– Это было не очень красиво, – высказала она ему свое мнение. – Что плохого сделала тебе бедная миссис Адамс?
– Собиралась продолжать в таком духе целый вечер, а у меня не было ни малейшего желания ее выслушивать и так ничего вокруг себя и не увидеть.
Сюзанна только надеялась, что он не станет особенно всматриваться в то, что висит на стенах. Марк взял у первого попавшегося официанта бокал искристого вина, протянул ей. Она взяла, хотя пить сегодня не собиралась – необходимо полностью контролировать все свои мысли и поступки.
Подошел Пирс, потирая руки и с одобрением глядя, как Марк по-хозяйски положил руку на плечо Сюзанне.
– Надеюсь, вам понравится обед, Марк.
В последнюю неделю Сюзанна мало общалась с Пирсом, у нее совсем вылетел из головы их короткий разговор о том, что намечается обед; тем более не успела предупредить Пирса о нежелании Марка здесь задерживаться. Пирс даже не смотрел на нее, все свое внимание сконцентрировал на Марке.
– Сюзанна наверняка все вам рассказала, Марк?
– О да-а… – протянул Марк. – Очень красочно. Правда, утаила сюрприз с угощением – заявила, что это самый большой секрет в Чикаго и о нем незачем знать всем кому ни попадя.
– Угу… Ну, тогда я надеюсь, вам понравится выставка. А если понадобится консультация, я весь вечер в галерее.
– Буду рад воспользоваться вашими услугами. Пирс пошел встречать следующую группу вновь прибывших.
– Это низко! – не выдержала Сюзанна.
– А что прикажешь делать? Заявить, что перспектива обеда не входит в мои планы, а только десерт?
При этих словах взгляд его выразительно скользнул по ее фигуре – вот, мол, о каком десерте речь.
Сюзанна подняла бокал, собираясь сделать глоток вина, вдохнула пузырьки – и чихнула.
– Марк, когда ты прекратишь это безобразие?
– Ладно, не буду, раз ты так хочешь.
Нотки притворной скромности в его голосе заставили ее насторожиться – она ему не поверила.
Неподалеку Пирс, окруженный группой гостей, рассказывал об истории висевшего рядом полотна. Марк посмотрел в его сторону.
– Если хочешь, подойдем и послушаем… – Сюзанна сменила гнев на милость.
– Здорово тебя вымуштровал Пирс, – пробормотал Марк. – Рискнул тайком подослать ко мне специалиста по связям с общественностью.
– Какое теперь имеет значение, что он тогда говорил. И не нужно делать замечаний насчет моей работы, я ведь молчу по поводу твоей.
– Должен с тобой согласиться, – признал Марк. – Связь с общественностью – важная часть современного мира.
– Благодарю.
– И что бы Пирс без тебя делал?
Не успела она ничего вымолвить, как к ним подлетела еще одна дама из администрации, чмокнула воздух возле щеки Сюзанны и протянула руку Марку, объявив без особых предисловий:
– Мы только что говорили о вас с друзьями!
– Какая честь! Сюзанна их познакомила.
– Мы поспорили: моя подруга утверждает, что вы имеете непосредственное отношение к Элвису Херрингтону; я лично в этом несколько сомневаюсь. Не разрешите ли наш спор?
– Боюсь, что нет, – без энтузиазма откликнулся Марк. – Элвис Херрингтон на класс меня выше, наравне с Миллерами из Норзбука, – куда мне до него.
Сюзанне пришлось сдерживаться, но, когда дама отошла, она немедленно констатировала:
– А это еще более низко!
– Зато правда. Ты же знаешь, как меня раздражают такие сравнения! Ну кому какое дело, кто мои родители.
Это не ответ, всего лишь удачная увертка; ну, сейчас она ему покажет… И тут Марк вдруг рассмеялся – усмотрел что-то забавное. Боже, как давно она не слышала его смеха – целую вечность… Сердце подпрыгнуло – рассмеяться бы вместе с ним. Боль, похороненная где-то в самом дальнем уголке памяти и так внезапно давшая о себе знать, отразилась в ее глазах. Счастье, что он на нее не смотрит… Ей удалось взять себя в руки и заставить смотреть в ту же сторону, что и Марк, – не составило труда понять, кто привлек его внимание.
– Отвернись, ты ведешь себя просто неприлично! – прошипела Сюзанна.
Марк послушался и тут же спросил:
– Кто эта леди с собачкой на руке?
– Это не собачка, а норковое боа. Только не спрашивай меня, почему она надела его в середине июня, – я все равно не знаю.
– Жа-аль… а я подумал, раз можно с собаками, так не взять ли мне в следующий раз О'Лери…
Этого еще не хватало!
– Кстати, она не относится к тем, о ком я тебе говорила. Один из директоров, с кем подписываются все главные бумаги, – тот высокий, полный джентльмен в абрикосовом галстуке.
– И сколько здесь таких?
– Около дюжины.
– Да, а я только девять насчитал.
