Лила посмотрела на Слоана и, уловив выражение его лица, покачала головой.
— Успокойся, большой парень, едва ли бедолага опасен. Если бы он искал способ пробраться в дом, чтобы попытаться найти ожерелье, то избрал бы маршрут полегче.
Слоану пришлось согласиться, но после того как в Аманду стреляли, он не хотел рисковать.
— Кем бы он ни был, думаю, вы должны перевезти его в больницу.
— Позволь мне позаботиться об этом.
Лила начала расставлять тарелки и чашки на подносе.
— Он хороший, Слоан. Ты доверяешь мне?
Нахмурясь, он перехватил ее запястье, прежде чем она подняла свою ношу.
— Флюиды?
— Точно.
Лила со смехом отбросила волосы назад.
— А теперь я собираюсь отнести мистеру Икс легкий завтрак. Почему бы тебе не вернуться к обивке стен в западном крыле?
— Сегодня мы вплотную займемся этим.
Слоан немного расслабился, действительно доверяя Лиле.
— Разве ты не опаздываешь на работу?
— Отпросилась, чтобы изображать Флоренс Найтингейл
.
Она хлопнула его по руке, тянущейся к тарелке с тостами.
— А тебе пора изображать архитектора.
Балансируя подносом, Лила оставила Слоана и направилась в холл. Основной этаж Башен представлял собой лабиринт комнат с высокими потолками и потрескавшейся штукатуркой. В пору своего расцвета особняк был достопримечательностью, изысканным летним домом, возведенным Фергусом Калхоуном в 1904 году. Это строение — с глянцевыми деревянными панелями, хрустальными дверными ручками и замысловатыми фресками — являлось символом статуса их предка.
Теперь крыша прохудилась в таком множестве мест, что и не сосчитать, водопровод грохотал, стены облупились. Как и сестры, Лила обожала каждый дюйм лепнины с отбитыми фрагментами. Это был ее дом, единственный дом, хранивший воспоминания о родителях, которых они потеряли пятнадцать лет назад.
Лила остановилась наверху винтовой лестницы. Слышался приглушенный расстоянием энергичный стук. В западном крыле производился жизненно необходимый ремонт. Благодаря Слоану и Тренту Башни вернут по крайней мере часть прежней славы. Лиле нравился их проект, и, будучи женщиной, считающей ничегонеделание наилучшим времяпрепровождением, она наслаждалась звуками напряженной трудовой деятельности.
Когда девушка вошла в комнату, мужчина все еще не проснулся. Она знала, что он метался всю ночь, потому что растянулась в изножье кровати, отказавшись оставить его одного, и урывками спала там до утра.
Лила тихонько поставила поднос на бюро и толкнула двери на террасу. Теплый ароматный воздух хлынул внутрь. Не в силах противиться очарованию ясного утра, она вышла наружу, чтобы взбодриться. Солнечный свет искрился на влажной траве, блестел на лепестках светло-розовых пионов, все еще тяжело согнувшихся после дождя. Царственно синие клематисы, размером с блюдце, вились по одной из белых решеток, соревнуясь с распустившимися розами.
Над высоким, по пояс, ограждением террасы виднелись блики глубокой синевы залива и более зеленая, но менее безмятежная поверхность Атлантики. Казалось нереальным, что только вчера она нырнула в эту воду, вытащила незнакомца и боролась за свою жизнь. Но мускулы, непривычные к таким физическим нагрузкам, болели достаточно сильно, чтобы в памяти всплыли ужасные моменты.
Лила предпочла сосредоточиться на сегодняшнем утре и его великодушной праздности. С такого расстояния один из туристических теплоходиков, заполненный людьми, сжимающими видеокамеры и детей в надежде увидеть кита, выглядел крошечным, как игрушка.
Стоял июнь, отдыхающие прибывали в Бар-Харбор за солнцем и покупками, поглощали тонны омаров, лакомились мороженым, посещали магазины с фирменными футболками и заполоняли улицы, разыскивая подходящие сувениры. Для них это просто курорт, для Лилы — родной дом.
Она наблюдала, как уходит в море трехмачтовая шхуна, и позволила себе немного помечтать перед возвращением в спальню.
Макс грезил. Часть рассудка признавала, что это были видения, но мышцы живота все еще не желали разжиматься, частота пульса зашкаливала. Один в бушующем мрачном море, изо всех сил молотит руками и ногами, преодолевая вздымающиеся волны, которые били и волокли под воду в ослепляющий удушающий мир. Легкие горели. Удары сердца отдавались в голове.
Дезориентация была полной: черная бездна внизу, черное небо наверху. В висках невыносимо стучало, тело не слушалось, он погружался все глубже и глубже. Потом появилась она — рыжие волосы обтекают со всех сторон, обвивают белоснежное стройное тело с высокой грудью, пылают нежные колдовские зеленые глаза. Произнесла его имя, в голосе звучал смех… манящий, звонкий. Медленно и изящно, как балерина, протянула руки и обняла его. Он почувствовал соль и секс на лукавых губах, накрывших его рот.
