Возвращаться опозоренной в деревню никак нельзя! Срам-то какой!
Съездила за новым счастьем!
Да и жена Лешкина надоумила: зачем уезжать, и здесь можно устроиться, и – дай ей Бог здоровья! – повезла на следующий день Валентину в Москву, к каким-то своим знакомым кавказцам, познакомила.
Для работы, значит, продавщицей в ларьке.
Ох и намыкалась она!!!
Можно представить себе, что досталось девушке из забубенной глухомани, при такой девственно-хрустальной наивности, доверчивости, на грани клинического идиотизма, оказавшейся волею случая в чистилищном котле под названием «Москва».
Какие силы охранили ее от самого худшего? Наверняка сибирские шаманы расстарались да смелые ангелы-хранители!
Желающих до ее налитого могучего тела, с румянцем в пол-лица, голубыми наивными глазищами, косищей до попы и вызывающей эротический коллапс у мужиков величественной грудью, имелось количество неисчислимое! Как в бордель не попала – вопро-о-ос!
Бог охранил, не иначе!
А еще Валентина умела считать. Он же – охранитель и заступа – Господь наградил ее уникальной способностью к математике и разного рода подсчетам, как кассовый аппарат, с гигабайтами памяти.
Весь подотчетный товар, его стоимость, приход-расход она держала в голове, но и записывать не ленилась. А если учесть, что и охранник ей особо не требовался, когда она ночью в ларьке работала, при необходимости сама шелупонь мелкую громовым голосом и пудовыми кулачками разгоняла, то поставить ее на пресловутый и известный всем продавцам ларечного бизнеса «счетчик» не удалось ни одному хозяину.
И еще ей повезло. Первый хозяин, у которого она работала, армянин, оказался порядочным человеком и многому ее обучил. Первое: держи свои документы при себе, и не просто держи – прячь, да так, чтобы не смогли достать кому охота, и в руки никому не давай, как бы ни уговаривали. Второе: принимаешь товар, сдаешь – заставь расписаться хозяина и сменщицу под накладными, что принял–передал! Они, конечно, фикция, тьфу, бумажки, но хоть какое прикрытие. Третье: старайся сдавать деньги, передавать товар не один на один, а чтобы присутствовал третий, свидетель. Четвертое: с ментами дружи, изворачивайся, как можешь, дурой прикидывайся, намекай на серьезного покровителя, но упаси бог сдаться на интим, как бы ни стращали!
Эти правила Валентина запомнила, как «Отче наш», придерживалась их неукоснительно, и еще всяких, по мелочи, наставлений.
Может, так бы и продвигалась ларечно-трудовая деятельность сибирской дивчины, да только статус незарегистрированной обездоленной гражданки давал широкий спектр для манипуляций устроившимся и упакованным ее хозяевам.
Но сибирские боги зорко приглядывали за непутевой дочкой.
И в момент полного и окончательного краха карьеры ларечной продавщицы свели ее с Соней.
В семье Бойцовых всегда имелась нужда в домработнице.
Как только дети убедились окончательно в отцовской любви, прожив два года возле его кабинета, работа Кирилла Степановича и совместный быт наладились, встала насущная проблема в помощнице по управлению домашним хозяйством.
Первое время домработниц нанимали и увольняли его родители и неизменная няня, Бойцов не вникал. Появился в доме какой-то новый персонаж, потом исчез, не до того!
Но через год няня уволилась, к всеобщему расстройству и огорчению.
– Не могу, Кирилл Степанович! – плакала от бессилия няня. – Сердце совсем подводит, возраст! Да и дети самостоятельные, двенадцать и тринадцать. Они за мной больше приглядывают, чем я за ними.
Ну что тут скажешь?
Он помог, чем мог, – врачи, обследования, санаторий хороший, ремонт достойный в ее квартире и деньги на спокойную старость.
А вскорости и родители отбой дали:
– Ты извини, Кирюша, совсем сил не стало ездить к вам сюда, за детьми присматривать да за домработницами твоими. Они теперь такие хитрые, ушлые стали, все обвести норовят. А мы с отцом нервничаем. Ты уж сам как-нибудь с ними разбирайся. Не обижайся, сынок!
Сели они рядком с детьми, обсудили создавшуюся ситуацию и постановили: он звонит в агентства, нанимает персонал на испытательный срок три месяца, оплачивает, а как ведется хозяйство и что за человек этот «персонал», присматриваются и решают дети.
Так у них получилось, в Максиме и Софье он не сомневался, от своей непростой жизни они как-то слишком рано научились разбираться в людях. Конфликты с барышнями, претендующими на звание профессионалок в области ведения хозяйства, исключительно чужого, возникали постоянно. Выслушав обе стороны – барышень и детей, Кирилл принимал решение об увольнении. Впрочем, его мнение всегда совпадало с мнением детей.