– Не волнуйся, они своего не упустят.
Как бы в подтверждение ее слов к ним приблизился тот самый, в абрикосовом галстуке.
– Вы ценитель искусства, мистер Херрингтон?
– Несомненно, – ответила вместо него Сюзанна. – Марк признался мне на днях, что его любимая телевизионная передача «Работы мастеров», конечно, после бейсбола и, надо думать, футбола.
– А также баскетбола и хоккея, ну, может быть, еще комедий, канала новостей, прогноза погоды и еще двух-трех передач. Да, без сомнения, «Работы мастеров» – во главе моего списка. Я даже посылал деньги в редакцию передачи, чтобы приобрести их рекламный журнальчик, – надо же мне знать, о чем пойдет речь в следующий раз.
Кажется, Марк чрезвычайно доволен собой… Джентльмен нервно поправил галстук, явно шокированный.
Сюзанна замерла в благоговейном ужасе: знал бы Марк, кто перед ним – один из крупнейших спонсоров общественного телевидения!
– Ну а в последнее время, – продолжал Марк, не обращая ни на кого внимания, – у меня появились особенно веские причины интересоваться искусством – надо позаботиться о коллекции Цируса.
Двое членов Совета директоров, стоявшие неподалеку, умолкли на полуслове. В большой группе людей рядом наступила полнейшая тишина – у Сюзанны возникло впечатление, что внезапно они втроем оказались на необитаемом острове.
– Так вот, уверен, вам будет небезынтересно узнать, что я принял решение относительно того, как поступить с коллекцией.
Сюзанна чуть не зажала уши – только бы не слышать, какой приговор произнесет Марк. Еще мгновение – и свершится самое ужасное: он скажет, что отдает коллекцию в другой музей… Марк подождал, пока стихнет шепот, и громко, чтобы все слышали, объявил:
– Из-за того, что здесь Сюзанна, я решил со временем частями передавать коллекцию музею «Диаборн».
Боже, уж не почудилось ли ей? Она с изумлением смотрела на Марка. Почему он так решил, ведь она ничего не сделала, чтобы его убедить. Мысли ее путались, а он между тем поднял руку вверх, а другой обнял ее за плечи, призывая к тишине.
– Минутку внимания! Часть коллекции будет передаваться каждый раз, как Сюзанна переспит со мной.
ГЛАВА ПЯТАЯ
В музее «Диаборн» настала небывалая тишина, стихли даже смешки в задних рядах, когда до всех дошло, что это не шутка.
Единственный, кто чувствует себя в этот момент свободно, – это Марк, пришло в голову Сюзанне; с удивленно поднятыми бровями оглядывает толпу: ну что такого, мол, я сказал, из-за чего все так переполошились?
Не очень-то приятно, однако, чувствовать себя экспонатом, выставленным на всеобщее обозрение. Грудную клетку так сдавило, что не сделаешь и вдоха, не пошевелишься, даже если земля вдруг разверзнется под ногами.
А Марк произнес невозмутимо:
– Но я, кажется, помешал открытию выставки, как безрассудно с моей стороны отвлекать внимание от художников – истинных виновников торжества. Сюзанна, пойдем, ты обещала мне все здесь показать! Или, может быть, мы…
Почти не сознавая, что происходит, не желая показать перед ним свою слабость, она схватила его за руку и потащила к ближайшей картине. Через толпу они двигались словно лайнер, рассекающий поверхность моря, – перед ними все молча расступались. Однако Марк перехватил инициативу и направился в другую сторону.
– Вот эта интересная! – и указал на полотно с вкраплением кобальта и голубого. – Как точно удалось художнику передать сексуальность форм, не находишь?
– Перестанешь ты или нет? – Голос ее прозвучал неожиданно низко и хрипло.
– Если ты предпочитаешь где-нибудь уединиться и обсудить все детали – буду счастлив.
– Мы не можем никуда уединяться! Да самый безмозглый болван подумает, что мы…
– Но я только пошел навстречу твоей просьбе. Сюзанна уставилась на него в изумлении.
– Не говорила я ничего такого, что оправдывает то, как ты меня скомпрометировал!
– Ты же велела прекратить это безобразие, вот я и прекратил.
Ловко! Как можно настолько искажать смысл ее слов! Одно бесспорно – с ним лучше молчать, чтобы потом не быть неправильно истолкованной. Дать ему больше свободы – пусть делает, что хочет, хуже не будет. И она позволила ему водить себя от картины к картине.
Постепенно равномерный шум вокруг вернул Сюзанну к нормальному состоянию, и в ней ожило чувство юмора. Конечно, он поступил так потому, что считал: любой представитель музея преследует цель узнать от него дальнейшую судьбу коллекции. В обращениях к Марку каждый давал это понять, пусть не прямо, а косвенно. Одно формальное заявление – и у администрации появляется повод открыть заранее припасенную для этого случая бутылку шампанского. Что ж, точный расчет, чтобы отвязаться от назойливого внимания.