В ресторане посетителей было мало, всего человек пять: время еще не для ужина и уже не для обеда.
Она заказала себе овощи, рассольник, воду и рюмку коньяку.
Симпатичная плотненькая официантка, неопределенного возраста, как все поездные официантки, очень быстро принесла заказ.
Предощущая лечебный эффект от коньяка для своих не в меру разгулявшихся нервов, Наталья поднесла рюмку к губам и замерла — по проходу к ней шел «партизан» и смотрел на нее в упор. Даже «собрав всю свою волю в кулак», как говорят романисты и иже с ними, она не смогла отвести от него взгляда.
Рука дрогнула, выплеснулось немного коньяка на пальцы, напоминая о намерении «хлопнуть», и, не отводя взгляда от его серых глаз, она выпила, забыв запить, заесть, или что там еще надо сделать после выпитой рюмки.
— Лучше заесть лимончиком. Вы не заказали? А зря. Разрешите составить вам компанию, Наталья Александровна?
— Значит, все-таки вы не спали?
— Не спал, — покаянно признался гражданин. — А со мной коньяку выпьете?
— Выпью, что ж не выпить с хорошим человеком? И для беседы, полезно.
— Экая вы… — он подбирал слово, — острая.
— Каюсь, грешна, характер, знаете ли. Ничего поделать не могу, — резвилась Наталья, скидывая с себя ощущения этого его взгляда, вызвавшего озноб в позвоночнике и что-то еще, может, забытое, а может, неиспытанное.
Он делал заказ подошедшей официантке, Наталья отвернулась, смотрела в окно.
«Слишком быстро, слишком в упор, все слишком! Отпусти, расслабься, — уговаривала она себя, — и так ты сегодня как истеричная барышня!»
— Наталья Александровна, вы куда едете?
— В Крым. У меня там мама живет. А вы?
— Я тоже в Крым. Отдыхать и работать.
— Вы директор, у вас своя фирма, довольно успешная? — полуутвердительно сказала Наталья.
— Да, охранные системы. Я даже не спрашиваю, как вы догадались.
— Правильно не спрашиваете, это видно. А я работаю риелтором, купля-продажа недвижимости.
— Значит, маклер. Нравится?
— Нет, — почему-то честно призналась она.
Принесли и расставили его заказ. Антон Александрович разлил коньяк по рюмкам, подвинул к ней тарелочку с лимоном.
— За знакомство!
— За знакомство!
Они выпили, и, слава богу, ее отпустило, отступило пугающее понятно-непонятное чувство, что вызывал в ней этот незнакомый мужик.
— Как давно вы живете в Москве? — прибавил светскости беседе Антон Александрович.
— Тринадцать лет.
— Привыкли? Как вам город?
— Сначала, первые годы было тяжело: слишком холодно, слишком много снега, слишком длинная зима. Да и время было сложное, вы же помните. Потом привыкла как-то и даже полюбила. Теперь скучаю, когда уезжаю надолго, рвусь назад. Возвращаясь, иду гулять в центр по любимым улицам.
Антон Александрович слушал очень внимательно, заинтересованно, что ли. Внимательные серые глаза, внимательное лицо, даже короткий ежик волос казался внимательным.
«Ох непрост мальчик, ох непрост! «Глаз востер, как у татарина», — говорила про таких бабушка», — изучала его Наталья.
Зазвонил сотовый, и они оба стали доставать свои телефоны. Мелодия была не ее.
«Мелодия ему очень подходит — гимн Союза, ах, извините, России».
— Да, Ринков! — ответил он.
Наталья уставилась на него, как на привидение.
Слушая, что говорят на том конце, он удивленно поднял одну бровь, не понимая ее реакцию.
Детство, все как всегда, из детства.
У Сереги дома была совершенно невероятная, огромная библиотека, там были такие чудесные книги: старинные, толстые, с разрисованными переплетами и тонкие с удивительными картинками — феями, рыцарями, принцессами, драконами и всякими сказочными рисунками.
Они таскали эти сказки, когда не видели взрослые, не разрешавшие выносить книжки из дома, и прятались в свой штаб в глубине сада.
Они еще не умели читать и, рассматривая картинки, придумывали по ним свои истории, сказочные, бесконечные.
Первым научился читать Серега и читал им эти сказки по слогам, медленно, без выражения. Нату это ужасно раздражало.
Что сподвигло ее предстать перед старшей сестрой и потребовать, чтобы она, вот прямо сейчас, научила ее читать, вызвав восхищение любящих родителей. Она очень быстро научилась читать, только смущали некоторые буквы в старых книжках, которые ей не объяснила сестра, но и с этим она справилась.
В одной из этих сказок, которую особенно все любили, был совершенно необыкновенный герой. Он дрался на мечах лучше всех, не носил латы, как все рыцари, поэтому был быстрее и ловчее. Он умел абсолютно все — скакать на лошади, прыгать с высоты, плавать — весь букет героя.
