— Верно. — Колли думала об этом с самого начала. — Они здесь не одни. Это кладбище.
«Они любили друг друга, — говорила она себе. — Связь между ними возникла мгновенно. Неразрывная связь. Мать и дитя».
Может быть, Сюзанна Каллен точно так же держала на руках саму Колли, когда она сделала свой первый вздох? Родовые схватки еще только начали утихать, а она уже прижимала к себе своего ребенка, оберегала его.
Что осталось у нее в памяти от первых девяти месяцев жизни, проведенных в материнской утробе? От первых трех месяцев после рождения? Неужели эти воспоминания сохранились, запечатлелись в ее душе навек?
Но разве не то же самое случилось с ее матерью? Разве Вивиан Данбрук не ощутила ту же мгновенную и неразрывную связь, когда впервые взяла на руки и прижала к себе свою маленькую дочку, о которой так долго мечтала?
Что нужно, чтобы стать дочерью, если не материнская любовь? И вот перед ней наглядное доказательство того, что тысячелетия не властны над материнской любовью. Так почему же на душе у нее так грустно, так тоскливо?
— Перед извлечением надо будет проконсультироваться с Советом коренных американцев. — Джейк по привычке положил руку ей на плечо, пока они оба, стоя на коленях, заглядывали в могилу. — Я им позвоню.
Колли сбросила с себя оцепенение.
— Да, позаботься об этом. Но извлечь их придется немедленно. Не начинай, — оборвала она Джейка, не дав ему открыть рот. — Я уважаю чувства коренных американцев, но нам сейчас не до ритуалов. Я открыла эти кости, они подвергаются воздействию воздуха. Их надо обработать и сохранить, пока они не высохли и не рассыпались в пыль.
Где-то вдалеке загромыхал гром, и Джейк бросил взгляд на небо.
— Сегодня они не высохнут, скорее промокнут. Сейчас будет гроза. — Не обращая внимания на ее сопротивление, он силой поставил Колли на ноги. — Давай-ка это заснимем, пока не пошел дождь. — Он потер подушечкой большого пальца свежую ссадину у нее на руке. — Не грусти, Колли.
Она демонстративно отвернулась от него.
— Это ключевая находка.
— Которая задевает тебя лично.
— Я не путаю личные дела с работой.
Подхватив фотокамеру, Колли принялась энергично щелкать затвором. Она отошла от него, в наступившем молчании слышалась только пулеметная дробь щелчков. Джейк приказал себе набраться терпения.
— Я пойду позвоню.
— Я не позволю их костям рассыпаться, пока ты занимаешься говорильней. Поторопись, Грейстоун, — приказала она, а сама отправилась на поиски Лео.
Диггер нашел выдолбленный олений рог, который предположительно мог служить чем-то вроде горна, но его находка, конечно, уступала по значимости скелетам. Однако все, вместе взятое, включая осколки липарита и сломанные наконечники копий, которые выкопала Рози, помогло Колли нарисовать в уме образ поселения, а разразившаяся, как и предсказывал Джейк, гроза дала ей возможность, укрывшись в комнате мотеля, запечатлеть этот образ на бумаге. Рабочая зона, хижины, кладбище. Если она права, они обнаружат захоронение хозяйственных отбросов где-то в районе квадратов Д-25 и Е-12.
Когда зазвонил телефон, Колли рассеянно подняла трубку, но, услыхав голос своего отца, забыла обо всем.
— Вот уж не думал, что застану тебя здесь в разгар рабочего дня. Решил звякнуть сначала сюда просто на всякий случай, а потом уж звонить по сотовому.
— Нас гроза застала, — объяснила Колли. — Я сейчас занимаюсь бумажной работой.
— Я нашел Генри Симпсона. Он сейчас на пенсии, переехал в Виргинию. Я… у нас с ним вышел довольно короткий разговор. Доченька, я не знал, как много можно ему доверить. Я сказал, что тебе хотелось бы что-нибудь разузнать о своих биологических родителях. Надеюсь, я ничего не испортил.
— Это был самый простой путь.
— Он мало что мог мне сообщить. Насколько ему известно, Маркус Карлайл вроде бы переехал. Когда и куда, он не знает, но пообещал узнать, если сможет.
— Я это ценю. Знаю, вам с мамой нелегко приходится, но, если мне потребуется самой поговорить с доктором Симпсоном, я попрошу тебя снова с ним связаться, сообщить ему кое-какие детали.
— Все, что хочешь. Колли, эта женщина… Сюзанна Каллен… Что ты собираешься ей сказать?
— Не знаю. Но оставить все как есть я не могу, папа. — Ей опять вспомнились кости. Мать и дитя. — Я не смогла бы с этим жить.
Наступила долгая пауза, в трубке послышался тяжелый вздох.
