Так, выходит, я, Стрелец, нахожусь под знаком огня?
– А теперь возьмемся за руки.
Я оказалась рядом с Робби и Мэттом, и мне пришлось взять их за руки. Рука Робби была теплой и удобной, а рука Мэтта скользкой и холодной. Я вспомнила руку Кэла и пожалела, что снова не оказалась рядом с ним. А сейчас он был зажат между Бри и Рейвин. Я вздохнула.
– Теперь закроем глаза и сосредоточимся на своих мыслях, – провозгласил Кэл, наклонив голову. – Вдыхайте и выдыхайте медленно, считая до четырех. Избавьтесь от всех волнений и тревог. Нет ни прошлого, ни будущего, есть только настоящее, где мы, все десять человек, стоим вместе.
Он говорил тихим и спокойным голосом. Я наклонила голову и закрыла глаза. Я мерно дышала, думая о свете свечей и запахе ладана. Это очень успокаивало. Какая-то часть меня осознавала, что кругом люди, я слышала их дыхание и случайное шарканье ног, а другая часть оставалась чистой и нетронутой, будто я воспарила над этим кругом и смотрю на него сверху.
– Сегодня мы совершим очистительный ритуал. Наступает Самхейн, наш Новый год, и многие ведьмы готовятся к нему.
Мы снова собрались в круге, взялись за руки, но в этот раз двигались по часовой стрелке.
В какой-то момент я с беспокойством подумала, когда же закончится этот ритуал? В прошлый раз мне показалось, будто кто-то вонзил топор в мою грудь, и после этого я промучилась целых два дня. Неужели и на этот раз будет то же самое? Ладно, подумала я, это не так уж важно, если я решила идти до конца. И тут Кэл начал декламировать:
Несколько минут, а может быть и дольше, мы двигались по кругу и повторяли эти заклинания. Глядя на своих друзей, я увидела, что они начали расслабляться, становиться проще, легкомысленнее, будто оставили где-то все свои заботы. Даже Рейвин и Итан казались более спокойными, более юными и не такими мрачными. Бри наблюдала за Кэлом. У Робби были закрыты глаза.
Мы начали двигаться быстрее и декламировать громче. Я тоже почувствовала, что во мне возникает реальная энергия. Я испугалась и быстро оглянулась вокруг. Кэл, на противоположной стороне круга, поймал мой взгляд и улыбнулся. Рейвин с закрытыми глазами двигалась очень сосредоточенно. Другие выглядели напряженными, но вовсе не встревоженными.
Я вдруг ощутила что-то неладное. Будто какой-то громадный мягкий пузырь обволакивал меня. Мои волосы ожили и потрескивали от избытка энергии, и когда я во второй раз взглянула на Кэла, то чуть не задохнулась, потому что увидела его ауру – слабое мерцание вокруг головы.
Меня охватил благоговейный ужас. Над его головой в слабом свете свечей колыхался красноватый нимб. А когда я посмотрела на других, то увидела, что с каждым из них происходит то же самое. Дженна была серебряной, Мэтт зеленым, Рейвин оранжевой, а Робби был окружен белым. От Бри исходил слабый желтый свет, от Бет черный, от Итана коричневый, от Шарон розовый, такой же, как и ее покрасневшие щечки. А есть ли аура у меня? И какого она цвета? И что это вообще означает? Я все смотрела и смотрела, радостная и удивленная.
Как и в тот раз, по какому-то невидимому сигналу круг вдруг остановился, и мы воздели руки кверху. У меня забилось сердце, закружилась голова, но я не споткнулась и не потеряла равновесия. Только сделала глубокий вдох, скорчила гримасу и потерла виски, надеясь, что этого никто не заметил.
– Пошлите себе очистительную энергию! – провозгласил Кэл, сжал кулак и ударил себя в грудь.
Каждый сделал то же самое, и когда я повторила это движение, то ощутила, как в мою грудь вошло тепло. А вместе с ним – спокойствие, умиротворенность и безмятежность. В тот раз после ритуала я почувствовала себя совсем больной. О, пусть в этот раз будет по-другому, молила я.
Кэл быстро пересек круг и подошел ко мне. Я с трудом сделала глотательное движение, глаза расширились. Хорошо бы не свалиться прямо здесь, промелькнуло у меня в голове. Мне захотелось плакать.
– Сядь, – тихо сказал Кэл. – Садись сейчас же.
Голова кружилась, и я села прямо на деревянный пол.
– Что с ней на этот раз ? – спросила Рейвин. Но ей никто не ответил.
Я сидела, скрестив ноги.
– Наклонись, – сказал Кэл и осторожно нажал мне сзади на шею. – Коснись лбом пола.
Я послушалась его и наклонилась, упершись ладонями в пол. И сразу почувствовала себя лучше. А когда я коснулась пола лбом, волны боли отступили, и я вздохнула свободно.
