— Это кто такого же возраста, как Оливия? — К ним подошел Джек и сел на скамью по другую сторону от Фреда. Конечно, сам Джек выглядел так, будто провел неделю в спа-салоне. Мокрые волосы чуть пахли греческим мылом с запахом лимона. А может быть, она просто помнила, как он пахнет?..
— Никто, — запротестовала Оливия. — Фред рассказывал о том, как весело они провели ночь в городе.
— Правда? Тогда мы тоже одну из ночей должны провести в клубе, — сказал Джек, глядя на Оливию.
— Не со мной! — резко возразила она.
— Все спали хорошо? — широко улыбаясь, спросил Джек.
Пока каждый за столом уверял его, что все в порядке, она почти давилась хлебом. Почему он так отвратительно бодр по утрам? Или это спектакль, чтобы убедить ее, что прошлая ночь для него ничего не значит? Ее переход в другую команду сотрудников должен убедить его, что для нее он тоже ничего не значит.
Она доела последнюю оливку и быстро встала, а затем отправилась к месту своей новой работы — надо было поговорить обо всем и определиться с местом за столом. Оливия надеялась, что там уже есть находки из раскопа, требующие ее внимания. Оставалось надеяться, что Джек не устроит скандал из-за того, что она ушла из его команды.
Оба ее желания исполнились. Она не услышала ни одного осуждающего слова от Джека. Может быть, он просто не заметил, что ее нет? Или, наоборот, безумно рад, что она ушла из его группы?
Студенты, копавшие в южной части участка, нашла фрагменты гончарных изделий. Произошло это ближе к полудню. Студенты, грязные и мокрые от пота, очень разволновались. Правда, Оливия засомневалась в ценности их находки. Может, эта керамика вовсе и не принадлежит к эллинистическому периоду?
По крайней мере она радовалась тому, что у нее наконец появилась работа. Оливия поискала информацию в своем компьютере. Потом встала, потянулась. Осмотрелась. Повсюду кипела жизнь. Одни студенты копали, другие мыли находки, третьи отмечали на планах места их находок. Нанятые греки-мужчины прорыли глубокие шурфы в том месте, где должно было быть основное захоронение. Должно было, но его там не оказалось. Оливия еще слишком хорошо помнила то лето, когда она испытала такое же разочарование.
Она пошла сполоснуть холодной водой из шланга лицо. Воду качали из колодца насосом. Умывшись, Оливия набрала чашку свежей воды — хотелось пить.
— Ты довольна найденной керамикой?
Это Джек, в новой, но уже запачканной одежде, которую она ему купила. С улыбкой на насмешливом лице.
— Я не уверена. По-моему, фрагменты очень поздние. Но еще рано судить. Мне неприятно говорить это студентам, они были так взволнованы. А у тебя как дела? — Что, если он нашел что-то важное?
— Эти рабочие, которых наняли, просто великолепны. Они даже начали копать на неделю раньше. И уже вошли в туннель. Выглядит все очень занятно. Очень занятно.
Она услышала в его голосе контролируемое возбуждение. Джек ничего не говорил, пока не был уверен. Но она догадывалась, что какая-то новость есть. Она почувствовала, как от возбуждения по позвоночнику забегали мурашки.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Весь день Оливия работала под тентом. И на следующий день тоже, и на третий тоже. На ночь она уходила в свою палатку. И избегала Джека. Это было не трудно. Она знала, где он — на раскопе. Когда Джек хотел чего-то достичь, он становился одержимым.
Конечно, она умирала от любопытства. Но не хотела его спрашивать.
Ночью она увидела огни вокруг раскопа — значит, в выкопанный туннель протянули свет. Она мысленно представила Джека, как он уходит под землю со своей киркой. Оливия порадовалась, что ее нет там с ним. Что она не работает вместе с ним в тесном соседстве…
Ей надо отдохнуть от него. Если генератор будет работать допоздна и будет гореть свет, она заберется в свой спальный мешок и будет слушать ровный гул мотора. И думать о Джеке. Мысленно представлять его одного в туннеле, скребущего камень в поисках ускользающей могильной камеры.
Что касается ее работы, то Оливия собрала несколько стеклянных фрагментов и множество глиняных черепков. Один из студентов принес монету, но она явно была римской. Не то чтобы это ее не интересовало, но монета была не значительной и не редкой, какой должна быть, чтобы заинтересовать археолога.
Шел пятый день начала работ. Повар приготовил восхитительный ленч. Археологи позволили себе перерыв и поэтому ели в буфетной части большой палатки за столами. Оливия села рядом с Мэрилин и тремя студентками. Им предложили итальянскую пасту, свежую рыбу, приготовленную на гриле, и помидоры, сменившие на гриле рыбу.
