— Да, — кивнула я. Женится? Вот это новость. Или все же это слух? Черт возьми, больно слышать об этом даже сейчас. Сейчас, кода куча лет прошло!
А все потому, что это был единственный человек, которого я действительно любила. Любила очень давно — в другой жизни, можно сказать. То есть до того, как я стала сниматься. Шутки ради я даже придумала собственное летоисчисление: до н.а. ж и после н.а.ж. — до новой актерской жизни и после.
Этого миловидного молодого человека с правильными чертами лица и чувственными губами звали Кристалл. Нет, не просто Кристалл или Крис, а Кристалл Марэт Стэйган. Тот парень был единственным сыном графа Марка Стрэйгана, человека, в котором текла голубая кровь. Кроме кучи старинных титулов, регалией и собственного замка, семья Стэйган имела и имеет до сих пор — можно даже сказать, приумножает, большие капиталы. Они миллионеры, и Кристалл готовится стать приемником своего знаменитого отца. Сам же лот-эль Марк занимается не только бизнесом, но и политикой, и уже заседает в Парламенте, занимая в одной из партий не последнее место. Кристалл, наверное, тоже станет политиком — он всегда мечтал об этом. Может быть даже когда-нибудь он возглавит правительство и будет рэн-премьером. Этот парень очень целеустремленный.
А познакомились мы, как ни странно, в университетской библиотеке — его отец, озабоченный созданием демократического ореола вокруг собственной персоны, отдал сына учиться не в престижную Академию Йескоур, а в тот же самый Университет, где училась и я. Естественно, Крис был популярен, и многие девушки мечтали сблизиться с ним, но мало у кого получалась с ним общаться. Я, тогда еще жалкая первокурсница, увидев его один раз в библиотеке, где он занимался, влюбилась и, терроризирую Риз своими странными идеями, делала все возможное и невозможное, чтобы Кристалл меня заметил.
Может быть, у меня действительно есть особенное обаяние, как часто мне говорят мужчины — не буду спорить, но через месяц Кристалл к моему удивлению, вдруг пригласил меня на свидание. Ни одна девушка в университете не смогла добиться этого, и я чуть не лопнула от гордости, а мои подружки — от зависти. Так, шаг за шагом, мы начали встречаться — почти два года мы провели вместе, и меня совсем не тревожил тот факт, что наши отношения были тайными, и почти никто не знал о них. Кристалл мотивировал это тем, что его отец очень строг к нему, и не разрешает встречаться с девушками. Мне было все равно, честно сказать, что думал его отец, главное, я была довольна и счастлива. Естественно, счастье прекратилось, и тогда я поняла на всю жизнь, что счастье не может быть вечным. После того, как Кристалл закончил университет, лот-эль Марк отправил сына в Швейцарию, потом в Тихоокеанский регион — представителем своего концерна, и наши отношения постепенно скатились на "нет". К этому времени я сняла розовые очки и поняла, что мы с этим человеком парой быть не можем — к слишком разным социальным группам мы принадлежим. Чуть позже, во время нашего единственного за полгода свидания, этот парень с самыми удивительным на свете — темно-синими — глазами сказал мне, печально отводя взгляд, что отец нашел ему невесту, и он, Кристалл, не может пойти против воли родителя — ему предстоит стать преемником. В общем, мы расстались. Кристалл остался в своем светском круге, а я… а я стала актрисой — чуть позже, я, может быть, расскажу, как.
В машине, чтобы снять стресс, я тут же уселась за очередную копьютерую игрушку — не знаю почему, но другая реальность мне всегда помогала избавиться от легкого стресса.
— Правильно, поиграй, — погладил меня по волосам Эмилл, зная, что моя страсть к играм выводит из себя Сэпа. — Хочешь, я тебе обалденную онлайн-игрушку покажу?
— Почему ты всегда поддерживаешь Линду во всех ее глупостях? — Взорвался второй мужчина тут же.
— Во-первых, не во всех, а, во-вторых, это солидарность, — закинул ногу на ногу Эмилл.
— Какая еще солидарность? — Волком взглянул на него менеджер.
— Наша, девичья, — хихикнул стилист. Теперь на него плохо посмотрели сразу три пары глаз — Сэпа, водителя и охранника. К сожалению (или к счастью) мужчины часто недолюбливают таких, как Сэп. А что же до меня — я считаю этого болтуна в жилетиках своим другом\подружкой. С ним можно не только отлично провести время в магазинах, но и повторить по душам, удобно устроившись за столиком с молочными коктейлями, шоколадом и мороженым, и об отношениях, и о моде, и даже бой подушками можно устроить.