– Ты в порядке? – спросила меня Бри, опускаясь рядом со мной на колени и потирая мне спину рукой.
Я почувствовала, как Кэл отвел ее руку.
– Подожди, – сказал он. – Подожди, пока она не заземлится.
– Что-то не так? – с беспокойством спросила Дженна.
– Она восприняла слишком много энергии, – объяснил Кэл, не снимая рук с основания моей шеи. – Как и в праздник Мабон. Она очень, очень чувствительна. Буквально энергетический канал.
Примерно через минуту он спросил:
– Теперь тебе лучше?
– Угу, – ответила я, медленно поднимая голову и осматриваясь.
Физически я чувствовала себя нормально, но смущение и неловкость не проходили.
– Не хочешь рассказать нам, что с тобой случилось? Что ты видела? – мягко спросил Кэл.
Мысль описать ауру каждого показалась мне невозможной и даже устрашающей – слишком уж это личное дело. А кроме того, может быть, они видели то же самое?
– Ничего, – ответила я.
– Ладно, – сказал Кэл, вставая. – Все это было просто удивительно. – Он улыбнулся. – А теперь пойдемте поплаваем.
11. Вода
– Вот здорово! – восторженно воскликнула Бри. – Поплаваем!
– Там, позади дома, у нас бассейн, – сказал Кэл, открывая деревянную дверь в алькове.
Свежий ночной ветерок ворвался в комнату, некоторые свечи погасли, а пламя других затрепетало.
– Колоссально, – проговорила Дженна. Итану было жарко, под вьющимися волосами на лбу выступил пот. Он вытер его рукавом своей рубашки армейского образца.
– Поплавать было бы неплохо, – согласился он.
Рейвин и Бет улыбнулись и посмотрели друг на друга, словно сиамские кошки в фильме «Леди и Бродяга», и поспешили к двери. Робби кивнул мне и последовал за ними. А Бри уже проскочила в дверь.
– Это что, бассейн на открытом воздухе? – спросила я.
Кэл улыбнулся мне:
– Вода подогревается. Все будет о’кей.
Конечно, я тут же вспомнила, что не прихватила купальный костюм, но промолчала, потому что понимала: скажи я об этом, и меня засмеют. Я вышла следом за Шарон, а Кэл следовал за мной. За дверью оказалась витая лестница, которая вела вниз, в закрытый дворик – патио. Боясь потерять равновесие, я крепко ухватилась за перила.
Вдруг Кэл, идущий сзади, положил мне руку на плечо.
– Ты в порядке? – спросил он.
Я кивнула в ответ.
Выложенный шлифованным камнем патио, бледный под лунным светом, начинался сразу от подножия лестницы. Покрытая белыми чехлами садовая мебель, стоявшая во дворе, напоминала привидения. Высокие кусты, постриженные в форме прямоугольников, отделяли патио от остального двора. В живой изгороди был проход, и Кэл указал на него.
Я посмотрела вверх, на небо. Мне было холодно без жакета и туфель. Луна воскового цвета напоминала взбитый сахарный торт. Ее сверкающий свет озарял наш путь.
За живой изгородью оказалась лужайка, поросшая мягкой, еще не успевшей пожелтеть травой. Казалось, мои босые ноги ступают по бархатистому мху.
За лужайкой располагался бассейн. Он имел классическую греческую форму. Прямоугольный, без доски для ныряния и без металлических поручней по периметру Бассейн окружали каменные колонны, обвитые плющом, с которого уже начали опадать листья. С одной стороны стояли купальные кабинки, и у меня появилась надежда, что там хозяева держат купальные костюмы для своих гостей.
И тут я увидела, что Дженна и Мэтт уже сбросили свою одежду, и широко открыла глаза. О, нет, подумала я. Ни за что!
Я повернулась и увидела Бри, которая оставалась только в бюстгальтере и трусиках, и аккуратно складывала свою одежду на шезлонг.
– Бри! – прошипела я, увидев, что та снимает бюстгальтер.
Она сбросила трусики и стояла передо мной в лунном свете, словно мраморная статуя. Рейвин и Бет помогали друг другу расстегнуть крючки и пуговицы. Они смеялись, их зубы белели в лунном свете. Раздевшись, они прыгнули в воду, их украшения весело зазвенели.
Следующими в воду прыгнули Дженна и Мэтт: сначала Дженна, за ней Мэтт. Дженна, смеясь, скрылась под водой, потом, так же смеясь, вынырнула на поверхность, приглаживая мокрые волосы. Она показалась мне язычницей дохристианских времен. Мой лоб покрылся испариной. Пожалуйста, не позволяй, чтобы это перешло в оргию или что-то такое, умоляла я того, кто мог бы слышать мои мысли, я к этому совсем не готова.