— Этим летом я поправлюсь не на один килограмм, — добродушно пожаловалась Мэрилин, взяв кусок питы, белой пресной лепешки. — Здесь все так вкусно…
В белом колпаке и переднике к ним подошел повар, чтобы выслушать комплименты. Он сообщил, что приготовил особый ленч, потому что вечером его не будет — обещал приготовить специальный обед в кафе «Коринф», где обычно работает. На время экспедиционных работ профессор Роббинс, предложив повару гораздо лучшую оплату, переманил его к себе.
Оливия надеялась, что, погрузившись в работу, Джек забудет про ленч. На него это похоже. Она ни разу не видела, чтобы он обедал по вечерам. Ей обычно приходилось напоминать ему, что пора поесть.
— Сегодня вечером я готовлю для большой компании. В кафе устраивается праздник в честь Святого Андрея, святого патрона Эрмуполиса, — рассказывал словоохотливый повар. — Директор приглашает и вас прийти и повеселиться. Есть, пить и танцевать на улицах.
— Очень заманчиво, — загорелась Мэрилин, а студентки в восторге захлопали в ладоши.
— Первый раз слышу об этом, — пробормотала Оливия. В ее планы не входило идти в город на какой-то праздник, Да к тому же есть, пить и танцевать на улицах. Особенно если на этот праздник пойдет Джек. Когда они только поженились, она побывала с ним на одном таком фестивале и теперь знает, чем это кончается.
Музыка, ритмы, танцы, атмосфера праздника. Они так завелись, что еле добежали до своего номера в отеле и занялись любовью. Безумной, страстной любовью… Едва Оливия подумала об этом, жар бросился ей в лицо. Она просто не могла позволить, чтобы такое безрассудство повторилось этим летом.
Ближе к вечеру, когда солнце зашло за холмы и залило все вокруг золотом, только море оставалось серебряным. Оливия стояла и наблюдала, как сотрудники экспедиции, погрузившись в автобус, отправились в город. Многие студенты поехали вслед на мопедах. А Джек? Его нигде не было видно.
К ней подошел Фред, держа за руль мопед.
— Давайте, миссис Окли, ой… я имел в виду Оливия, залезайте. Я подброшу вас в город, — предложил он.
— Не думаю, что это хорошая идея… — Оливия огляделась.
Осталась только она. Действительно, почему она должна торчать здесь, словно старая карга? Она не намного старше этих девочек-аспиранток. Просто не надо думать о Джеке. Да, она едет!
Сегодня вечером она погуляет по городу, посидит в таверне, понаблюдает за толпой. Потом сядет в автобус и вернется назад.
— Ладно, — согласилась она. — Если ты подождешь меня с минуту.
У себя в палатке она сбросила шорты, избавилась от лифчика и надела белое платье с узким лифом и тонкими бретельками. Еще сандалии, на плечи на всякий случай накинула свитер. Тетя Элайс гордилась бы ею. «Время от времени нужно развлекаться, — говаривала она. — Давай освободимся и для разнообразия не будем работать».
Увидев ее, Фред усмехнулся. Несомненно, этим летом он заведет себе здесь девушку. Может быть, даже сегодня вечером.
Джек с трудом выбрался из туннеля, который вел к гробнице, как раз вовремя. Он увидел спину Оливии, сидевшей сзади студента на мопеде. Юбка ее развевалась на ветру. Он ползал под землей часами, скреб старые камни. Сейчас он бы все отдал за горячую воду!
Он остался один, усталый, голодный, грязный. Проклятье! Похоже, он единственный на этом раскопе, кто помнит о рабочей этике. И Оливия такая же, как все. Уселась на мопед за спину какого-то парня и помчалась, не сказав ему, куда.
Джек прошел к душу. Холодная вода смыла грязь, но не злость. Потом направился к спальному мешку, около которого собирался переодеться, и натолкнулся на Ставроса.
— Куда все уехали? — спросил он.
— На праздник, босс, на фестиваль, — ответил сторож. — Вы тоже поедете?
— Не знаю… — растерялся Джек. — Да, конечно! — Что еще за фестиваль? Начав с жаром копать, он совершенно отключился от внешнего мира. Легче погрузиться в работу, чем пытаться поговорить с Оливией. После того как она перешла в другую команду, даже не сказав ему, стало ясно — она не хочет ни работать с ним, ни общаться.
Все думали, что захоронение находится в дальнем углу раскопа. Кроме него. Он остался копать один и потерял счет времени. Поднимался наверх, когда все уже поели. Находил остатки съестного на кухне, быстро съедал их и снова спускался вниз. Не удивительно, что он ничего не слышал о фестивале.
Он огляделся. Никого нет, только он и Ставрос.