Капитан занял свое место рядом с Владом Фетисовым, взял бутылку у помощника тренера и направил струю воды в рот. Выплюнул ее на пол между ног, затем вытер лицо полотенцем.
— Тебе что-нибудь нужно? — спросил Джулс Фейт, поднимаясь со своего места.
— Нет, спасибо, — покачала она головой, глядя на своего ассистента, одетого в красно-белый с узором из ромбов свитер: такой тесный, что облегал мощные мускулы, словно вторая кожа.
Миссис Даффи откинулась на спинку кресла и подумала о завтрашнем перелете и игре против «Сан-Хосе». Фейт никогда не планировала путешествовать с командой, но как раз сегодня утром Джулс убедил ее, что это хорошая мысль. И возможность продемонстрировать игрокам свою поддержку. Он сказал, что совместная поездка — хороший способ узнать побольше о тех двадцати четырех мужчинах, которые играют в команде. Если они будут чаще видеть новую хозяйку, то, возможно, легче свыкнутся с ней. Фейт не была уверена, заботится ли ассистент о ее интересах или же просто хочет попасть на вторую игру.
Когда здоровье позволяло, Вирджил иногда ездил с «Чинуками», часто посещая одну-две игры, прежде чем вернуться домой, но Фейт никогда не сопровождала мужа. Никогда не испытывала потребности жить и дышать хоккеем. И хотя уже начинала немного разбираться в таких терминах, как «очки» и «средний показатель», она спрашивала себя, сможет ли когда-нибудь понять игру до конца? В той мере, чтобы жить, дышать хоккеем и любить его долгие годы.
Джулс вернулся с бутылкой «Короны» и тарелкой такито и присел рядом с Фейт.
— Скажи мне вот что, — начал он, понизив голос так, чтобы слышала только она. — Если парень говорит «средство по уходу за волосами», ты сразу начинаешь думать, что он гей?
Она посмотрела в темно-зеленые глаза Джулса и осторожно ответила:
— Нет. Это мама назвала тебя геем? Или Сэнди?
— Нет. — Он откусил от своего такито. — Наверное, ты удивишься, но некоторые парни из команды считают меня геем.
— Правда? — Фейт сохраняла нейтральное выражение лица. — Почему?
Джулс пожал могучим плечом и поднес бутылку ко рту.
— Потому что я забочусь о своей внешности. — Сделав глоток, прибавил: — И видимо, настоящие мужики не говорят «средство по уходу за волосами».
— Это смешно.
На самом деле «чинуки» подозревали, что Гарсия — гей, из-за его предпочтений в одежде и сомнительном выборе цветов.
Фейт снова посмотрела на лед, где Уолкер Брукс приблизился к кругу вбрасывания, пока Тай наблюдал от боковой линии. Камера переключилась на скамейку «Чинуков». Некоторые хоккеисты были расслаблены и просто смотрели, как и Тай, а другие что-то кричали проезжавшим мимо соперникам.
Уолкер въехал в круг, остановился в центре и ждал, опустив клюшку. Шайба упала на лед. Игра началась.
— А кто сказал, что ты не можешь говорить «средство по уходу за волосами»? — спросила Фейт.
— Тай Саваж.
Она повернулась к Джулсу:
— Не слушай Тая. — У капитана слишком много тестостерона, чтобы кого-то судить. — Настоящие мужики все время говорят «средство по уходу за волосами».
— Назови хоть одного.
Ей пришлось задуматься на несколько секунд. Наконец она щелкнула пальцами:
— Например, этот парень из «Блоу Аут», Джонатан Энтин.
Джулс вздрогнул, словно она только что подтвердила правоту Тая, и проворчал:
— Не думаю, что шоу еще идет. И этот парень смахивает на гея. А я не гей. — Вероятно, что-то мелькнуло на лице Фейт, потому что глаза Джулса сузились: — Ты тоже считаешь меня «голубым»!
Та покачала головой и сделала ничего не понимающее лицо.
— Да, считаешь. — Джулс махнул рукой. — Почему?
— Неважно.
— Скажи.
Фейт пожала плечами. Внизу на льду раздался свисток судьи, и Сэм Леклер сам поехал на скамейку штрафников. Может, парень и не был великим бойцом, но это не мешало ему сбрасывать перчатки и зарабатывать себе в среднем семь минут штрафа за игру.
— Это из-за того, как ты одеваешься. Ты носишь очень обтягивающие вещи, и твои цветовые пристрастия слишком смелые для «настоящего мужика».
Джулс нахмурился и скрестил руки на могучей груди.
— По крайней мере, я не боюсь цветов. А вот ты все время носишь только черное и коричневое. — Ассистент глянул вниз на каток, потом снова на Фейт: — Несколько лет назад я был толстым. И ужасно устал носить вещи пятьдесят шестого размера, поэтому решил изменить свою жизнь. Ты знаешь, как упорно я трудился над своей физической формой? Так почему не показать результат?
