы встречаетесь?
— Вроде того. Не знаю.
Ана подергала себя за волосы.
Говорить об их запутанных отношениях было трудно, к тому же Эмма наверняка не одобрит ее намерения просто закрутить интрижку.
— Не знаю, что с ним делать.
Она махнула на платье.
— Когда мужчина делает мне щедрый подарок, я не ворчу, — улыбнулась Эмма.
— Дело не в щедрости, а в самом платье.
Она выхватила его у Эммы. Какая-то часть ее хотела разорвать его в клочья, но она не посмела. Она слишком долго работала над ним.
— Я его сшила!
— Что?
— Для последнего фильма, над которым работала.
Она пахала, как раб, делая его.
— Про мечи и сандалии?
— Точно. Это платье было на главной героине, когда ее приносили в жертву Сцилле.
Эмма распахнула глаза и подвинулась поближе, чтобы лучше разглядеть платье.
— И как Уорд его достал?
— Не имею ни малейшего представления.
Ана вздохнула и расправила платье. Оно струилось мягкими волнами и поблескивало стразами, украшавшими окантовку рукава. Актриса, для которой Ана сшила его, была тоньше ее, но платье было достаточно свободным, чтобы отлично подойти Ане.
Эмма провела рукой по стразам:
— Не знала, что в Древней Греции были такие штучки.
— Там не было и жутких морских монстров. Мы не слишком ратовали за достоверность. — Ана потрясла головой. — Не знаю, как он достал его.
— У него много связей, но даже ему было трудно найти его и выкупить за такой короткий срок.
— Именно.
Когда она говорила, что жалеет о невозможности носить созданные ею костюмы, она даже подумать не могла, что ее мечта сбудется.
— Почему это так тревожит тебя? — спросила Эмма.
Ана встряхнула платье, пытаясь подобрать слова.
— Оно было сшито для богини — в прямом смысле. Тебе не кажется, что я простовата для него?
Эмма усмехнулась:
— Совсем нет. Чейз сказал, что Уорд — романтик. Почему, ты думаешь, он написал так много песен о своей жене?
Услышав это, Ана почувствовала, как тревога свернулась в животе в тугой узел ужаса. Она думала, что за пределы кровати их отношения не выйдут, но вот он зовет ее на свидание и присылает подарок. Как она может оставаться равнодушной в таких условиях? Она улыбнулась, пряча ужас, повесила платье на вешалку и весело сказала:
— Что ж, тогда придется выжать из этого вечера все, что можно.
Эмма расцвела. Она бы захлопала в ладоши, если бы не ее рука.
— Отлично, начнем с маникюра и педикюра, потом решим, что сделать с волосами. Я думаю, надо поднять их…
— Придержи лошадок, фея-крестная, — перебила Ана, вешая платье на дверцу шкафа. — Мы займемся этим после твоей свадьбы. Я имела в виду — выжать все, что можно, для «Надежды Ханны».
Эмма уныло посмотрела на нее:
— Сотни людей отдали бы ногу, чтобы попасть туда, да еще под руку с Уордом Миллером. Ты когда-нибудь перестаешь думать о работе?
— Нет, — жизнерадостно ответила Ана. — Работы слишком много. И признайся, будь ты на моем месте, вела бы себя точно так же.
— Ну уж нет.
— Определенно да.
— Ладно, поговори с людьми, раздай наши анкеты. Может, кто-то заинтересуется ярмаркой. И мы можем привлечь их к нашей дальнейшей работе, организовать свой вечер и пригласить их.
— Как к этому отнесется Рейф?
— Сейчас меня не волнует его отношение к чему бы то ни было.
— Хорошо.
Очевидно, Эмма все еще боялась, что Рейф постепенно сровняет фабрику с землей. Чейз пытался убедить его не делать этого, но, если судить по реакции Эммы, ему не очень это удавалось. Эмма пыталась сгладить углы отношений сводных братьев, но даже ее мягкости и терпения на большее не хватало.
— Ты только подумай, — продолжила Эмма. — Ты волновалась, что у нас мало денег, — вот и источник дохода.
Ане понравилась эта идея.
— Боюсь только, что у нас мало опыта, разве что ты что-нибудь придумаешь. — Она посмотрела на живот Эммы. — Но у тебя и без этого скоро будет хлопот полон рот.
— По-моему, ты говорила, что недавно присутствовала на свадьбе, которая была чудесно устроена.
— Да. — Ана потерла висок, пытаясь вспомнить имя организатора. — Она как раз начинала свое дело и искала работу. Пейдж… кажется, Адамс.
Эмма победно улыбнулась:
— Она идеально подойдет.
— Я позвоню ей. Теперь надо обсудить со всеми стратегию.
Эмма, которая никогда так просто не сдавалась, провела рукой по платью: