— А сегодня это сделаешь ты. Он может попытаться созвать пресс-конференцию, — добавила Ева, когда они садились в машину. — Постарайся его отговорить.
— О, Боже.
— Всего лишь на двадцать четыре часа. Убеди его подождать, — добавила Ева, заводя автомобиль и вливаясь в поток машин, побледневшая Пибоди молча сидела рядом с ней.
Мира была главным специалистом по психологическим портретам в полицейском управлении Нью-Йорка. Её консультации всегда пользовались большим спросом, поэтому попытка Евы попасть на прием без назначенного времени, была похожа на попытку просунуть голову в иголочное ушко, в которое и так уже засунули нитку.
У Евы разболелась голова, когда она закончила битву с секретаршей Миры, но зато она получила свои десять минут.
— Вам нужно выдать её плетку и наручники, — прокомментировала Ева, когда вошла в кабинет Миры. — Хотя возможно они ей и не понадобятся.
— Тебе всегда удавалось пройти мимо нее. Присаживайся.
— Спасибо, но я ненадолго.
Мира села за стол. Она была милой и ухоженной женщиной, которая очень любила красивые костюмы. Сегодня её костюм был насыщенного красного цвета, и она дополнила его нитью жемчуга.
— Дело связано с «Клубом № 12», — начала Мира. — Два убийства, разделенные почти столетием. Ты не приходишь на консультации по рутинным вопросам. Тебя интересует Бобби Брэй?
— И вы туда же? Люди так произносят её имя, словно она бог какой-то!
— Правда? — Мира откинулась на спинку кресла, её голубые глаза смеялись. — Вообще-то моя бабушка была на её концерте в “Клубе № 12” в начале семидесятых годов прошлого века. Она говорила, что ради этого ей пришлось переспать с вышибалой клуба. Моя бабушка была невероятной женщиной.
— Хм.
— И мои родители были её поклонниками, поэтому я выросла, слушая этот голос, эту музыку. Подтверждение из лаборатории уже пришло? Это действительно её останки?
— Судебный скульптор из лаборатории еще сегодня утром ставила все свои деньги, что это так. У меня есть изображение лица, восстановленное с черепа, и оно похоже на Бобби.
— Можно взглянуть?
— Оно есть в моем файле. — Ева передала Мире компьютерные коды, а затем пересела поближе, чтобы тоже увидеть лицо Бобби.
На экране появилось красивое трагичное лицо с глубоко посаженными глазами и полными губами, излучавшее и молодость, и тревогу.
— Да, — пробормотала Мира. — Это и впрямь на нее похоже. Несмотря на возраст, она выглядит грустной и изможденной.
— Если жить на наркотиках, выпивке и сексе, то ты тоже будешь выглядеть грустной и изможденной.
— Да, так оно и есть. Ты совсем ей не сочувствуешь?
Ева поняла, что ей следовало бы ожидать такого вопроса от Миры. Чувства всегда были на повестке дня в этом кабинете.
— Я сочувствую всем, кто получает пулю в лоб, и чье тело потом замуровывают в стене. За это она заслуживает справедливости, которую ей не дали копы, закрывшие глаза на это преступление. Но она сама выбрала ту жизнь, которая привела к такому финалу. Выглядеть грустной и изможденной в двадцать с лишним лет? Нет, этому я не сочувствую.
— Ты и Бобби являетесь представителями разных поколений, — произнесла Мира, глядя на Еву, изучающую изображение на экране. — Моя бабушка всегда говорила, что нужно было жить в то время, чтобы понять, что тогда происходило. Сомневаюсь, что Бобби смогла бы понять тебя и твои решения лучше, чем ты понимаешь её.
Мира выключила экран.
— Есть еще что-нибудь, что может подтвердить идентификацию?
— На останках, которые мы обнаружили, есть следы перелома берцовой кости, что совпадает с официально зафиксированными детскими травмами Бобби. Мы взяли образец ДНК у ее родственника и отправили в лабораторию для сравнения с ДНК найденных останков. Они должны совпасть.
— Ужасная потеря. Такой талант был похоронен.
— Она не вела спокойную жизнь, как вы это называете.
— Самые интересные люди редко это делают. — Мира склонила голову набок. — Ты, например, этого не делаешь.
— Это моя работа. А вот она просто напивалась и спала с кем попало, вот что я могу сказать.
Мира удивленно подняла бровь.
— Ты не только ей не сочувствуешь, но и думаешь, что она бы тебе не понравилась, будь вы знакомы?
— У меня нет ничего общего с ней, но дело не в этом. У нее есть ребенок.
— Что? Никогда об этом не слышала.