— Потому что иногда меньше значит лучше, — ответила она. Как в случае с обнаженным телом: уж ей ли не знать. — И иногда свободные вещи больше подчеркивают достоинства фигуры.
— Возможно, — пожал плечами Джулс, — но все то, что носишь ты, настолько свободное, будто ты пытаешься что-то спрятать под одеждой.
Фейт опустила взгляд на свою черную водолазку и черные брюки. До встречи с Вирджилом она носила обтягивающие вещи с глубоким декольте. Потом бросилась из одной крайности в другую, стараясь вписаться в мир мужа. А теперь она больше не принадлежала ни тому обществу, ни другому.
— Но, думаю, неважно, что ты носишь. Ты красивая, и тебе нет нужды об этом беспокоиться. Иногда я опасаюсь, что кто-нибудь примет меня за твоего телохранителя и попытается устроить со мной заварушку.
Фейт решила, что Джулс немного странный и склонен драматизировать.
— Я никому не позволю тебя обидеть. Можешь одеваться так, будто ты свихнувшийся метросексуал, но мне нужно, чтобы ты был рядом. А если быть откровенной, — добавила она, улыбаясь, — твои волосы — настоящий кошмар.
Джулс смотрел на нее, пока из динамиков на арене гремело «Are You Ready To Rock?»
— Первый раз вижу, как ты по-настоящему улыбаешься, — сказал он.
— Я все время улыбаюсь.
Он поднес бутылку к губам.
— Да, но не по-настоящему.
Фейт вновь сосредоточилась на таймере и на том, что происходило внизу. Задолго до Вирджила она научилась улыбаться тогда, когда совсем не смешно. Задолго до того, как в первый раз ступила своими акриловыми каблуками на сцену и превратилась в Лейлу, она научилась прятать истинные чувства за улыбкой. Иногда так было легче жить.
Но жизнь неожиданно заложила крутой поворот — ну, или сделала крутой финт. Фейт даже представить себе не могла, что станет владелицей хоккейной команды. Ей такое в самых диких фантазиях не могло привидеться. Но вот она сидит здесь, наблюдает, как ее игроки забивают шайбы и раздают тычки. Ей стало интересно, что они подумают, когда завтра она поднимется на борт вместе с ними?
* * *
На следующее утро Фейт уже шла вместе с тренером Найстромом к «Би-эй-си 1–11». Ей мало что удавалось увидеть из-за его могучих плеч, но низкий гул мужских голосов наполнял салон, рассчитанный на сорок пассажиров. Было семь тридцать, и игроки всё никак не могли остыть после победы над «Акулами», одержанной накануне.
В хвостовой части салона кто-то жаловался так громко, что слышно было всем:
— Этот сукин сын пытался засунуть мне свою клюшку в задницу!
— Ну, это был бы не первый раз, когда тебе пришлось бы походить с клюшкой в заднице, — сказал другой игрок.
Замечание вызвало множество низких мужских смешков, за которыми последовали нескончаемые комментарии и вариации на тему «задницы».
— Внимание всем, — сказал тренер Найстром, стоя у входа в салон. — Миссис Даффи летит с нами в Сан-Хосе. — Смех и шутки про задницу резко оборвались, словно кто-то нажал кнопку «пауза». — Так что следите за тем, что говорите.
Тренер сел, и Фейт внезапно оказалась в центре внимания нескольких дюжин ошарашенных мужчин. Через ряд от нее Тай Саваж поднял глаза от спортивной колонки «Юэсэй тудей», которую держал в руках. Лампа над головой освещала его темные волосы.
Капитан смотрел Фейт в глаза несколько долгих секунд, прежде чем снова опустил взгляд на газету.
Джулс ждал Фейт, сидя у окна в третьем ряду.
— Сколько нам лететь? — спросила она, заняв место рядом со своим ассистентом.
— Меньше часа.
Сзади послышался приглушенный шепот и пара низких смешков. Фейт пристегнулась. Кроме нескольких слишком тихих, чтобы она могла услышать, слов да шороха газеты Тая, в салоне царило молчание, пока самолет ехал по полосе и взлетал. Когда он прорвался сквозь плотные, серые облака, яркие лучи утреннего солнца залили овальные окна: шторки опустились почти одновременно.
Фейт гадала, было ли молчание хоккеистов вызвано тем, что они провели изматывающую игру накануне, которая завершилась победой в овертайме со счетом 3–4, и на них внезапно навалилась усталость, или же они притихли из-за ее присутствия в салоне.
Когда заснеженная вершина Маунт-Рейнир осталась позади, Дарби Хоуг перегнулся через проход и спросил:
— Как поживаете?
— Хорошо. Они всегда такие молчаливые?