— Уже уезжаем? — недовольно засопел Тёмка. — Мам, только ведь приехали.
— Надо возвращаться, малыш. Приедем в субботу. Бабушка плохо себя чувствует.
— Баба Лиза, мы скоро снова приедем! — ободряюще закричал из окна Тёмка.
Елизавета Михайловна стояла на крыльце, держась за дверную раму. Аня вернулась и обняла мать.
— Мы скоро приедем, — повторила она и пошла к машине.
За окном понеслись назад плотные заросли леса вдоль обочины. Аня подумала, что двигаясь вперед, всегда оставляешь что-то позади, и каждый раз безвозвратно.
В среду, в девятом часу утра, Аня медленно ехала по Старой Басманной. Впереди троллейбус. Машины в два ряда. Насилу доползла до площади Разгуляй.
Матвей ждал на остановке. Да, военного видно сразу. Стоит прямо, твердо, в самой постановке особая стать и собранность. Одет в гражданское, в руках черная матерчатая сумка с раздутыми карманами. Машину Ани, видимо, не знает, пришлось встать у него под носом, а то бы не сообразил — снаружи через тонированные стекла водителя разглядеть трудно.
Сел на переднее сидение рядом с Аней, поздоровался.
— Тише, — предупредила она, — Тёмка сзади досыпает.
Матвей оглянулся. Укрытый пледом Тёмка спал, уютно свернувшись калачиком на мягком сидении.
— Все-таки зря вы не согласились ехать на электричке. Устанете, — сказал Матвей.
— Тогда вы меня смените. Умеете водить машину?
— Конечно. Если позволите.
— Сменимся на трассе.
Путь их лежал в гарнизон, который базировался в соседней с московской области. Матвей коротко проинформировал, что отец сейчас находится дома, а до этого лежал в госпитале.
Парень, по всей видимости, страдал неразговорчивостью, слова ронял скупо, отрывисто, после чего замолкал на долгое время.
— Вы так и не сказали что с ним, — натянуто заметила Аня.
— Сердце, — ответил Матвей.
Некоторое время ехали молча, глядя перед собой на дорогу. У Ани было много вопросов, но она не решалась их задать, да и не знала, как это сделать, не тянуть же из него каждое слово клещами?
Зазвонил сотовый Матвея:
— Слушаю, Иртеньев… — отчеканил тот, — только выехал из Москвы…так точно, товарищ командир…есть — завтра в 9.00… Всего доброго…
— Так значит, вы военный? — воспользовалась Аня, сделав вид, что только сейчас узнала о его профессии.
— Да, — был ответ.
— В каких войсках служите?
— ВВС.
Аня даже вздрогнула от изумления:
— Вы военный летчик?
Собеседник удосужился кивнуть.
Ане внезапно захотелось остановить машину и как следует рассмотреть своего пассажира. Она слегка затормозила, но вовремя спохватилась.
— Вы летаете на сверхзвуковых самолетах?
— Да, на фронтовом истребителе.
— Ой, я видела, — заволновалась Аня, — на авиасалоне в подмосковном Жуковском. «Русские витязи». Какая красота, слаженность, настоящие виртуозы! Вы на таких самолетах летаете?
— Нет, «Русские витязи» летают на Су-27, - соизволил улыбнуться Матвей, — а я на МиГ -29. Если вы были на авиасалоне, то должны были видеть «Стрижей», — они летают на истребителях МиГ-29… Аня, смотрите, пожалуйста, на дорогу…
— Легко сказать! Первый раз вижу вблизи летчика-истребителя. Космонавтов без конца показывают по телевидению, а пилота ВВС не увидишь никогда. Иногда покажут мельком — в шлемах, в кислородных масках с этими ужасными шлангами, глаза за черным светофильтром. А под масками, значит… — Аня все-таки остановила машину и села вполоборота, с глубоким интересом разглядывая Матвея. Он вдруг как-то по-юношески смутился — надо же, а на вид вроде ничем не пробьешь… Аня безотчетно отметила, что ресницы у него густые, русые, на концах белые, словно обожженные. — В каком вы звании?
— Капитан. Если точнее — гвардии капитан.
— Вы, несомненно, очень мужественный и очень смелый человек, — убежденно заключила Аня.
— Не более чем ваш отец, — возразил Матвей. — Он прошел Афганскую и две Чеченские военные кампании, а мне воевать не пришлось.
— А вы бы хотели?
— Трудный вопрос… Могу сказать, что готов к этому психологически. И еще: когда тебя долго и тщательно готовят к боевым действиям, хочется испытать себя и свою машину в настоящем бою. Наверное, у мужчины это в крови.
Аня усмехнулась:
— У всех знакомых мне мужчин совсем другое в крови…Расскажите о себе. Вы женаты?
— Нет.
— Тогда у вас, вероятно, есть любимая девушка.
Ответа не последовало.
