Ал Смит исчез из жизни Керри Уотсон примерно в то же время, когда и случился пожар, и в 1872 году она завела нового любовника в лице Сига Коэна, у которого был большой игорный дом на Кларк-стрит, 194. Деловые отношения между Керри Уотсон и Коэном так и остаются загадкой; в статьях Шэнга Эндрюса он часто упоминается как «домовладелец», которому принадлежит дом № 441, но налоги платила Керри Уотсон, и в списке борделей Уильяма Стида ее имя находится в перечне владельцев недвижимости. Но, каковы бы ни были условия, о которых они договорились, условия эти удовлетворяли явно обоих – в 1878 году «Уличная газета Чикаго» отметила, что Коэн учил мадам Уотсон играть в казино и объявлял себя «счастливейшим евреем во всех семнадцати штатах».
В начале 1873 года Керри Уотсон вместе со своим сожителем капитально отремонтировали дом № 441, и, когда все было готово, этот бордель стал самым шикарным заведением такого рода изо всех, когда-либо существовавших в Америке, – трехэтажное здание из бурого песчаника с пятью гостиными, более чем двадцатью спальнями, бильярдной, и, если верить легенде, – с залом для боулинга в подвале. Мебель была обита лучшей дамасской тканью, полы покрывали пышные ковры, стены были увешаны дорогими картинами и гобеленами, весь день играл оркестр из трех музыкантов, вино в гостиные приносили в ведрах из чистого серебра, а подавали – по десять долларов за бутылку – в золотых кубках. Девушки – обычно их было двадцать – тридцать, лишь на время Всемирной ярмарки всегда нанимали еще столько же – встречали клиентов в прозрачных шелковых халатиках и свои старинные задачи выполняли на простынях из чистого льна. Заведением управляли с крайней осторожностью – в доме не было ни красных фонарей у входа, ни красных занавесок на окнах, и уж приставанием к прохожим там точно не занимались. Единственную рекламу этого заведения, по легенде, составлял попугай, выученный говорить: «Керри Уотсон. Заходите, господа!» Этот пернатый сутенер весь день проводил в клетке на крыльце.
Наверное, со временем в легенде о заведении Керри Уотсон и появились какие-то преувеличения, но факт остается фактом – на протяжении, как минимум, двадцати пяти лет бордель на Кларк-стрит, 441 славился по всему миру своими высокими ценами, обольстительностью девушек и роскошью, в которой зарабатывались греховные деньги. Да и сама по себе Керри Уотсон – богатая женщина, которой нравилось демонстрировать свое богатство, – была не менее известна своими шелками и бриллиантами, двумя белоснежными экипажами с ярко-желтыми колесами, четверкой угольно-черных лошадей, чернокожим кучером в алой ливрее, суммами пожертвований на благотворительность и тем, что налога на собственность платила больше, чем некоторые чикагские миллионеры. Уильям Стид писал: «Керри Уотсон – умная женщина, и говорят, что она весьма расточительно одаривает окрестные церкви – католическую церковь, которая находится прямо напротив ее борделя, и синагогу, за которую, по слухам, Керри вообще выплачивает все налоги. Может быть, это и не так на самом деле, но сам факт существования такого слуха свидетельствует о том, что Керри Уотсон может быть для каждого тем, чем он хочет ее видеть». В общем, не стоит удивляться, что «Светская жизнь» Шэнга Эндрюса с энтузиазмом восклицала: «Другой такой Керри Уотсон в мире нет!»
За то множество лет, что Керри Уотсон была бесспорной королевой борделей, основную конкуренцию ей составляли Лиззи Аллен, девушка из Милуоки, чье настоящее имя было Эллен Уильямс, и негритянка Вайна Филдс. Лиззи Аллен приехала в Чикаго в 1858 году, в возрасте восемнадцати лет, и год или два работала в «Королеве прерий» мамаши Херрик. Позже она перебралась в «Сенат», а году в 1865-м – вложила свои сбережения в маленькое, на три девушки, заведение на Уэллс-стрит. Этот дом сгорел во время Великого пожара, но Лиззи Аллен продолжала преуспевать и в 1872 году построила большой двухэтажный дом на Конгресс-стрит, которым управляла на протяжении почти что двадцати лет. Ее заведение никогда так не блистало, как дом Керри Уотсон, но мебель там была красивая, и работавшие там девушки – их было двадцать пять – тридцать, – тщательно отбирались по красоте и молодости. В 1880-м году больше половины проституток Лиззи не достигали и восемнадцати лет.
