Девушка отвела глаза. Этот мужчина принадлежал ей, не так ли? Тогда почему она стесняется смотреть, как он одевается? Тесс подошла к телефону, набрала номер местного ресторана и заказала завтрак. Когда она закончила, к ней подошел Зак и протянул платье.
— Одевайся.
— В это?! Что это за дрянь?
Если Кейти Прентисс носила подобные платья, у нее явно проблемы со вкусом.
— Ты сама собирала свой чемодан, сама решила, что будешь изображать скромницу жену, которая считает себя недостаточно красивой, чтобы стать моделью, а ее муж, то есть я, пытается любой ценой сделать супругу знаменитой.
— Так вот в чем дело!
— Мы участвуем в своеобразном конкурсе фотомоделей.
— О…
— Ничего не напоминает?
— Отчего же…
— Уверена, что справишься?
— Легко! — заверила его Тесс.
— Легко только на первый взгляд.
— Все под контролем, — сквозь зубы пробормотала она.
Принесли завтрак. Пока они ели, Зак рассказывал Тесс о деталях дела и о том, что через полчаса ее будут фотографировать для портфолио.
— Мне нужно накраситься?
— Я уверен, там будет гример.
Тесс проследила за тем, как Зак вытащил из бумажника стопку сотенных купюр и положил ее в нагрудный карман.
— А это еще зачем?
— Смит сказал, что услуги фотографа стоят пятьсот долларов плюс две тысячи за так называемую регистрацию в агентстве, — объяснил он.
Они вышли из номера и направились к лифту. Зак взял ее за руку, и Тесс просияла. Ей нравилось идти рядом с этим сильным мужчиной.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Никогда не чувствовала себя лучше.
— Голова не болит?
— Нет.
Они вошли в лифт, и Зак нажал кнопку двадцать четвертого этажа.
— Нам нужна комната номер 2413. Это направо по коридору, — сказал он, когда лифт остановился на нужном им этаже.
Они прошли по коридору, и через несколько секунд Зак уже стучал в дверь. Им открыл щеголеватый молодой человек, лицо которого показалось Тесс знакомым, но она, конечно, не помнила, как его зовут.
— Проходите, — улыбнулся он, — мы вас ждем.
— Его зовут Пол Смит, — прошептал Зак, глядя на растерявшуюся Тесс.
В номере повсюду были расставлены фотоаппараты на штативах. Лысоватый мужчина в дорогом костюме заряжал пленку. В углу за кофейным столиком сидели две красивые молодые женщины.
— Зак и Тесс Дюпри, познакомьтесь с Минетт Суитсби и Джеки Ванн. Они также пришли на фотосъемку.
— Привет, — промурлыкала Минетт.
— Рад знакомству, — откликнулся Зак.
— Ой! — воскликнула Тесс, вспомнив, что должна играть роль простодушной глупышки. — Вы, девушки, такие худенькие! Мне с вами не тягаться!
Тесс и сама не знала, почему вдруг затронула тему лишнего веса. У нее возникло неприятное ощущение, будто бы на самом деле она не любила об этом говорить. «Они такие же худые, как и Роунда Макнайт», — невольно подумала она. Стоп. Кто такая Роунда Макнайт? Тесс нахмурилась.
— Тесс, посмотрите на себя в зеркало! Вы прелестны! — ответила Джеки. — К тому же, если захотите сбросить несколько фунтов, думаю, вам это удастся.
— Тесс не следует худеть. Она хороша, какая есть.
Комментарий Зака удивил Тесс.
— И все же, — заметил Пол Смит, — в модельном бизнесе есть одно золотое правило: никогда не помешает сбросить пару килограммов.
— Подождите-ка, — возмутился Зак, — вчера вы ничего не говорили о том, что Тесс придется худеть ради карьеры. Вы обещали, что уже через две недели найдете ей работу.
Что это нашло на Зака? Он ведь должен играть роль покорного мужа…
— Вы абсолютно правы, мистер Дюпри, — мягко проговорил Пол Смит, — ваша жена прекрасна. Уверен, ее ждет большой успех. Впрочем, как и Минетт с Джеки.
Тесс внимательно посмотрела на неприятного человека. Она поняла, что уже встречала этого скользкого червяка раньше, но при каких обстоятельствах? Неужели находятся идиоты, которые верят его обещаниям?
— Ну что, леди, вы готовы? — спросил второй мужчина.
Минетт и Джеки громко рассмеялись.
— Сначала прошу вас заплатить за фотографии, — обратился Пол Смит к Заку и Тесс, — даже если вы откажетесь работать в нашем агентстве, у вас все равно будут замечательные снимки.
Зак, ни слова не сказав, заплатил.
— Мы почти что профессиональные фотомодели! — весело проговорила Минетт.
«Не в этом агентстве, дорогуша», — с жалостью подумала Тесс.