— Молчал бы, — сурово изрек менеджер, складывая квадратные ладони на животе и сцепляя пальцы, желтоватые от сигарет, в замочек. — Ты все же мужчина.
— Тебе легко это говорить, — надул губы стилист. Я хмыкнула.
— В смысле? Естественно, мне легко это говорить! Я же мужик!
— Мужлан, вернее, — поправил его Эмилл.
— Ах ты сопля! Ну-ка повтори!
Дальше их спор я не слышала — от игры очнулась только тогда, когда поняла, что машина не двигается, а пейзаж за окном не меняется.
— Почему мы стоим? — Очнулась я от игры — не могла пройти пятый уровень уже который раз — все время врезалась в зрительские трибуны. В реальности дело обстояло тоже не так, как я хотела бы. Наш автомобиль стоял на перекрестке, а перед ним проскакивали с бешенной скоростью почти что одинаковые машины — черные, большие, свирепые и безумно дорогие. Впрочем, стояли не мы одни, а несколько десятков машин на нашей стороне, и раза в три больше на противоположном конце перекрестка.
— Мы не опаздываем? — С интересом посмотрела я в окно.
— Немного. — Отозвался Сэп.
— Тогда почему пропускаем всех их? — Черные машины и не думали останавливаться. Некоторые марки я узнавала: "Порше", "Бентли", "Майбах". Каким-то чудом в дружный мрачный строй затесался белоснежный "Ролс-Ройс".
— О, тисса, потерпи немного. Это кортеж, спешащий на похороны Старшего "Золотых".
— Кого? — Не поняла я. — Это еще кто?
— Злые плохие и накаченные дяди, — с неудовольствием произнес стилист, — впрочем, среди них есть неплохие экземплярчики.
— Линда, я иногда изумляюсь тебе — ты вообще из Гисталии? — Спросил Сэп.
— Естественно. — С достоинством подтвердила я. Всегда гордилась, что родилась именно в этой стране, и даже чувствую себя патриоткой. Особенно тогда, когда нахожусь заграницей.
— Но это не естественно — не знать самых простых вещей. — Покачал коротко стриженной головой менеджер. — Пару дней к своим преступным праотцам отправился глава банды, или как их там называют сейчас в новостях, глава преступного синдиката "Золотые корни" — Большой Фройц.
— А, стэйзконы. — Поняла я — бандиты, то есть. — Так бы сразу и сказал. И все эти машинки спешат почтить его память?
— Именно. Не смотря на то, что между всеми стэйзкон-бандами в городе давнее несогласие, все спешат поздравить… прошу прощения, почтить память покойного главы "Золотых корней".
— Мда, — встрял Эмилл, — ну и умеют же бандюги назвать свои банды. Почти что романтика. А почему корни, почему золотые?
— Заткнись, иначе отправлю тебя к ним — вот и спросишь, — был невежливым менеджер. — Выберешь самого большого стэйзкона и поинтересуешься. Не забудь очаровательно улыбнуться ему и назвать милашкой. Думаю, он тебе ответит.
— Бескультурный, — пробормотал стилист.
— Странно. — Произнесла я, зачарованно глядя на поток машин. — Я смотрела сегодня новости и не слышала ничего подобного. — Вереница спешащих машин никак не кончалась. Много людей желает попасть на похороны, однако. Популярным человеком был почивший.
— Фройц отдал концы четыре дня назад. По новостям не будут трубить одну и ту же новость столько дней. Вечером, естественно, покажут похороны и скажут, сколько бандитов приезжало сегодня на кладбище. А ты сама видишь, какой кортеж они организовали — все банды сочтут своим долгом почтить Фройца. Да там будет не только они — много серьезных людей, повязанных с "Корнями" — только инкогнито. — Пояснял менеджер, тоже, как и я, глядя на поток машин. Удивительно, сколько же в нашем городе богатых людей. На все эти деньги, которые можно собрать, продав машины стэйзконов, можно целый город построить.
— Бизнесмены, политики, культурные деятели, — продолжал разглагольствовать мужчина, задумчиво глядя в окно. — Иногда даже и подумать страшно, насколько мир коррумпирован.
— А ты не думай, — посоветовал Эммил. — Ой, смотрите, кто-то раздумал ехать на похороны.
Одна из машин резко затормозила и подъехала к обочине — очень близко к нам. Несколько черных джипов, чьи марки я идентифицировать не смогла — только лишь поняла, что и они очень дорогие, остановились рядышком, прочие же машины продолжали свой скорбный путь, не обращая, так сказать, внимание, на потерю соратников по похоронам.