— Нет, конечно, не смогла бы. Мы здесь, на месте, если тебе что-то понадобится. Все, что угодно.
— Вы всегда были на месте. И всегда будете.
Повесив трубку, Колли поняла, что не может вернуться к работе. Мерить шагами тесную, как спичечный коробок, комнату? Нет, это тоже не по ней. Она бросила взгляд на виолончель, но тут же подумала, что бывают случаи, когда даже музыка не помогает.
Единственный способ продвинуться вперед — сделать следующий шаг.
Она позвонила Сюзанне.
Она с легкостью нашла дорогу по четким и подробным указаниям Сюзанны. Было очевидно, что эта женщин предпочитает уединение. К дому вела длинная, усыпанная гравием аллея, проложенная прямо по лесу. Сам дом свидетельствовал о хорошем вкусе хозяйки. Золотистая древесина, современные линии, две длинные веранды, много стекла. Много растительности, — отметила про себя Колли, — и все пышно цветет, все ухожено, всюду проложены аккуратные каменные дорожки.
Колли считала, что наблюдение за избранной человеком средой обитания — прекрасный способ составить себе представление о личности этого человека, о его внутренней культуре. Она подумала, что Джейк, вероятно, с ней согласится.
Остановив машину позади спортивного автомобиля последней модели, Колли попыталась вспомнить, во что была одета Сюзанна, когда пришла к ней в мотель. Выбор гардероба, украшений, стиля — вот еще один из признаков, характеризующих личность.
Но детали того визита не запечатлелись в ее памяти.
Гроза миновала, но дождь продолжал лить. Колли успела вымокнуть, пока добиралась от машины до входных дверей.
Дверь распахнулась тотчас же.
На Сюзанне были узкие черные брючки и сшитая на заказ аквамариновая блузка. Макияж был безупречным, она явно сделала укладку. Ноги были босы. А рядом с ней, весело отбивая ритм хвостом по стене, стоял большой черный Лабрадор.
— Прошу… входи, не стой под дождем. Сэди не кусается, но я могу ее запереть, если хочешь.
— Зачем же запирать такую красавицу? — Колли протянула руку тыльной стороной ладони и дала собаке себя обнюхать. Сэди лизнула руку, Колли почесала ей голову между ушами. — Хорошая собачка.
— Ей три года, и она немного назойлива, но отлично умеет составить компанию. Мне нравится жить здесь, я чувствую себя спокойнее, когда она в доме или где-то рядом. Правда, Сэди так дружелюбна, что скорее залижет до смерти любого грабителя, если… Прошу прощения, я заболталась.
— Ничего страшного. — Колли было неловко. Она продолжала поглаживать голову собаки, пока Сюзанна жадно вглядывалась в ее лицо. — Нам нужно поговорить.
— Да-да, конечно. Я сварю кофе. — Сюзанна сделала приглашающий жест в сторону гостиной. — Я так рада, что ты позвонила. Сама я не представляла, что делать дальше. — Она остановилась возле дивана и обернулась. — Я и теперь не знаю.
— Мои родители…
Прежде всего Колли необходимо было выговорить эти слова. Дать ясно понять, на чьей она стороне и что так будет всегда. И все равно она чувствовала себя неблагодарной предательницей, усаживаясь на диван в уютной, со вкусом обставленной гостиной Сюзанны. А у ее ног, не сводя с нее обожающего преданного взгляда, растянулась большая черная собака.
— Ты с ними поговорила.
— Да, поговорила. Я была удочерена в декабре 1974 года. Это было частное удочерение. Мои родители — порядочные, законопослушные, любящие люди. Миссис Каллен…
— Прошу тебя… — Нет, она не позволит рукам трястись. Сюзанна решительно подняла кофейник, разлила кофе по чашкам, не пролив ни капли. — Не называй меня так. Разве ты не можешь называть меня хотя бы Сюзанной?
«На первое время, — сказала она себе. — Только на первое время».
— Это было частное удочерение, — продолжала Колли. — Они наняли адвоката по совету гинеколога моей матери. Он буквально через несколько дней передал им младенца женского пола, причем за очень большие деньги. Кроме того, он снабдил их кое-какими сведениями о биологической матери.
— Ты меня уверяла, что не была удочерена, — перебила ее Сюзанна. — Ты этого не знала?
— Они мне не рассказывали. На то были свои причины, никого не касающиеся, кроме них самих. В какой бы ситуации мы ни оказались, вы должны с самого начала понять: они не сделали ничего плохого.
И все-таки руки у Сюзанны затряслись, когда она заметила:
— Ты их очень любишь.
— Да. Это вам тоже следует знать. Если я и есть тот ребенок, которого у вас украли…
— Ты же знаешь, что это так.
«Джессика. Моя Джесси!..» — кричало все у нее внутри.