Эмма рассмеялась.
— Oн хочет ее защищать и опекать.
— Да, ты права. Он в этом преуспел даже больше Джексона.
Ханна сама вышла замуж в этом году за Джексона Колдуэлла, педиатра, сына весьма преуспевающих родителей. Джексон вернулся в город после смерти отца, шесть месяцев назад. Их с Ханной браку можно было только позавидовать. Они очень любили друг друга.
Часы уже показывали почти три, когда Эмма сказала Ханне:
— Я еще пару минут побуду с Сэмми и Стеффи, а потом уйду.
— Хорошо. Скоро появится Пенни Сью. Знаешь, ты вообще можешь в любое время брать выходной, если понадобится. Тебе не обязательно приходить каждый день.
— Для меня это всегда в удовольствие, Ханна.
Пятнадцать минут спустя Эмма сидела на полу с близнецами. Сэмми играл с большим поездом. Он еще не умел ходить, лишь делал самые первые попытки. Сейчас он только что упал и решал, как поступить — заплакать или рассмеяться. И вдруг рядом с ними оказался Такер.
— Я приехал забрать тебя к доктору.
— Я могу дойти пешком, Такер, тут всего несколько кварталов. Тебе не стоило так беспокоиться.
— Ты часть моей работы, — ответил он коротко.
Эмме было бы приятнее, если бы он приехал просто потому, что ему хотелось отвезти ее. Она посмотрела на него и проговорила:
— У нас в запасе еще несколько минут. Если хочешь, в кухне есть кофе. Я пойду отнесу близнецов в манеж, и мы поедем.
— Ладно. Чашечка кофе мне не помешает. Зайди за мной, когда будешь готова.
Эмма смотрела ему вслед и снова думала, отчего же он так неуютно чувствует себя среди детей. Она поклялась себе выяснить это как можно скорее.
ГЛАВА ВТОРАЯ
К доктору они ехали на пикапе Такера, а не на его служебной машине.
— Выяснилось что-нибудь насчет близнецов? — спросила Эмма Такера.
Он покачал головой.
— Похоже, они свалились с небес точно так же, как и ты. Я думал, монограмма на погремушке даст хоть какую-то подсказку.
Никто, кроме Такера, не заметил легкого тиснения на серебряной погремушке, которую оставили с близнецами. Монограмма привела только в имение Маккормака. Но тест ДНК показал, что Квентин Маккормак не был отцом детей.
— И что же теперь?
— У меня есть кое-что. Надо поговорить еще с одним человеком — дворецким Маккормаков. Он уехал на пару месяцев по делам семьи и скоро должен вернуться. Я думаю, он мог что-то видеть, слышать или у него есть какие-то соображения насчет того, как эта погремушка могла попасть к близнецам.
— Ханна говорит, что их нужно отдать на усыновление, — грустно сказала Эмма. — Как бы я хотела взять их к себе, но я не могу. По крайней мере пока не узнаю, кто я.
— Я работаю сейчас над этим, Эмма, — заявил Такер твердо.
Она протянула руку и коснулась его плеча.
— Я знаю, ты делаешь все, что можно. И в один прекрасный день что-нибудь обязательно обнаружится. Может, я сама все вспомню. Я спрошу сегодня у доктора, что мне нужно делать, чтобы побыстрее узнать, кто я.
— Он ведь говорил тебе: главное — не давить на свою психику и не напрягать себя.
— Да, но он не объяснил, почему. Я должна чувствовать, что делаю хоть что-то полезное для того, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь.
Такер помог Эмме выйти из машины.
— А разве тебе не нужно возвращаться на работу? — спросила она.
— Я и так задерживаюсь там допоздна. Сегодня я свободен, если только мне не позвонят.
— Я не хочу, чтобы ты тратил свое время, ожидая меня. Я сама приду домой… вернее, в твой дом.
— Позволь мне самому позаботиться о своем времени. Я пока что почитаю журнальчики. Найду чем заняться, — улыбнулся он.
Эмма тоже улыбнулась. Иногда она видела совсем другого Такера — улыбчивого, беззаботного человека. Когда-то oн, наверное, был таким все время, а не только пару минут. В нем очень много тайн, которые нужно раскрыть, думала Эмма, когда они шли по коридору. Она слегка опиралась на его руку. И даже такой пустяковый жест заставлял ее чувствовать его силу.
В приемной Такер помог ей снять пальто, которое подарила Дана, жена Маккормака. У Даны, Ханны и Эммы оказались одинаковые размеры, так что женщины дали ей часть своей одежды, чтобы у Эммы было все необходимое. И все-таки Эмме не терпелось поскорее найти настоящую работу, чтобы ни от кого не зависеть.
Такер повесил шляпу на крючок и провел рукой по густым, шелковистым волосам, приглаживая их. Эмме захотелось самой запустить руку в его волосы. Ей хотелось…
Но она оборвала эти ненужные мысли и подошла к окошку регистрации. Такер устроился в кресле и взял журнал, а Эмму вскоре пригласили в кабинет. Ей измерили давление, пульс, появился и сам доктор.