— Вы правы, — сказал Пол Смит, — наше агентство гарантирует, что через две-три недели ваши фотографии появятся в модных журналах страны.
— Кто первый фотографируется? — поинтересовался Лысый.
— Я! — хором воскликнули Минетт и Джеки и так же в унисон расхохотались.
— Что ж, мы, пожалуй, подождем, — заметил Зак.
— Они же грабят бедных девушек, — зашептала Тесс на ухо Заку.
— Тише, — предупредил он, — нас могут услышать.
— Как зовут фотографа?
— Карл Танди.
Он и правда похож на фотографа…
— Думаю, так и есть. Однако снимает на дешевую пленку, а берет за это большие деньги.
Тесс подняла голову и посмотрела на Пола Смита. В этот момент раздался стук в дверь, и в номер вошла рыжеволосая дама. Тесс вздрогнула. Она вспомнила, что должна была рассказать Заку нечто важное об этой особе…
Глава девятая
Пол Смит и рыжеволосая женщина о чем-то оживленно шептались. Время от времени они бросали настороженные взгляды в сторону Кейти и Трумана. Он заерзал на стуле. Ему не нравилось то, что происходило. За все годы работы в полиции Уэст научился доверять своей интуиции, и сейчас она подсказывала ему, что все шло не так гладко, как предполагалось.
Пол Смит слушал Рыжую и кивал. Потом он подошел к Танди и о чем-то переговорил с ним.
— Прошу внимания, господа! — объявил он несколько минут спустя. — Боюсь, наши планы изменились.
Труман забеспокоился, стараясь не подавать виду. Неужели эти прохвосты заподозрили слежку? Но почему? Кто их спугнул?
— Что стряслось? — забеспокоилась Минетт.
— Кажется, нам придется перенести фотосъемки на более позднее время.
— По каким причинам?
— Кое-что случилось.
«Спокойно, — сказал себе Труман, — не нервничай».
— Это несправедливо, — заныла Джеки, — мы и так потеряли здесь кучу времени. Я хочу, чтобы меня сфотографировали!
— Позже, — лаконично ответил Техасец.
Труман исподтишка глянул на Рыжую. Она определенно возглавляла эту шайку, иначе с чего бы мерзавцы стали ее слушать?
— Спасибо, что пришли. Еще раз извините за накладку. Давайте перенесем нашу встречу.
— То есть вы попросту выставляете нас? — вмешалась Кейти. — Джеки права: мы потеряли время, придя к вам. Мой муж готов бросаться деньгами ради того, чтобы сделать из меня фотомодель, но лично я не прочь сэкономить!
Труман удивленно взглянул на Кейти. Молодец девчонка! Должно быть, к ней вернулась память. Конечно, она вспомнила, что ее зовут Кейти Прентисс, но вот детали операции наверняка подзабыла.
— Милая, деньги не проблема… — поспешил добавить он. — Ты же знаешь, я заплачу сколько угодно, лишь бы увидеть тебя на обложке «Вог».
— Вы должны сделать нам скидку за доставленные неудобства, — продолжала гнуть свое Кейти.
Смит вопросительно посмотрел на Рыжую. Та кивнула.
— Хорошо, — согласился он, — пятьдесят долларов.
— Отлично, — обрадовалась Минетт, — теперь я смогу купить себе новые туфли.
«Лучше купи продуктов, — мысленно обратился к ней Труман, — на тебя смотреть страшно». Эта девушка до боли напоминала ему Роунду. Его бывшая невеста, кажется, не ела ничего, кроме обезжиренного йогурта и фруктов. Что же касается его самого, он никогда не понимал стремления «добиться совершенства», превратив себя в вешалку.
Вот Кейти — настоящая женщина. У нее чудесная фигура, округлые формы. И, в отличие от этих «фотомоделей», она не сидела на одном кофе и сигаретах.
— Думаю, мы сможем встретиться после обеда, — сказал Смит.
— Это в ваших интересах, ребята, — резко заметил Труман. — Моя жена станет звездой — с вами или без вас!
— Что, черт возьми, происходит? — спросила Кейти, когда они вернулись в свой номер.
Труман покачал головой.
— Не знаю. Недобрый это знак, Кэт. Ведь, по сути, они выставили за дверь потенциальных клиентов.
— Ты думаешь, это из-за меня?
— Не знаю, а ты?
— И я не знаю…
— Ты на самом деле помнишь, кто ты, Кейти Прентисс?
— Конечно, помню.
— Тогда скажи мне номер дома, в котором ты жила. На Ли-стрит.
— Хорошо-хорошо, я не помню. Я вообще с трудом припоминаю все эти мелочи… Но ведь это ничуть не повлияло на мое поведение, не так ли?
— Не повлияло.
— Чего не скажешь о других…
— О чем ты говоришь, Кейти? — насторожился Труман.
— О том, что ты, мой дорогой, находился в полной прострации и даже не знал, что сказать.