— Но мы ведь так и не выяснили…
— И нечего тут выяснять! — заявила она.
— Нет, я хочу получить ответы на свои вопросы. Я их много задал тебе в письмах. Почему ты не отвечала на них?
У нее широко раскрылись глаза от удивления. Ни Фэй, ни мать ничего не говорили ей о письмах. Наверное, старались оградить ее от страданий, но ей самой хотелось бы узнать из этих писем, что заставило Макса бросить ее.
К ним подошла девушка и начала убирать грязную посуду и стирать со стола. Она делала это очень медленно, бросая Максу улыбки и многозначительные взгляды, на что Макс лишь коротко поблагодарил ее, не отрывая глаз от Лоры.
Она понимала, что он не отстанет от нее до тех пор, пока она не выложит ему всю правду.
Нет, хватит с нее.
— Ну так как, Лора?
— Я была занята, — ответила она и закрыла глаза. Кровь отхлынула у нее от лица. Еще и еще раз она вспоминала, как когда-то прислушивалась к малейшему шевелению внутри матки. Как боролась за жизнь. Как привыкала к двойной… нет, тройной утрате. Макс, ребенок, мечты.
— Чем же?
От гнева она широко открыла глаза.
— Развлекалась. Разве тебе Фэй не рассказывала об этом, когда вы подолгу бывали с ней вместе?
Ну давай же, признайся в вашей связи! Ты же не можешь быть рядом с привлекательной женщиной и не соблазнить ее!
— Фэй, как мне кажется, была занята совсем другим, — сказал он.
Естественно. Фэй была занята тем, что делала ребенка вместе с ним.
Внезапно Лора почувствовала, что больше не вынесет. Она поднялась со стула, избегая смотреть на Люси и ее отца, и с тяжело бьющимся сердцем направилась к выходу.
Господи, как же больно! Макс все перевернул внутри ее. Что же от нее останется, когда она снова вернется в Лондон? У нее не хватит сил все это вынести. Лора судорожно перевела дыхание. Надо справиться.
Но как?
Она побрела к «рейнджроверу» и простояла на пронизывающем ветру у машины довольно долго, прежде чем знакомая рука обвила ее вокруг талии. Она сделала попытку вырваться.
— Подчинись неизбежному! Отбрось осторожность, — посоветовал Макс.
В другое время она только рассмеялась бы. Но сейчас, чувствуя, что силы покидают ее, она прижалась к его теплой, широкой груди, спрятавшись от пронизывающего ветра.
Он помог ей забраться внутрь, потом уселся сам и положил ей на колени бумажный пакет.
— Ты забыла свое клубничное пирожное, — улыбнулся он.
Ей хотелось запихнуть это пирожное ему в глотку или размазать по его красивому лицу. Но не было желания показывать, как она разозлена.
— Какой же ты, однако, заботливый!
У нее так дрожали руки, что она не могла даже раскрыть пакет.
— Ты в порядке? — спросил он, помогая ей.
— Да, меня просто чуть не сдуло ветром, — нашла она подходящее объяснение своей дрожи.
— Я видел, — произнес он нежным, обеспокоенным голосом. — Не надо было уходить без меня.
— Мне надоело вспоминать прошлое, — отмахнулась она.
— Ты не могла бы в одиночку справиться с трудностями, — очень, очень мягко сказал он.
Она вся напряглась, почувствовав в его словах некий подтекст. Что ему известно? Фэй поклялась, что не расскажет ему о выкидыше. Но…
Она отогнала мысль о том, что Макс знает об этом. Он вел бы себя совершенно иначе.
— Как видишь, справилась!
— Думаю, что со мной тебе было бы лучше, не так ли?
— Мы что, заночуем здесь? — спросила она, желая сменить тему разговора. Теплота его голоса обволакивала ее, выдерживать это было трудно.
— Нет. — Он включил двигатель. — Буря усиливается.
Легкая улыбка скользнула по его губам, глаза заблестели. Он что-то задумал!
— Может быть, тебе все-таки лучше отдохнуть? — в панике спросила она. В этот момент она отдала бы все на свете, чтобы только отсрочить их приезд в коттедж.
Он пристально посмотрел на нее. Заметил беспокойство в расширенных глазах, приоткрытые губы, учащенное, прерывистое дыхание.
— Все будет в порядке, — успокоил он Лору, лучезарно улыбнувшись, и погладил ее холодную, дрожащую руку. — Буду ехать, сколько смогу. Мне кажется, пока что у нас чудесная поездка, не так ли?
Они надолго замолчали. Лора снова и снова перебирала в уме его слова, стараясь понять их смысл, а Макс полностью сосредоточился на дороге. По радио передали, что шторм ожидается на западе страны.