Как водится, имелась и принцесса, куда ж без нее. Мальчишки утверждали, что она похожа на Наталью.
Когда они прочитали эту книжку, наверное, в тысячный раз и все знали наизусть, стали придумывать рыцарю подвиги сами, а потом и играть в них.
Конечно, Ната была той самой принцессой, а рыцаря играли по жребию. Неизменно спасавший ее становился на одно колено, но слов любви не говорили, по общему уговору, потому что мальчишкам по дворовому статусу не положено, а она «своя девчонка».
Откуда только ее не спасали! С деревьев, из сараев, с крыш тех же сараев, из старых развалин.
Принцессе по сюжету полагалось терпеливо ждать спасения, но Ната и терпение в то время не совмещались, поэтому она слезала с «трона» и принимала активное участие в собственном спасении. По мере того как все росли, менялись и атрибуты — вырезались мечи, латы и так далее.
Имя рыцаря было сложным, не выговоришь, так же как и у прекрасной принцессы, и они сократили его до первых букв — Ринк, а Наталью стали называть принцесса Ринка, постепенно сократив до Ринк, а его просто до рыцаря. По вечерам, когда их загоняли домой родители, мальчишки кричали ей на прощание:
— Пока, Ринк!
Даже сейчас, когда прошло миллион лет после детства, мальчишки при встрече все так же называют ее Ринк.
Он говорил довольно долго, требовательным, жестким, абсолютно начальственным голосом, давая кому-то указания.
Наталья не прислушивалась к его разговору, благодаря Господа за то, что Он дал ей время отдышаться, выйти из детских воспоминаний, ожиданий, унять свое взрослое сердце. Наговорить себе всего, что еще не успела, обругать за то, что расчувствовалась и… испугалась.
«Нервы и гормоны взыграли у девушки» — как говорит ее коллега.
Быстро запив дурные мысли водой, Ната подозвала официантку и попросила кофе. С рассольником ей сейчас не справиться.
«Бежать, как можно быстрее и дальше!»
Убежать она не успела.
— Да! Я перезвоню, — довольно жестко закончил разговор однофамилец ее рыцаря. — Что-то вы свой обед совсем не едите. Еще коньяку? — спросил он.
— А давайте! — махнув на все рукой, согласилась она, отпуская свое настроение вместе с нервами и гормонами на произвол судьбы.
«Рыцарь», он же по совместительству «партизан», в обыденном обращении именуемый Антон Александрович, разлил коньяк по рюмкам.
— Ну что ж, за Москву!
— За нее, красавицу! — поддержала Наталья.
Запив коньяк кофе, Ната закурила, и в который раз за сегодняшний день ее отпустило. Прямо американские горки, а не настроение.
«Что это с ней?.. — подумал Антон. — Услышала мою фамилию и смотрела так, как будто испугалась? С чего бы?»
Он не смог усидеть в купе, когда услышал, что она идет в ресторан, и потащился следом, хотя совершенно не хотел есть, разве что выпить.
Что-то с ним случилось, когда он столкнулся с ней взглядом.
От воспоминания о том, как она смотрела на него и, не отводя глаз, выпила эту рюмку, до сих пор холодило в груди, как обещание чего-то замечательного, радостного, как в детстве перед елкой на Новый год.
«Никакая поездная интрижка или курортный романчик с ней невозможны по определению, как говорит Дуб. И что я завелся, все это мне сейчас ну никакой кормой, ну никуда! Ввязываться во что-то серьезное я не могу — дела. Мне думать надо, а я вотуж полдня маюсь и даже прикидываю, с какого боку к ней подойти. Не до этого, Ринков, соберись!»
— Антон Александрович, я пойду, — вдруг засобиралась она, быстро затушив в пепельнице сигарету. — Есть совсем не хочется, пить тоже. Приятного вам аппетита.
— Спасибо. Но вы ничего не поели.
— Я еще ужинать приду. Благодарю за компанию! Вскочила, покидала в сумку телефон, сигареты, зажигалку, улыбнулась и почти побежала расплачиваться с официанткой. Рассчиталась, махнула ему рукой на прощание и решительной походкой пошла к выходу.
Антон посмотрел ей в спину и как-то в один момент увидел всю, как будто узнал, понял то, чего до сих пор не разглядел.
Она была невысокого роста, где-то метр шестьдесят два, довольно стройная, не худая и не полная, как говорится «в самый раз», с хорошей фигурой, ладненькая такая. Ноги, бедра, талия, грудь — все очень гармоничное, правильное и даже красивое. На ней был легкий, свободного, спортивного кроя костюмчик, подчеркивающий тонкую талию и обозначавший все остальное только намеком.