— Как прошло? — спросил Джейк.
— Отлично, если это подходящее слова для такого повода. А ты почему не пришел?
— Не знаю, что-то настроения не было. Я пытался починить молотилку.
Коуди смотрел на пожилого мужчину с печальными голубыми глазами и лицом, погрубевшим от постоянного пребывания на воздухе, и чувствовал, как его переполняют симпатия и сострадание. Джейк так много сделал для ранчо и для его семьи, что Коуди чувствовал себя в неоплатном долгу перед этим искренним, трудолюбивым человеком. Он сел напротив Джейка и похлопал его по плечу.
— Я разберусь с молотилкой, — пообещал Коуди, — это не так уж сложно. А вот с чем я действительно не могу разобраться, так это со спросом на буйволов. Эти звери, черт бы их побрал, стоят в поле, поедают мои деньги и смотрят на меня. Один крупный заказ — и дело было бы сделано. Но как я уже сказал Маргарет, мясо буйвола не является жизненной необходимостью. Люди могут есть говядину или баранину, что они, кажется, и делают…
— Как ты сказал — кому? — переспросил Джейк, широко раскрыв глаза.
Коуди сжал в руке банку с пивом.
— Маргарет в городе, — пояснил он.
— Зачем?
— Хороший вопрос.
— Она теперь будет редактировать журнал?
— Не знаю, но твое объявление она обещала включить в следующий номер. Я прослежу за этим.
— Если это тебе тяжело…
— Да брось ты, — солгал Коуди, сознавая в душе, что для него тяжело все, что связано с Маргарет.
— Она все такая же красавица?
— Кто? — Коуди нарочито сделал вид, что не понимает.
— Ты знаешь, кто.
Коуди пожал плечами.
— Я не заметил. — Как будто и правда не заметил этих восхитительных раскосых глаз цвета кленового сиропа и стройной, соблазнительной фигурки.
— В любом случае она не твой тип.
— А какой же тип мой?
Джейк нахмурил кустистые брови.
— Ну, какая-нибудь подходящая женщина, которая не против уединенности и долгих зимних вечеров…
— Ага, и которая будет вставать на рассвете, чтобы приготовить бисквиты и накормить кур, — продолжил Коуди.
— Получается вылитый ангел, — заметил Джейк. Коуди печально улыбнулся.
— Она сказала то же самое. — Он поднялся и поплелся в ванную. Нет, он не искал ангела, и никто ему не нужен. Разве не он провел вечер, флиртуя со всеми симпатичными девушками города? Со всеми, кроме одной. Но это уже ее проблема, а не его.
Через два дня после похорон Маргарет постучала в дверь с табличкой «Клиффорд Росс, адвокат». Клиффорд сразу же открыл дверь и впустил ее в свой офис, освещенный матовым дневным светом. Она едва не застыла на пороге от изумления и не смогла сдержать удивленный возглас, когда увидела Коуди Рэлстона, сидящего за столом. Что он здесь делает? Кто пригласил его сюда?
— Думаю, вы всех здесь знаете? — обратился к ней адвокат.
Маргарет кивнула, вежливо улыбаясь сидящим вокруг стола горожанам. Коуди смотрел на нее ледяным взглядом, отчего улыбка девушки моментально угасла, а сердце гулко забилось.
Клиффорд откашлялся и надел очки.
— Миссис Реттон изменила свое завещание вечером в день операции и послала за мной, чтобы я засвидетельствовал его, — пояснил адвокат.
Маргарет ощутила укол совести. Она должна была быть рядом с тетей, а не Клиффорд. Ведь она член семьи…
— «Моей племяннице, Маргарет, — продолжал адвокат, — единственной моей живой родственнице, я оставляю все мое имущество — кроме моего любимого питомца, Бабу, которого, я подозреваю, она недолюбливает, — если она выполнит следующие условия. Во-первых, возьмет на себя контроль за журналом „Одинокий ковбой“, который я основала. И во-вторых, проживет в моем доме как минимум один год, в течение которого будет усердно искать и найдет себе мужа, чтобы прожить с ним всю жизнь».
Маргарет едва слышно охнула и отвернулась, встретившись взглядом с Коуди.
— Если названные условия не будут выполнены, то все мое состояние переходит в Национальный фонд Дикой природы.
Клиффорд поднял глаза.
— Да, как видите, довольно необычное завещание, но мы знаем Мод… знали ее как весьма необычную женщину… Вы не возражаете, мисс Киддер?
— Вовсе нет, — поспешно ответила Маргарет, в то время как мозг ее напряженно работал. Управление журналом… Найти мужа в Сэконд-Ченс… Странно, ведь это именно то, чего Мод никогда не хотела для своей племянницы.
— Я еще не закончил, — продолжил Клиффорд, — здесь есть добавление, сделанное Мод накануне смерти.
