Грегор вдруг понял, что тараторит без остановки — и заставил себя замолчать:
— Спасибо, что спросила, Коготок.
Ему неожиданно захотелось обнять ее или дотронуться до нее — чтобы снова ощутить ее мягкую шерстку. Но он знал, что это будет выглядеть странно — если не оскорбительно! — для остальных крыс. Поэтому он просто кивнул в сторону выхода из туннеля:
— Пойдемте. Живоглот там.
Коготок последовала за ним, остальные крысы остались в туннеле. И это было правильно — Грегор опасался, что появление даже одной крысы может вызвать у Лиззи панику. Но рядом с Живоглотом она, видимо, чувствовала себя в безопасности, а тот очень обрадовался, увидев Коготок.
— Отлично. Ты сделала это. Сколько нас? — спросил он сразу.
— Как минимум семь сотен. А может, около тысячи, — ответила Коготок.
Живоглот вздернул брови, впечатленный цифрой:
— Так много? Ты просто лап не покладала.
— Где ты хочешь, чтобы мы появились?
Живоглот тут же тихо сообщил ей время, место и порядок действий. Она кивнула, повернулась к Грегору и сказала:
— Спасибо тебе за то, что ты сделал там, в джунглях.
Грегор спас ей жизнь. Ну а Коготок спасла Босоножку.
— И тебе спасибо.
Коготок ткнулась носом ему в руку и исчезла в туннеле.
«Еще одно прощание», — подумал Грегор. Еще один последний раз. А через пару дней ему предстоит самое трудное — прощание с собственной жизнью.
Живоглот отправил всех спать.
Как ни странно, Грегор спал крепко и без сновидений. Проснулся он от того, что Живоглот тыкал его носом в плечо. Грегор потер глаза и огляделся — все вокруг еще спали.
— Отойдем, — коротко сказал Живоглот, и Грегор пошел за ним в дальний угол пещеры.
— Сегодня, — произнес Живоглот.
«Сегодня я умру», — подумал Грегор, но вслух сказал только:
— Так быстро?
— Да. Медлить нельзя. Но есть кое-что, что я должен тебе сказать наедине, — промолвил Живоглот. — Это касается одной строчки «Пророчества Времени». Гибели Воина.
«Ну вот и все», — подумал Грегор. Он приготовился к еще одному прощанию, но Живоглот сказал совсем не то, чего ожидал Грегор.
— Дело в том, что… — начал Живоглот. Он оглянулся по сторонам, чтобы удостовериться, что никто их не может услышать — что все спят. — Дело в том, парень, что я не верю в пророчества Сандвича.
ГЛАВА 23
Грегор был поражен.
— То есть как?! Ведь ты же… ты всегда выполняешь то, что в них написано!
— Вовсе нет. Сам подумай: если бы я верил в них — стал бы я гоняться за Мортосом по туннелям, чтобы убить его собственными руками? Ведь тогда это было бы лишено всякого смысла. Я просто притворялся, делал вид, даже пытался сам себя в этом убедить и смог на некоторое время — правда, очень короткое! — поверить, ведь все вокруг так безоговорочно. Подгонял свои действия — ведь если хочешь заставить кого-то что-то сделать, что может быть лучше, чем сослаться на пророчество, не так ли? Понимаешь?
— Не совсем, — растерялся Грегор.
О чем он вообще говорит?!
— Существует множество пророчеств, которые предсказывают все что угодно. Если как следует подождать — значительная часть событий, о которых в них говорится, с большой вероятностью произойдут. Как с этой чумой: у нас внизу было столько всяких эпидемий! И по необходимости — любую из них можно было привязать к пророчеству, — заявил Живоглот.
— Но… ты всегда пытался разгадать их и объяснить… — недоумевал Грегор.
— Мне приходилось. Если бы я не выступил с более-менее адекватным толкованием первым — тут же вылез бы какой-нибудь безумец со своим вариантом, — объяснил Живоглот. — И тогда всем, у кого есть мозги, пришлось бы расхлебывать то, что он наворотил.
— А как насчет джунглей? Ну, когда муравьи уничтожили звездолист и мы все упали духом, — не сдавался Грегор.
— Я и правда думал, что Нивива права относительно звездолиста — что это единственное средство от чумы. И когда это произошло — вы все собирались сложить руки и идти готовить себе гробы. Единственным, что могло вернуть вас к жизни, была новая трактовка пророчества. Я и ухватился за это. Иначе вы бы просто сидели бы там и вздыхали, пока чума не скосила бы всех теплокровных, — отрезал Живоглот.
Грегор нахмурился:
— А все эти штучки с Воином? С моим прыжком?