Он широко улыбнулся ей.
— Как вы себя чувствуете сегодня?
Доктор, пожилой мужчина с седыми волосами и бородой, всегда был добр к ней.
— Я очень расстроена. Я хочу поскорее вернуться к своей прежней жизни, восстановить свою намять. Скажите, может быть, мы можем попробовать гипноз?
— У вас больше не появлялось никаких внезапных воспоминаний?
— Нет, с тех пор как я вам звонила — нет.
Однако Эмма рассказала доктору о недавнем проблеске, если его можно так назвать — как она развешивает детскую одежду, — казалось, таком нереальном. Может, это было, скорее, не воспоминание, а лишь воображение?
— А у вас не бывает такого ощущения, что сейчас вот-вот вы должны что-то вспомнить? Как будто ваше имя и образы прошлого где-то рядом, в глубине вашего сознания и готовы вот-вот проясниться?
— Да, иногда. Особенно когда я вожусь с близнецами в детском центре. И это немного странно. Я понимаю, что не могу быть матерью, но, может, я была няней? Может, моя работа была связана с детьми? Мне так легко и приятно о них заботиться — как будто я делаю это уже давно.
Доктор пристально смотрел на нее.
— Эмма, я уже говорил вам, что амнезия может иметь физическую природу, а может и нет. Ваши анализы показывают, что все в порядке. Я хочу, чтобы вы подумали кое над чем. Иногда после травмы амнезия вызывается самим сознанием. Может быть, у вас была жизнь, которую вы не хотите вспоминать? — (На лице Эммы отразилось смятение.) — Я не говорю, что это факт, но над моим предложением стоит подумать.
— Но я хочу вспомнить, доктор.
Он тепло посмотрел на нее.
— Вам кажется, что вы хотите, но ваше подсознание думает иначе. Как бы там ни было, то, что у вас появляются проблески, уже очень хорошо. Я бы посоветовал подождать с гипнозом месяц-два. Я знаю, как вам тяжело, но вы должны запастись терпением. Будет лучше, если вы вспомните все сами, правда?
— А что, если я никогда ничего не вспомню? Я должна хоть как-то жить, а как я смогу и дальше обходиться без соцобеспечения и медицинской страховки? — Как только Эмма произнесла эти слова, она поняла, как они нелепы. Но в какой-то степени она права. Ведь она не может работать, и у нее нет никаких прав на жилье. — И я не могу зависеть от других людей, поймите, доктор. Сначала я жила у тетушки Джерти, теперь меня взял к себе Такер. Я в очень неудобном положении.
— Что-то подсказывает мне, Эмма, что вы были очень независимой женщиной до травмы. Я скажу вам вот что. Подождите еще один месяц, всего месяц. Если ничего не изменится, если не появятся хотя бы обрывочные воспоминания, я свяжусь с гипнотерапевтом. Договорились?
Еще один месяц под одной крышей с Такером… Если только она не вспомнит все сама, и если он не найдет ничего, что привело бы к разгадке. Да, пока что она ничего не может сделать.
— Ну хорошо, еще один месяц. А потом я пойду на прием к гипнотерапевту.
Когда Эмма появилась в приемной, Такер заметил, что она хмурится и выглядит расстроенной. Но в присутствии других людей он решил подождать с расспросами. Лучше, когда они останутся наедине. Эмма быстро оделась, и они вышли на улицу.
Такер успел догнать ее, прежде чем она открыла дверцу машины.
— Эмма, что такое?
— Что такое? Ничего такого! Все просто великолепно! Я не знаю, кто я. Я не знаю, где должна жить, я даже не знаю дату своего рождения. И ко всему прочему, доктор говорит, что я, может быть, и не хочу ничего вспоминать! И если я не хочу вспоминать свое прошлое, то можешь себе представить, каким оно было, мое прошлое?
— Я уверен, что у тебя было достойное прошлое.
Такер изо всех сил пытался ее успокоить.
— Достойное? Я не думаю, что даже мое настоящее можно назвать приличным. Сначала меня взяла к себе тетушка Джерти, потом ты. Доктор предупредил регистратуру, что меня обслуживают бесплатно. А я так не хочу, Такер. Я хочу работать! Я хочу… — Она закусила нижнюю губу, и Такер видел, как подрагивает ее подбородок. Он обхватил Эмму за плечи и посмотрел в ее большие глаза, в которых блестели слезы.
— Я знаю, как тебе сейчас тяжело. Как бы я хотел помочь тебе!..
— Ты и так мне помогаешь, куда уж больше. Я сама должна помочь себе. Я спросила насчет гипноза, но доктор сказал, что лучше подождать хотя бы еще один месяц. Целый месяц, понимаешь, Такер?