Никаких записей о сожителях Лиззи Аллен не встречается вплоть до 1878 года, когда она познакомилась с человеком по имени Кристофер Коламбус Крэбб, которого мэр Картер Харрисон-младший описывал как «волокиту внушительной внешности». Работал он на тот момент служащим в лавке Маршалла Филда за четырнадцать долларов в неделю. Позже он перешел в лавку Мендела. В 1887 году Крэбб занялся торговлей недвижимостью, с одной-единственной целью – управлять собственностью Лиззи Аллен, насчитывавшей к тому времени уже с дюжину домов и несколько поместий. Стал он также и финансовым советником Молли Фитч, от которой получил в наследство около 150 тысяч долларов после ее смерти, последовавшей через несколько лет. Около 1888 года Крэбб и Лиззи Аллен построили дом на двадцать четыре комнаты на Лэйк-Вью-авеню, но полиция не дала им открыть в этом доме бордель. В 1990-м году они воздвигли на Дирборн-стрит, 2131 внушительное двойное строение стоимостью 125 тысяч, которое под управлением сестер Эверли затмило по роскоши бордель Керри Уотсон и стало самым знаменитым публичным домом в мире. Лиззи Аллен называла это заведение «Зеркальным домом» и управляла разместившимся там борделем вплоть до начала 1896 года, когда она сдала его Эффи Хэнкинсу и ушла из бизнеса, отдав ему тридцать восемь лет. В марте того же года она перевела все свое имущество на Крэбба и написала завещание, по которому ему отходило все, что у нее было. Когда завещание это утверждалось на сессии суда, оказалось, что стоимость ее недвижимости превышала 300 тысяч долларов, а по подсчетам некоторых газет, вообще доходила до миллиона. 2 сентября 1896 года Лиззи Аллен умерла. Ее похоронили на кладбище Роузхилл, а на надгробном камне ее было написано «Вечный покой»
.
Вайна Филдс содержала крупнейший бордель своего времени: в нем никогда не работало меньше сорока проституток, а в период Всемирной ярмарки их было по семьдесят – восемьдесят. Все ее работницы были чернокожими, но мужчин в ее заведение пускали только белых. Она стояла во главе своего дома терпимости на Таможенной площади на протяжении почти пятнадцати лет, начиная с середины 1880-х годов, и за все это время в полицию не поступило ни одной жалобы; полицейские ни разу не наведывались к ней, и, по ее словам, она не платила за покровительство ни цента. Девушки ее получали больший процент от заработанного, чем проститутки любой другой мадам Чикаго, и соблюдали строгую дисциплину. Стид писал: «Правила внутреннего распорядка заведения Филдс, распечатанные и висящие в каждой комнате, вынуждают к соблюдению приличий под угрозой таких наказаний, каких не встретишь и в правилах воскресных школ». Среди прочего, им запрещалось приставать к прохожим из окон, пить и появляться в непристойном виде в гостиных и коридорах. Дважды в неделю мадам Филдс проводила разбирательства, и девушек, уличенных в нарушении правил, приговаривали к штрафам, работам по дому, лишали права на гостиные, в крайнем случае – выгоняли. Одной из непокорных проституток, от которой Филдс в срочном порядке поспешила избавиться в 1889 году, была знаменитая разбойница Флосси Мур. Стид писал об этой образцовой мадам так:
Глава 5
«ПРОСТАКИ РОЖДАЮТСЯ КАЖДУЮ МИНУТУ»
1
История авантюризма и азартных игр в Чикаго со времен Великого пожара и до середины 1890-х – это в основном история Майка Касиуса Макдональда, маклера, владельца салуна и игорного дома, выдающегося политика и покровителя игроков. Любой игрок или шулер, который хотел работать за пределами квартала красных фонарей, должен был «повидаться с Майком» и договориться о выплатах полиции, официальным лицам и членам синдиката Макдональда. Как близкий друг и главный консультант Харвея Д. Колвина и позже Картера Харрисона и как лидер одной из демократических партий на протяжении более чем десяти лет, Майк Макдональд был боссом Чикаго и самым могущественным мошенником в истории города. «Он никогда не был должностным лицом, – писал Ричард Генри Младший, хорошо известный в Чикаго журналист, – но управлял городом железной рукой. Он выдвигал людей, которые должны были быть кандидатами на выборах, он избирал их, и когда они занимали пост, то становились его марионетками. У него были салуны и игорные дома, он защищал главарей игроков и мелких жуликов и способствовал обману в любом проявлении». Он мог бы контролировать и проституцию, но брезговал столь отталкивающими видами криминальной деятельности. Как сказал один из его друзей: «Игроку следует быть порядочным, чтобы работать с Майком».
Этот разборчивый принц шулеров начал свою карьеру в 1864 году, когда ему было 15 лет, работая в поезде Ниагарские водопады – Детройт, занимаясь там поисками игроков и продавая фальшивые призовые награды и поддельные ювелирные украшения. Позже он работал на поезде Новый Орлеан – Чикаго. Он был профессиональным игроком еще задолго до того, как завоевал власть. В 1861 году был очень популярен лозунг, гласивший, что «все ирландцы должны сражаться за Союз». Однако для Майка Макдональда «все ирландцы» означало, что все другие ирландцы, но только не он, должны были рисковать своей шеей на войне. Он организовал группу желающих получить премии за добровольное поступление на службу и увеличил свой капитал за счет комиссионных от премий, которые множество людей платили его гангстерам, чтобы быть зачисленными. Во время Гражданской войны он увеличил свое состояние на игре в фараон, а позже в 1867 году они с ловкачом по имени Дэн Оукс открыли игорный дом по адресу Дирборн-стрит, № 89, где и работали, пока здание не было разрушено в 1871 году.