В доме третий день надрывался телефон, но Гермия опасалась брать трубку. Работники компании были предупреждены о ее отсутствии, а Никто другой ее не волновал. Конечно же, волновал, только слышать его она не хотела…
Правда, ей мог звонить Поит, но, зная о его неожиданно изменившемся отношении к Констансу, Гермия не хотела говорить с ним. Рассказы о невинных отношениях между бывшим мужем и его любовницей не вызывали в ней ничего, кроме ярости и стыда. Стыда за людей, которые могут так нагло и театрально лгать…
А телефон все не умолкал… У Гермии появилось дикое желание стукнуть по аппарату чем-нибудь тяжелым. Навязчивое треньканье звонка повисло в ушах, и даже в те короткие промежутки, когда аппарат молчал, эти звуки продолжали слышаться Гермии.
— Так и с ума можно сойти, — пробормотала она, тяжело поднимаясь с кровати. — Нет, все-таки стоит отключить телефон…
Она подошла к аппарату и отчетливо услышала звонок, раздававшийся из сумки. Какой-то умник звонит ей на телефон и одновременно на мобильный… Кому-то она жизненно необходима… Вытащив мобильный из сумки, Гермия выяснила, что звонит Поит. Брать или не брать трубку? Ладно, в конце концов, хуже ей уже не будет…
— Да, Поит… — Собственный голос казался чужим и далеким, тяжелым и трескучим, как в фильме, записанном с плохим качеством.
— Куда ты пропала, Гермия? Я с ума схожу! Звонил в компанию, но секретарша сказала мне, что тебя несколько дней не будет… Что, по-твоему, я должен думать?
— Не знаю, Поит. У меня все в порядке. Просто я хочу отдохнуть, немного прийти в себя… — Это звучало, как хорошо заученный урок, и Поит это почувствовал.
— По-твоему, отдохнуть — это запереться в четырех стенах? Сходить с ума в одиночестве?
— Я вовсе не заперлась, — зло ответила она. — И уж, тем более, не схожу с ума…
— Можешь рассказывать эти сказки кому-нибудь другому. Я не так уж плохо тебя знаю.
— И чего ты хочешь? — У Гермии было одно-единственное желание: как можно скорее закончить этот разговор.
— Как это ни странно, я хочу видеть тебя в добром здравии… И вообще хочу тебя видеть.
— Поит, — сказала она уже мягче, — я сейчас не готова. Ни к встречам, ни к разговорам.
— Я думаю, ты ошибаешься, и хочу тебе это доказать…
— Не стоит.
— Стоит. — Гермия с удивлением услышала в голосе Пойта непривычно твердые, решительные нотки. Он всегда был с ней мягким и ласковым. Что же изменилось? То, что они уже не вместе, и он стал относиться к ней совсем по-дружески? Это, конечно же, прекрасно, но тон, которым была сказана последняя фраза, напугал ее.
— Может, все-таки решать буду я, а не ты. В конце концов, речь идет о моих проблемах… — попыталась она отвоевать роль хозяйки положения.
— В общем, так, Гермия… — Поит на другом конце провода, по всей видимости, окончательно растерял свое обычное терпение. — Жду тебя сегодня в восемь в «Хилтли». Маленький кабачок с музыкой…
— В стиле «кантри», — продолжила за него Гермия. — Куда угодно, но не туда. В «Хилтли» ты меня не затащишь. — Воспоминание о «Хилтли» тут же породило массу других воспоминаний: первое знакомство с Констансом, их волшебный танец, исполненный страсти и загадки, его серые пасмурные глаза… — Нет, — повторила Гермия. — Только не «Хилтли».
— Только не «Хилтли», только не «Мирикал Мэйд», только не… еще десяток ресторанов! — возмутился Поит. — Нельзя быть такой сентиментальной, Гермия. Может, теперь ты переедешь из Мэйвила в другое место? Как тебе идея?
— Мне казалось, ты меня понимаешь, — обиделась Гермия. — Не думала, что ты окажешься таким бесчувственным!
— Я просто реалист, Гермия… И пытаюсь помочь тебе выбраться из того порочного круга, в который ты сама себя загоняешь. Так нельзя. А теперь слушай меня внимательно. Если в восемь часов тебя не окажется за одним из столиков «Хилтли», я приеду к тебе домой с отрядом полицейских, которым сообщу о том, что ты планируешь покончить с собой. Поняла?
— Что?! — Гермия не верила своим ушам.
— То, что слышала. Можешь не сомневаться в том, что я это сделаю.
Она и не сомневалась. Судя по голосу, Поит был настроен решительно. Стоит ли проверять его слова или все-таки согласиться? Хуже уже не будет. То, что она пережила за эти три дня, измотало ее, и теперь она не чувствовала практически ничего. Она согласится, а там будь, что будет.
— Хорошо, — тусклым голосом ответила она. — Я приеду, Поит. Только пеняй на себя, потому что я сейчас не очень-то контролирую свои слова и действия.
— Отлично, — повеселел Поит. — В восемь в «Хилтли». И не вздумай меня обмануть.
— Не обману.
Гермия положила трубку и подошла к зеркалу. Наверное, работники «Хилтли» решат, что к ним пожаловала сама госпожа Дракула. Бледное лицо, синие тени под глазами, отсутствующий взгляд. Хороша, нечего сказать… Но приводить себя в порядок не было никакого желания. Ни малейшего…
Она уже не могла сдерживать слезы, которые стучались в глаза так же, как в окно бьются дождевые капли. Ей было больно, физически больно. Душа рвалась наружу, требовала свободы, хотела птицей взметнуться ввысь, чтобы потом рухнуть вниз сгоревшим метеоритом. И Гермия не выдержала. Она закрыла лицо чужими, обессилевшими руками и разрыдалась. Теперь ей было все равно, что подумают о ней окружающие, все равно, как посмотрит на это Поит, если найдет ее, плачущую за столиком. Наплевать… Она больше не может копить в себе боль и ждать, когда та разорвет ее на части. Слезы очищают. Так пусть они очистят ее полностью от этой жестокой любви, которая сжигает ее изнутри…