— Она держала это в секрете. Вероятнее всего это ребенок Хопа Хопкинса, хотя есть вероятность, что она могла залететь на стороне. В любом случае, Бобби на время пропала из вида, родила ребенка и оставила его на попечение своей матери. Она отправляла семье деньги, чтобы они смогли переехать в другое место, и ее мать растила дочь Бобби Брэй как свою собственную.
— И ты считаешь это неправильным по всем пунктам.
Раздражение на секунду мелькнуло на лице Евы.
— Дело не в этом. Девочка случайно узнала о своем происхождении из писем, которые Бобби якобы написала родным. Предположительно эти письма были написаны незадолго до её смерти, говорят, что она планировала все исправить и вернуться к своему ребенку. Дочь рассказала это своим двум детям. Предположительно, сами письма и другие предметы, принадлежавшие Бобби Брэй, были проданы Рэдклиффу С. Хопкинсу несколько лет назад.
— Связи внутри связей. Ты полагаешь, это могло быть мотивом?
— Вы знаете, как был убит Хопкинс?
— Об этом даже стены перешептываются. Жестокое, необычное и при этом чистое убийство, вероятно совершенное по личным мотивам.
— Да. — Ева всегда испытывала удовлетворение, когда её догадки подтверждались. — Последний выстрел напоминает то, что убийца сделал с Бобби. Это показатель контроля, выполнения плана, даже не смотря на ярость.
— Давай-ка проверим, правильно ли я тебе понимаю. Ты подозреваешь, что потомок Бобби Брэй убил потомка Хопкинса, чтобы отомстить за её смерть?
— Чертовски верно, именно так я и думаю. Согласно словам внучки Бобби, здоровье ее матери было подорвано из-за убийства Брэй и из-за того, что Брэй бросила ее, когда та была совсем маленькой. У женщины было несколько нервных срывов.
— Подозреваешь внучку?
— Нет, у нее алиби. У нее двое детей, но нет подтверждения, что они были в Нью-Йорке во время убийства.
— Кто еще остается?
— Еще был внук, но согласно архивным записям он был убит во время Городских войн.
— У него были дети?
— По крайней мере, записей о них нет. Он был молод, всего 17. Соврал о своем возрасте, когда записывался — в то время многие так делали. Но что странно, согласно записям он был убит именно в Нью-Йорке.
Поджав губы, Мира задумалась.
— Поскольку ты одна из самых прагматичных женщин из всех, кого я знаю, то очень сложно поверить, что у тебя есть теория о том, как одно привидение могло убить твою жертву, чтобы отомстить за другого призрака.
— На курок нажимал человек из плоти и крови. Я сказала Янси состарить армейскую фотографию внука Бобби, чтобы узнать, как он мог бы выглядеть сейчас. Городские войны были смутным временем, особенно их последние месяцы здесь, в Нью-Йорке, по крайней с армейской точки зрения. Сложно ли было молодому парню, который уже соврал о своем возрасте, чтобы завербоваться в армию у себя дома, подкинуть свое удостоверение к изувеченному телу и исчезнуть? Война никогда не бывает такой, какой ты её представляешь. В ней нет ничего героического или увлекательного. Он мог дезертировать.
— Психические расстройства в семье, причем с обеих сторон, ужасы войны, чувство вины за невыполнение долга. Это могло быть очень мощной пороховой бочкой. Твой убийца целеустремлен, движется к намеченной цели и он должен иметь представление об огнестрельном оружии. Говорят, в жертву выстрелили 9 раз, что само по себе уже является символом, и ни одной пули не было найдено на месте преступления.
— Он попал в жертву все девять раз, поэтому или он умеет обращаться с таким оружием, или ему очень крупно повезло. Кроме того, ему понадобилось перезарядить оружие перед девятым выстрелом.
— Хм. Остальные выстрелы были вызваны злостью, которую он не смог контролировать. Последний же стал подписью. Он выполнил то, что планировал. Конечно, может быть продолжение, но он отплатил за смерть Бобби, как говорится, око за око, и, кроме того, объект его навязчивых мыслей снова на виду у всех.
— Да, — кивнула Ева. — Думаю, в нашем случае это имеет значение.
— Сейчас, когда останки Бобби найдены и идентифицированы, а также назван её убийца, по крайней мере, в СМИ, убийца может считать, что выполнил свой долг. Если убийца — это её внук или же он связан с ее внуком, ведь даже если тот погиб во время Городских войн, он все равно мог зачать ребенка в 17 лет, то этот человек знает, как остаться незамеченным.
— И знает как продолжать оставаться в тени, — добавила Ева.