«Да, пожалуй, грубо и нетактично. Только наладила маломальский контакт и спугнула. — Аня все же решилась идти напролом: — Подожди, упрямец, я тебя обломаю, при всем уважении к твоей профессии».
— Матвей, давайте не будем играть в молчанку. Вы, насколько помню, не прочь были считать себя моим родственником.
— Этого больше хочет папа, чем я.
— Я всегда считала, что офицеры прекрасно воспитаны.
— Простите, не хотел вас обидеть, я всего лишь объясняю мотивы своих поступков.
— Я поняла, что вы любите Семена Павловича, в таком случае, для вас было бы естественно каким-то образом подготовить дочь к встречи с отцом, которого она практически не знает. Снизойдите же со своих заоблачных высот и посвятите меня в подробности жизни вашего семейства. — Последние слова были сказаны шутливым тоном.
— Из меня плохой рассказчик. Попробую описать ситуацию в общих чертах. Мы живем втроем: папа, Сережа и я. Папа на пенсии. Я, как вам известно, служу. Сережа в этом учебном году оканчивает школу.
— А ваша мама? — осторожно спросила Аня.
— Мамы шесть лет как нет в живых.
Машина плавно неслась вперед по широкой автостраде. Аня в раздумье смотрела на дорогу. Нежданно-негаданно накрывала ее плотной волной чья-то незнакомая, чужая жизнь, и не одна — ее ждала встреча с отцом и с братом, не отмахнешься и мимо не пройдешь.
Она не очень-то любила вникать в проблемы посторонних людей — своих забот выше головы, но о родственниках заботилась до такой степени, что знакомые удивлялись. Были у нее две тетки с материнской стороны, по две двоюродных сестры и по два брата, почти все ее ровесники, кто постарше, кто помладше, на них-то она и распространяла свое несбывшееся желание иметь большую семью. Родственники жили небогато, и она помогала им при случае деньгами; Виктор, естественно, кривился, но те были людьми порядочными, сами ничего не просили, Анне платили искренней привязанностью и вниманием…
— Вы пошли в авиацию по стопам отца? — спросила Аня.
— Да, только папа служил в армейской авиации, а я выбрал фронтовую.
— Ага, понятно, — мило улыбнулась Аня. — Осталось выяснить, какая разница между армейской и фронтовой авиацией.
— Армейская авиация предназначена для авиационной поддержки сухопутных войск,
это боевые и транспортные вертолеты. Папа был пилотом Ми-24. В 1999 году в Дагестане боевой вертолет полковника Иртеньева был подбит в Кадарской зоне. Отец был ранен, чудом остался жив.
— Ранение имело последствия? — Какая-то нотка в голосе Матвея заставила Аню задать этот вопрос.
— Врачам пришлось отнять у него ногу.
Колеса громыхнули на ухабе и тотчас щелчок — двери разблокировались.
— Умная машинка, — сказал Матвей. — Давайте, я поведу, вы, кажется, устали.
— Нет, просто выбоину не заметила.
С заднего сиденья раздался детский голосок:
— Дядь, а как тебя зовут?
— Тёмка проснулся, — улыбнулась Аня. — Теперь держитесь. Придется выкладывать всю подноготную.
— Меня зовут Артем Соболев, а тебя как зовут? — У Тёмки была дурная привычка сообщать свои данные каждому встречному.
— Матвей Иртеньев, будем знакомы. — Матвей протянул руку и осторожно пожал маленькую ладошку.
— Хочешь поиграть со мной в «хомячка»? — великодушно предложил мальчик.
— Это как?
Аня снова остановила машину:
— Матвей, если вы не против с ним поиграть, пересаживайтесь на заднее сиденье.
— Смотри, как надо, — поучал Тёмка. — Быстро жми на кнопки, чтобы плохие не догнали. Понял или нет?
— Ну, это раз плюнуть. На кнопки нажимать я умею.
Аня слышала, как они переговариваются за спиной, но не понимала ни слова, мысли ее скакали вразброс: значит, Сережа с десяти лет рос без матери, отец тогда же получил увечье… надо подсчитать…Матвею в то время был двадцать один год, он, вероятно, только-только окончил авиационное училище и оказался с мальчиком и инвалидом на руках… Так или нет? Скорее, всего, так… Еще неизвестно, что за мальчик. Шестнадцать лет! Самый непредсказуемый возраст… А отец? Многие люди озлобляются из-за несчастий, становятся излишне требовательны и невыносимы для близких, откуда вообще знать, что он за человек?
Ладно, поживем, увидим. В любом случае, долго она с ними остаться не сможет: Виктор и без того встал на уши, чудак, ей-богу, можно подумать, что молодые люди двадцати семи лет, да еще высококлассные пилоты, летающие на МиГах, спят и видят, как бы обольстить тридцатилетнюю замужнюю даму, будто им больше и думать не о чем…