Маргарет взяла ручку. Но не для того, чтобы записывать, а чтобы нарисовать… угловатое лицо с искривленным носом и неестественно приоткрытым ртом…
— «Моему другу Коуди Рэлстону я оставляю моего любимого питомца Бабу. Также моим предсмертным желанием является то, чтобы вышеназванный Коуди Рэлстон позировал для лицевой обложки моего журнала, т. е. стал лицом „Одинокого ковбоя“. Чем меньше одежды, тем лучше: я думаю, это поспособствует спросу на издание. За эту услугу он получит пятьдесят тысяч долларов».
Маргарет выпустила ручку из пальцев.
Коуди открыл рот от удивления.
— «Я также оставляю по тысяче долларов механику из Центрального гаража и уборщице Розали за их помощь в соответствии с обязанностями».
На этом чтение завершилось. Когда большинство присутствовавших покинули офис, Маргарет встала и подошла к мистеру Россу.
— Если я… Сколько у меня времени… — Она с трудом подбирала слова.
— Маргарет, — мягко прервал ее адвокат, — не принимай поспешных решений, подумай как следует и приходи сюда в любое время, мы все обсудим.
Девушка кивнула, чувствуя, как у нее предательски задрожала нижняя губа. Она вернулась обратно к столу и сразу же заметила Коуди, стоявшего рядом с ее стулом. Прищурившись, он разглядывал ее рисунок в блокноте.
— О… извини, — выдохнула девушка, схватив блокнот и прижав его к себе.
— Ну что ты, если это мой портрет, то я весьма польщен, — саркастически ухмыльнулся Коуди.
— Я нарисовала его не для того, чтобы польстить тебе. — Маргарет чувствовала, как предательский румянец заливает ей щеки. В этот миг Коуди показался ей выше и шире, чем был, он словно заполнил собой все небольшое помещение, и пальцы ее правой руки непроизвольно дернулись и едва не схватили ручку, чтобы дополнить рисунок.
— Мне льстит уже то, что ты потрудилась, чтобы нарисовать мой портрет, — объяснил Коуди, озорно поблескивая глазами.
— Из чего ты заключил, что это твой портрет?
— Думаешь, я не заметил, как ты испепеляла меня взглядом? — Он протянул руку. — Подаришь?
— Я не… я вовсе не…
Но Коуди уже убрал руку и равнодушно пожал плечами, переводя разговор на другую тему:
— Ты удивлена необычными условиями завещания?
— Если честно, то очень, хотя в душе ожидала от тети чего-нибудь экстраординарного… А ты? Что ты думаешь насчет себя? Тетя предлагала тебе сфотографироваться для обложки?
Они медленно спустились по лестнице и вышли на улицу, и только тогда Коуди ответил:
— Она спрашивала меня, не хочу ли я поместить свое объявление и фото в журнале, предлагала свободное место, но насчет обложки я слышу впервые. Но и тогда я сразу отказался.
— Почему?
— Это не для меня. — Он небрежно нахлобучил на голову шляпу и добавил: — Я не против появления своей физиономии в прессе, просто мне не нужна орава женщин, которые обязательно начнут липнуть ко мне после этого.
Маргарет даже зажмурилась, чтобы изгнать из воображения его образ на обложке журнала. Коуди, на котором нет ничего, кроме шляпы и обтягивающих джинсов. Широкие плечи и… темный конус мягких, курчавых волос на груди, постепенно сужающийся книзу… Девушка с трудом сглотнула.
— По-моему, это происходит и без всякой рекламы, — выпалила она. — Ведь все женщины города так и бегают за тобой.
— Но ты-то, кажется, вполне способна сохранять дистанцию, — заметил он.
— У меня все в порядке с самоконтролем. — Вернее, было в порядке. Со дня приезда в Сэконд-Ченс она явно потеряла способность сдерживать свои сексуальные фантазии, вращающиеся вокруг одного-единственного мужчины, за которого она когда-то едва не вышла замуж.
— Возможно, даже чересчур в порядке, — произнес Коуди, вынимая из ее ладони ключи от машины и отпирая дверцу «мустанга».
Невинное прикосновение его уверенных пальцев вызвало у нее неожиданный прилив острого, головокружительного желания.
— Значит, ты откажешься от денег? Не хочешь позировать для обложки?
— Это не для меня. Пятьдесят тысяч долларов не компенсируют потерянное самоуважение.
С этими словами он вложил ключи в ладонь Маргарет и неторопливо согнул ее пальцы в кулак. Его сильная ладонь была теплой и шершавой. Она не могла забыть, как эти пальцы когда-то плавно проникли под ее кружевную блузку и нежно ласкали ее груди. Слава Богу, он не знает, как яростно она скучала по его прикосновениям, как сгорала от желания прикоснуться к нему сама…