Застонав, Макс с сожалением начал просыпаться. В плече восстала и запульсировала боль, невыносимо и резко заломило голову. Связные мысли ускользали. Сосредоточившись, постарался игнорировать поток ощущений и первым делом обратил внимание на высокие кессонные потолки, испещренные трещинами. Макс слегка пошевелился и тут же остро прочувствовал каждый измученный мускул.
Комната выглядела огромной или, возможно, казалась такой, потому что была очень скудно обставлена. Зато какой мебелью! Большой антикварный шкаф с дверцами, украшенными искусной резьбой. Единственный стул, несомненно, в стиле Людовика ХV и пыльная прикроватная тумбочка работы Хепплуйта
. Матрас проседал, но изножье кровати явно георгианской эпохи.
С трудом приподнявшись на локтях, Макс увидел Лилу, стоящую в открытых дверях террасы. Бриз ерошил длинные пряди волос. Он сглотнул. По крайней мере, теперь совершенно ясно, что она не русалка и у нее имеются ноги. Господи, длиной до шеи. Девушка, одетая в цветастые шорты и простую синюю футболку, улыбалась.
— Так вы проснулись.
Лила подошла и заботливым материнским жестом дотронулась до его лба. У Макса пересохло в горле.
— Лихорадки нет. Вам повезло.
— Да.
Ее улыбка стала шире.
— Есть хотите?
В животе определенно зияла дыра.
— Да.
Макс задался вопросом, обретет ли когда-нибудь способность выдавливать в ее присутствии больше одного слова. В настоящий момент отчитывал себя за то, что воображает ее обнаженной, а ведь она рисковала жизнью, спасая его.
— Вас зовут Лила.
— Правильно. — Она отошла, чтобы принести поднос. — Сомневалась, что вы что-то помните о прошлой ночи.
Боль терзала так, что он стиснул зубы и изо всех сил попытался сдержать стон.
— Помню пять красивых женщин. Я решил, что попал на небеса.
Она снова засмеялась и, поставив еду в изножье кровати, подошла, чтобы поправить подушки.
— Это три мои сестры и наша тетя. Можете сесть?
Когда ее рука скользнула по его спине, поддерживая, Макс осознал, что раздет. Полностью.
— Ох…
— Не волнуйтесь, я не смотрю. Пока.
Лила опять рассмеялась, заставив его напрячься.
— Ваша одежда насквозь пропиталась соленой водой… а рубашка пропала. Расслабьтесь, — скомандовала она, устанавливая поднос на его коленях. — Мой зять и будущий зять укладывали вас.
— О…
Похоже, он вернулся к слогам.
— Попробуйте чай, — предложила Лила. — Вероятно, вы заглотнули галлон морской воды, так что, держу пари, ваше горло просто горит.
Она увидела напряженную сосредоточенность в его глазах.
— Голова болит?
— Зверски.
— Сейчас вернусь.
Лила покинула его, оставив после себя шлейф необыкновенного экзотического аромата.
Макс в изнеможении откинулся назад. Он ненавидел чувство беспомощности — осадок наваждения детства, когда он был маленьким и страдал астмой. Его отец с отвращением отвернулся от него, поняв, что единственного сына-неудачника не удастся превратить в футбольную звезду. Хотя Макс и понимал, что это нелогично, но болезнь вернула несчастливые воспоминания.
Поскольку он всегда считал свои умственные способности более мощными, чем тело, то теперь применил самовнушение, блокируя боль.
Мгновением спустя Лила вернулась с мазью из ведьмина ореха
и аспирином.
— Вот, держите. После завтрака могу отвезти вас в больницу.
— В больницу?
— Наверное, лучше, чтобы вас осмотрел врач.
— Нет. — Макс проглотил пилюли. — Я так не думаю.
— Как хотите.
Она села на кровать и изучающе посмотрела на него, одна нога лениво раскачивалась в такт какой-то внутренней мелодии.
Никогда в жизни он не чувствовал такого сексуального влечения к женщине — к нежной коже, тонким чертам лица, изысканным формам тела, глазам, губам. Взрыв чувств напрягал и расстраивал. Он почти утонул, напомнил себе Макс. А теперь мечтает только о том, чтобы дотронуться до русалки, спасшей его. «Спасшей мне жизнь».
— Я даже не поблагодарил вас.
— Полагаю, вам еще представится такая возможность. Попробуйте яичницу, пока не остыла. Вы должны поесть.
Макс покорно начал ковыряться в тарелке.
— Можете рассказать, что случилось?
— Со временем дойдем и до этого.
Лила расслабленно отбросила волосы назад и поудобнее устроилась на постели.