Несколько раз машину качнуло в сторону, и Фрэд возмущенно закричал. Лора постаралась успокоить птицу, наконец попугай задремал.
Когда они въехали на вершину холма возле Порт-Гаверна, их взору открылся такой вид, что захватило дух.
— Вот это да! — воскликнул Макс. — Невероятно! Я никогда не видел такого моря!
Разгневанное море было темным, грязно-серым. Оно накидывалось на прибрежные утесы с такой силой, что брызги перелетали через вершины. Море выбрасывало далеко на сушу клочья пены. Где-то вдали громыхал гром.
— А я уже видела однажды такое… почти такое море… — У нее прервался голос. Именно в такой день ее отец вышел в море на спасательной шлюпке и не вернулся.
Макс бросил взгляд на ее побледневшее лицо и обнял за плечи.
— Это было, когда погиб твой отец? — догадался он.
Она молча кивнула, не отводя наполненных слезами глаз от бушующего моря и невольно подумав о том, что и сейчас какая-нибудь спасательная шлюпка тоже может оказаться на воде.
— Надеюсь, что в море никого нет, — сказала она так тихо, что Макс был вынужден наклониться, чтобы расслышать ее слова. — Было бы просто ужасно оказаться сейчас там.
— Да. — Он сочувственно сжал ее руку. — Твой отец был настоящим мужчиной. Мы все восхищались им.
— Правда? — повернулась она к нему с застенчивой улыбкой.
Он был совсем близко, их лица почти соприкасались. Но в выражении его лица она заметила только сострадание. Потом он сказал:
— Я даже завидовал тебе.
— Что я его потеряла?
— Нет, нет! — воскликнул он в негодовании. — Мне трудно объяснить… У тебя осталось что-то такое, что никогда нельзя потерять. Отец, о котором ты всегда будешь вспоминать с любовью. Сколько тебе тогда было?
— Одиннадцать.
— А мне семнадцать. Я тогда ненадолго приехал домой из школы. Смерть твоего отца потрясла весь Порт-Исаак. Люди говорили только о нем — какой он был достойный человек, какой хороший отец… Никто не мог сказать о нем ничего плохого.
Лора печально улыбнулась, воспоминания об отце почему-то слегка успокоили ее.
— Он и правда был чудесный, — сказала она с блестящими от слез глазами. — Веселый и преданный… Он так нас любил…
Они помолчали. Наверное, Макс вспомнил о том, как однажды они уже говорили о ее отце, когда вместе бродили по пляжу. Однажды отец переоделся китайским волшебником и заворожил их всех трюками, которые до этого разучивал целый месяц. Как она узнала его, когда у него оторвался ус под тяжестью связки флагов всех наций, которые он доставал изо рта. А как он устраивал поиски сокровищ… Столько воспоминаний!
— Интересно, — задумчиво сказал Макс, — будет ли кто-нибудь обо мне вспоминать с такой любовью, смогу ли я когда-нибудь стать таким же верным и преданным, как он. На меня тогда произвело огромное впечатление то горе, которое испытала вся деревня после его смерти.
— М-мама была очень тронута, что на его п-похороны пришло столько народу, — запинаясь, проговорила Лора, удивленная его словами. Почему он не говорил об этом, когда они были вместе? Тогда он молчал. И даже если она просила его рассказать о своем детстве, тут же переводил разговор на другую тему.
— Я помню… — Макс немного помолчал, — что даже спросил у своего отца, почему он никогда не отправлялся спасать людей на шлюпке.
— И?..
Она замерла в ожидании ответа. О своем отце он также никогда ничего не рассказывал. Генерал Уильям Пенденнис вышел в отставку, а почему — она не знала. Она вообще мало что знала и о самом Максе. Между ними было слишком много секретов, чтобы они смогли стать по-настоящему близки друг другу.
— Он ответил, что у него хватает здравого смысла не рисковать жизнью ради совершенно незнакомых людей.
— Макс!
Глядя на ее изумленное лицо, он невесело рассмеялся. Ей представлялось невероятным, что кто-то может не соблюдать неписаный морской закон: вы обязаны прийти на помощь терпящим бедствие в море даже с риском для собственной жизни. Это обусловлено всемогуществом водной стихии. Ведь в любой день вы можете сами оказаться в подобной ситуации.
— Мой отец не слишком обременен принципами гуманности, — сухо ответил Макс. — Между нами разразился грандиозный скандал по этому поводу, после которого мы почти не разговариваем.
Слова Макса никак не совпадали с представлением о его отце, какое сложилось у Лоры после того, как он откровенно и с негодованием рассказал ей о двойной игре своего сына.
Теперь же она не знала, что и думать. Она не могла не разделять чувств Макса в том, что касалось спасения людей. Его отец предстал в совершенно ином свете: бездушным эгоистом. Но Макс был точно таким же. Так чему же верить?