— Возможно, ты прыгнул лишь потому, что внушил себе, что должен это сделать, — ответил Живоглот. — Может, детская песенка про мышей — всего-навсего детская песенка про мышей, ничего больше. Может, Сандвич — просто сумасшедший, на всю голову чокнутый парень, который заперся в комнате и исписал каменные стены бессмысленными стихами. И может быть… может быть, ты как раз не должен умереть.
Не должен? Грегора словно током ударило. Разве это возможно?!
Нет, это всем известно — ему суждено умереть. И он должен убедить в том Живоглота.
Грегор пытался придумать хоть один аргумент, вспомнить хоть что-то убедительное, бесспорное — то, что нельзя толковать двояко.
— Но… а как же Нерисса? Когда она была маленькая, она предсказала Хэмнету, что он будет в джунглях с маленьким мальчиком и большой ящерицей! И это сбылось!
— Я согласен, это трудно объяснить. Хотя возможно такое, что раз Хэмнет был убежден, что у него появится ящерица, она у него появилась, и именно потому он встретил наземную женщину и связал с ней свою жизнь, что верил в неизбежность этой встречи. Или — такое тоже нельзя отрицать! — все это может быть странным совпадением. Чего только в жизни не бывает! К тому же Нерисса — не Сандвич, а мы говорим сейчас о Сандвиче, — возразил Живоглот. — Взять хотя бы «Пророчество Времени». Как легко мы поменяли Босоножку на Лиззи! И вообще — о чем оно, это пророчество? Что оно предсказывает? Войну? Да у нас тут сплошь одни войны! Появление Кода? Каждая новая война рождает новый код. Гибель Воина? Ну вообще-то раз мы с такой легкостью меняем принцесс одну на другую — почему, собственно, с Воином не может случиться то же самое? Эта мясорубка унесет сотни и тысячи жизней, и я совсем не уверен, что речь идет именно о тебе. Скажу как яростник яростнику: я думаю, что ты в состоянии одолеть Мортоса. Потому что — ты сильнее. И никакие идиотские предсказания Сандвича не могут этого изменить — пока ты сам не сдашься. Так что — просто дерись, Грегор Наземный. И не дай себя убить лишь потому, что какой-то глупец утверждал, что это предопределено!
Голова у Грегора пошла кругом от такого неожиданного поворота. Он как-то и не задумывался, что пророчества Сандвича они исполняли сами именно потому, что верили в них. Принимали решения, основываясь на них.
Грегор издал неуверенный смешок:
— А я думал, ты хочешь со мной попрощаться.
— Вот еще! — фыркнул Живоглот. — Но знаешь — не распространяйся об этом. Если все узнают мой маленький секрет — я тут же лишусь даже того небольшого кредита доверия, который имею. А теперь пошли, надо разбудить остальных. Сегодня день будет долгим.
Грегор подошел и подул в клубничину на животе у Босоножки, отчего она с хихиканьем проснулась.
— Не надо! Я еще хочу поспать! — закричала сестренка и притворилась, что уснула, — и так три раза, чтобы он еще и еще будил ее.
А когда Грегор нес ее завтракать, она прижалась к его груди и нежно сказала:
— Ты снова похож на себя.
— Я похож на себя? — переспросил Грегор.
Сначала он не понял, а потом догадался, что она имеет в виду: в последнее время он совсем ее не тискал, не играл с ней и даже почти не улыбался. Но слова Живоглота словно освободили его от тяжести, которая навалилась на него, когда он прочел «Пророчество Времени».
Надежда. Надежда, что он может остаться в живых, что Сандвич ошибся — вот что подарил ему Живоглот. Грегору стало интересно, насколько честен был Живоглот, когда сказал, что он, Грегор, дерется лучше Мортоса. Сам он склонялся к мысли, что Живоглот не соврал. Он не верил в пророчества: это подтверждало не только то, что он пытался сам убить Мортоса, но и то, с какой легкостью он согласился подменить Босоножку Лиззи, а еще то, с каким скепсисом он относился к способностям Нериссы провидеть будущее. Наверно, он не хотел, чтобы Нерисса со временем создала свою собственную комнату пророчеств и с ее помощью управляла людьми. Но при этом умело манипулировал при помощи пророчеств, в которые не верил. Даже использовал версию о смерти Воина для того, чтобы Лиззи осталась в Подземье.
Впрочем, Живоглот никогда ни перед чем не останавливался для достижения своих целей.
И тут Грегор понял кое-что еще. Он понял, что тоже не верит в пророчества. И не только потому, что там предсказана его смерть. Но и потому, что он презирал Сандвича, — с тех пор как узнал историю с камнеедами, на землях которых стояла Регалия, Грегору хотелось как можно дальше дистанцироваться от этого человека. Он не доверял ему. И не хотел ему подчиняться. А Живоглот указал ему возможный путь.