- Верно, - сказала я, вспоминая силы этой карты. Император мог создавать горы, вулканы и землетрясения, его характер, настолько жесткий и непреклонный, насколько Императрица, должна была быть мягкой и пушистой.
- Позор, что ты не можешь вспомнить присущую тебе катастрофу.
В одном из моих ранних видений, сельские жители обвиняли красную ведьму в том, что она заставила их голодать. Они были правы? Самым невинным тоном, каким только могла, я спросила:
- Может быть, катастрофа была в честь другой карты, невосприимчивой к моему яду? - Я так старалась вспомнить, какая из них невосприимчива. Возможно, Смерть расскажет....
Он ехидно улыбнулся мне.
- Я то знаю.
- Позволь мне угадать, теперь - очередь Солнца?
Он кивнул.
- Катастрофы - это способ собрать вместе все Арканы и оградить нас от внимания людей. Никто не смотрит в небо, на летающего мальчика, когда вокруг ног корчатся тела.
- Поле боя. - Мэтью рассказывал мне об этом. - Но те другие катастрофы не были апокалиптическими. Почему эта была?
Подняв брови, он посмотрел на мой нетронутый стакан. Верно-верно. Я подняла, шумно вдохнула и, вздрогнув, выпила.
- Я считаю, что что-то в этом повреждении мира – планет, а не карт – не могло принять солнечный свет. Боги могли спасти ситуацию, но они ушли.
- Итак, мы - чемпионы разных богов, верно? Ты был чемпионом бога Смерти? - Кивок. Эта идея заставила меня задрожать. - А что относительно меня? Ты сказал, что я больше чем Афродита или Деметра. Ты сказал это буквально?
- У Богов бесчисленное количество имен. То, как их называют, не имеет значения. Все, что имеет значение, это способности, которыми они одарили тебя.
- Подарок тебе - Прикосновение Смерти, не кажется очень справедливым. Только прикосновение твоих рук или всей кожи смертельно?
Пронзая меня пристальным взглядом, он сформулировал ответ словами:
- Каждый мой дюйм.
Я не могла сказать, что было в его словах - намек или угроза. Двигаемся дальше.
- Какой твой позывной? Почему я никогда не слышу его?
- Возможно, я вне этого, - сказал он уклончиво.
- Ты слышал все позывные Арканов? - Как король радиоэфира. - Даже отдаленные? - Те, что могла услышать я, шептали о надвигающейся ужасной смерти Императрицы.
- Слышал. Кроме тех, кто в ожидании активации.
Я мысленно перенеслась в прошлое. Была ли там карта, которая оставалась неактивной, пока он или она не убили Аркана?
- Ты любознательна в этот раз. Ты задала мне больше вопросов за день, чем за все твои другие жизни, вместе взятые.
В придачу ко всем моим промахам, я еще и болтала без умолку?
- Ты озадачиваешь меня, - признался Смерть. - Ты кажешься непохожей на ту, какой ты была в прошлом, по крайней мере, на первый взгляд. Я хочу знать почему.
- Я не могу сказать, почему я отличаюсь. Я ничего не помню о прошлых жизнях.
- С учетом твоего прошлого, мне следовало бы счесть все это лишь притворством.
- Это не так. Послушай, у меня сложилось впечатление, что в прошлых играх я была далеко не Мисс Приветливость. Но в этой я довольно-таки открыта.
- Тогда ты честно ответишь на любой вопрос.
У меня возникло ощущение, что он собирается меня проверить и будет задавать только те вопросы, ответы на которые уже знает:
- Давай.
- Вступали ли вы с Дураком в сговор против меня?
Поймала с поличным.
- Много раз.
- Убила ли бы ты меня сейчас, будь у тебя такая возможность?
Ну и как на это ответить?
- Нет, если бы ты согласился на перемирие.
- Увы, но я знаю, что это бесполезно. Думаешь, в прошлом Арканы никогда не пробовали это? Оставить в живых несколько карт, заключивших между собой мирное соглашение. Но работает это недолго. Пока соблазн не становиться слишком сильным. И тогда убийства возобновляются. Судьба найдет способ заставить воевать.
Я и не думала, что была первым Арканом, у которого возникла эта идея. Но знание того, что перемирия предпринимались и потерпели неудачу - деморализовало. Если Смерть сказал правду.
- Самые сильные из Арканов не смогли заставить это работать, - продолжал он. - Интересно, что ты заключала союз и прежде. И ты первой его нарушала.
- Как? Что я сделала?
Снова взгляд на мой стакан. Когда я выпила из своего стакана, он опустошил свой, наполняя их снова. Снова? Я начала пьянеть.