В один из таких периодов без домработницы и вошла в их семью красавица Валентина. А дело было так.
Николай вез Соню с Максимом из школы домой, а поскольку хозяйством в этот период занимались дети самостоятельно, ответственная Соня вспомнила, что им нужны фрукты-овощи, и попросила притормозить машину у ларьков.
Подошла к одному из овощных ларьков, осмотрела выставленный на витрине товар, определилась, что брать.
– Будьте добры! – не увидев продавца за прилавком, позвала Соня.
В ответ на ее призыв раздались басистые рыдания, кто-то хлюпнул звучно носом и сквозь слезы пообещал:
– Я сейчас взвешу! Я сейчас!
Перед Соней в ларечном окошке оказалось не лицо, а впечатляющий женский бюст, обтянутый форменным синим халатом и поверх него голубеньким фартучком, ходивший ходуном вверх-вниз от сдерживаемых всхлипов. Владелица выдающейся достопримечательности никак не могла успокоиться и все уговаривала юную покупательницу:
– Вы… вы… только – ик! – не… уходите! Я… я сейчас! – и продолжила рыдания.
Надо знать Соню! Никуда она уходить не собиралась, хоть оттягивай, а настроилась принять активное участие в беде неизвестной продавщицы.
– Да что случилось у вас? – деловито спросила девочка с фамилией Бойцова. – Умер кто?
Бюст из окошка исчез, вместо него образовалось лицо молодой симпатичной женщины с голубыми огромными глазищами, с румянцем на щеках, мокрое от изливаемых слез.
– Не-е-ет, – скривилось лицо, готовясь к выдаче очередной порции слезной жидкости, – не-е уме-е-ер!
Слезы воспоследовали заявлению.
– Ну-ка! – прикрикнула на нее властно Сонька. – Харе рыдать! Быстро говорите, что случилось!
От неожиданности тетка замолчала и плакать перестала, захлопала на мелюзгу глазищами и икнула…
Вытирая мокроту со щек внушительными кулаками и сморкаясь в край рабочего фартука, поведала банальную, по сути, историю о приставании хозяина-кавказца, к которому «вот токо чо, с месячишко, как» устроилась работать «с повышением» от лотка тряпичного уличного в теплый «павильен». Так ладно бы он один приставал и домогался, так и его родственники-помощники проходу «не дають».
Для одного из горячих кавказских мужчин сие неосмотрительное настойчивое ухаживание закончилось плачевно. «Вчерась», когда он полез ее за «титьки» хватать, она приложила его по буйной черной головушке кулаком. Он в больнице, а ее погнали с работы, вот, последние часы отрабатывает! И «тепереча» уж точно ее никуда не возьмут, они же все «друг дружку» знают, аж по всей Москве, а может, за пострадавшего и убьют совсем.
– И… и денег с меня тепереча требуют… за энтот… за ущерб!
И подивила новым мощным потоком слез.
Сонька хохотала, сгибаясь пополам и хватаясь за живот от непосредственности рассказа, вызвав удивление продавщицы, поспешившей оправдаться:
– Да я и стукнула-то несильно! А он враз как грохнется и лежит! Хлипкий совсем, одно название: кавказец!
Соньку совсем разобрало, не разгибаясь, она аж плакала от хохота и все махала ладошкой, прося девушку больше ничего не говорить, а то нет сил! Отсмеявшись, отдышавшись, решительная и самостоятельная дочь Бойцова, приказала:
– Так! Давай, взвесь мне самых лучших, отборных фруктов-овощей, а потом закрывай лавочку и пойдем!
– Кудай-то? – впала в ступор действующая боевая единица феминисток.
– Тудай-то! – передразнила Сонька. – Не в милицию, не боись! У тебя документы с собой?
– Да… – подозрительно призналась дама.
– Вот и хорошо! Как тебя зовут?
– Валентина…
– Валентина, я хочу предложить тебе другую работу. Ты готовить умеешь?
– А то как же ж! – попыталась обидеться девушка.
– А убирать, гладить там?
– Дак вы чё такое спрашиваете? – растерялась, уж и не зная, что и думать, Валентина.
– Тебе нужна работа?
– Тепереча нужна!
– Вот я тебе «тепереча» работу и предлагаю! Правда, с испытанием, но уверена, ты справишься! – утверждала все решившая Соня.
– А как же долг на мне за ущерб-то! Дак и не отпустит меня так вот запросто никто!
– Ты расписки о долге подписывала? – прокурорским тоном спросила девочка.
– Да господь с вами! – махнула обеими ручищами Валентина, создав легкий ветерок. – Научены! Никаких подписей!
– У них есть твои документы? Ты на трудовой работаешь?
– Еще чего! Документы им мои! Данные есть, и энта, как ее, керокопия!
– Вот все и уладилось, – успокоила Соня. – Давай взвешивай все самое лучшее, и побольше. Сейчас тебе, Валентина, предстоит готовить!