- Если ты хочешь узнать, тварь, вспомни.
- А если я не смогу?
- Тогда ты никогда не узнаешь. Разве ты не слышала? Я храню секреты как могила.
Опять он дразнит?
- В любом случае, это было прежде. Сейчас я другой человек. Я даже не могу понять, как могла быть такой злой.
Рекордсменкой.
- Твой род всегда относился к игре очень серьезно, обучая тебя быть порочной убийцей.
Мои губы приоткрылись, поскольку я вспомнила слова своей бабушки: «Эви, в тебе есть злоба, которую я должна воспитать». Я вспомнила, что ее глаза блестели от любви, когда она говорила мне: «Ты должна убить их всех».
Тогда мне было восемь.
Если бы моя мать не отослала ее, на что я бы была похожа сейчас? Чему бабушка научила бы меня за следующие восемь лет моего детства? Я сглотнула. Чему она учила бы меня теперь?
Вероятно, не тому, как прекратить игру. И перемирия, так или иначе, не работали в прошлом.
Я была упрямой, цепляясь за веру, что моя бабушка может мне помочь. Учитывая все, что я узнала и вспомнила, эта идея казалась почти смешной. Может быть, я цеплялась за это так крепко, потому что альтернативой было убийство ребят, о которых я заботилась…
Впервые, мое желание найти ее стало чуть менее актуальным.
- О чем ты думаешь с такой торжественностью? - спросил Смерть.
- То, что я другая - неудивительно. - Я водила пальцем по краю своего стакана. - Я пропустила свои уроки. Вместо того чтобы учиться убивать, я была обычной девочкой. - Я подняла глаза и увидела, что его пристальный взгляд следует за движением моего пальца.
Он кивнул на мои знаки.
- Ты вполне справилась сама.
Я опустила руку.
- Когда моя бабушка уехала, - поселилась в приюте, - меня больше ничему не учили. Я ходила в школу в маленьком городке, болталась с друзьями. Я была скучной, банальной с нудными размышлениям.
- Это действительно досадно, не так ли?
Я пожала плечами.
- Почему ты тогда хотел видеть мои мысли?
- Нужно знать своего врага.
- Мне жаль, что ты не можешь прочесть мои мысли сейчас. Ты бы знал, что я не хочу быть твоим врагом.
Он сцепил пальцы, высокомерный, как никогда. Его прикосновение может быть смертельно опасным, но его руки были изящными. Так я представляла себе руки хирурга.
- Какое совпадение, когда я мог читать твои мысли, ты пообещала убить меня, активно формируя союзы, чтобы сделать это. Теперь, когда я не могу, ты говоришь, что хочешь между нами мира?
- Если бы мне удалось заставить Мэтью восстановить нашу связь, ты бы снял эту манжету?
- Только когда выведу тебя из игры. - Его тон был сух, как у царствующего победителя.
Который напомнил мне, что я здесь не для поиска новых друзей.
- Что это была за сделка, которую ты заключил с Мэтью? Та, которая вынудила его предоставить тебе доступ к моей голове?
- Все, что ты должна знать, это то, что он разорвал ее. Сделав так, он потерял честь. Это повредит ему в будущих играх.
Так же, как мои прошлые нарушенные обещания причиняли мне боль в этой игре.
- Но ты нарушил слово данное мне. Я пошла с тобой в пещере, а ты позволил Oгену продолжать разрушать гору.
- Я дал слово, что твои друзья не будут убиты. Они все живы, пока. Не я тебе лгу, Императрица.
- Что это значит? Кто лжет мне?
Другой тяжелый взгляд. Решив, что он просто морочит мне голову, я сменила тему.
- Какая она - жизнь бессмертного?
- Длинная.
- Хорошо. - Неловкое молчание. Думая, чтобы еще сказать, я спросила:
- Картины в зале эпохи итальянского возрождения?
Он казался удивленным.
- Так и есть. Ты разбираешься в искусстве?
- До Вспышки я рисовала.
До того, как это стало невозможным. Все, что мне нравилось - танцы, рисование, чтение - осталось лишь в воспоминаниях, когда я день за днем проводила в отчаянных поисках еды и пристанища.
- Я восхищалась итальянскими художниками.
Записавшись в школе на факультативный курс по истории искусств, я снова и снова перечитывала разделы учебника, представляя себе эмоциональность той эпохи, оживление и страсть. Моей любимой картиной была «Триумф Венеры» Франческо дель Косса, но я сомневалась, что Смерть разделит мои предпочтения.
- Это были времена великого развития, - сказал он, как будто с гордостью.
Я потрясенно выговорила: