В понедельник подъехал к типографии ровно в пять, хотя для этого ему пришлось умотать с работы на час раньше под недреманным оком папы римского. На старинной башне, где находился редакторский отдел, безмолвные куранты остановились на пяти, и из дверей показался спешащий по домам народ.
Через пять минут всё стихло. Ани не было. Он раздраженно ударил по рулю. Неужели приехал зря? Подождав еще полчаса, вылез из машины и вошел в гулкий вестибюль. И почему это в старых домах всегда делали такие огромные прихожие? Чтобы больше прислуги могло согреться в холода, если званый вечер или бал? В чем смысл?
Единственное, что ему понравилось – живительная прохлада после жаркой улицы с запахом плавящегося асфальта. Хотя в его машине и был установлен мощный кондиционер, запах раскаленного металла чувствовался и в салоне. Здесь же царила блаженная тишина и прохлада.
Путь ему решительно перерезала вахтерша в форменном синем халате с вензелем на нагрудном кармане. Начальственным голосом спросила:
– Вы куда, молодой человек?
В голове Антона сразу зазвучали слова из песенки Высоцкого «как расплодилось низшее начальство…», но он корректно ответил:
– Я ищу Анну Терентьеву. Она все еще на работе?
Низшая начальница категорично ответила:
– В здании никого нет. Все ключи от кабинетов сданы. Так что идите себе!
Антону ничего не оставалось, как развернуться и выйти. Что же делать? Где Аня? Прозевать ее он не мог. Ушла раньше с работы, отпросилась? А зачем? И, главное, куда? Уныло вздохнув, поехал к ней домой. На его настойчивый звонок никто не открыл. Он немного потоптался на лестничной площадке, прикидывая, что делать дальше.
Почувствовав, что его затылок сверлит любопытный взгляд из квартиры напротив, резко обернулся и посмотрел туда. Действительно, в глазке что-то мигало. Спустился вниз, устроился поудобнее в машине и приготовился ждать.
Прождал до одиннадцати часов, не понимая, где может быть Аня. В первом часу, донельзя раздосадованный, посмотрел на темные окна квартиры и нажал педаль газа. Дома принял душ и голодный упал на кровать.
На следующий день после работы заскочил к отцу. Тот только что вернулся с работы и шагал по квартире с пылесосом в руках. Антон поразился. Никогда раньше папа-генерал не занимался домашним хозяйством, если в доме была женщина. Четкое разделение обязанностей. Жизнь по уставу. Никаких отклонений, за которые наряд вне очереди.
Когда он высказал все это отцу, тот отмахнулся, как от глупого несмышленыша.
– Да просто я никого в жизни не любил. Не до того было. Да и как можно было любить этих сорок, уж извини, но и твоя мать в их числе, которым нужен был только блеск погон? Ну, и смазливая рожа в придачу.
Антон, поняв, что ноги его просто не держат, упал на ближайший стул.
– И что, ты теперь все домашние дела делаешь сам?
Отец спокойно пояснил:
– Да когда как. Настя большей частью посреди недели отдыхает, тогда она убирает и готовит. Если не зачитается.
Антон вспомнил, что говорила о матери Аня.
– Понятно. Если ей в руки попала интересная книжка, пиши пропало?
Генерал согласился:
– Она обо всем забудет. С ней даже разговаривать в это время бесполезно – она ничего не слышит. Приходится ждать, пока дочитает.
Сын недоверчиво покачал головой и потрясенно замолчал. Отец убрал в квартире, и они перешли на кухню. Повязав кокетливый фартук с яркими желтыми ромашками, Юрий Андреевич углубился в поваренную книгу. Выискав достаточно простой, но, похоже, многообещающий рецепт, принялся готовить.
– Что это такое – запанировать? – шеф-повар с надеждой посмотрел на молча следящего за его манипуляциями зрителя. – Не знаешь?
Антон хмуро посмотрел на отца, недоумевая, откуда тому в голову пришла подобная мысль.
– Откуда мне знать? Я на повара не учился.
Отец осуждающе покачал головой.
– Но ты же больше года прожил с Аней. А она чудно готовит. Мог бы чему-нибудь и научиться. Вчера у Насти был выходной, и они вдвоем такой бешбармак приготовили, пальчики оближешь!
Антон чуть не упал со стула.
– Она вчера у вас была? Почему ты мне не сказал?
Юрий Андреевич строго посмотрел на непутевого сына.
– А с чего я тебе про нее докладывать вдруг должен? Ты же со Светланой живешь, – внимательнее посмотрев на сына, понял, – или уже нет?
Тот подтвердил, пряча взгляд:
– Да, мы расстались.
Отец разозлено констатировал:
– И эта не угодила!
Антон взорвался:
– Кончай, батя, морали читать! Самому-то до идеала, как до луны!
Генерал с достоинством поправил:
– Заметь, мой дорогой, все мои женщины сбегали от меня сами, вполне добровольно. Я их к этому не вынуждал. Всегда вел себя по отношению к ним порядочно. Никому не изменял и из дома не выставлял. Дисциплина им не нравилась, но это уж не мои проблемы.
Сын иронично возразил, откинувшись на стуле, закинув нога на ногу и раскачиваясь, как на тонущей лодке:
– А сейчас о какой дисциплине может идти речь? Сам порядок в доме наводишь, сам еду готовишь, подозреваю, что и бельишко сам стираешь.
Юрий Андреевич строго прикрикнул, напомнив сыну детские годы:
– Прекрати качаться на стуле! Упадешь!
Антон незамедлительно сел прямо, и раздраженно фыркнул. Вот что значит сила привычки! Слово отца – закон.
– А насчет дисциплины в семейной жизни, то все хорошо в меру. Мы с Настей делаем всё поровну. Вроде неплохо получается.
Сын саркастично уточнил:
– Когда она не зачитывается.
Отец пожал плечами.
– У каждого свои недостатки. Так почему от тебя ушла Светлана?
Антон отвернулся к окну и засопел. Ответил крайне неохотно:
– Она и не хотела уходить, это я ее выгнал.
Отец цепко продолжал допрос, несмотря на активное нежелание сына отвечать:
– И за что это, скажи на милость?
– Трахается с кем попало!
Нарочито грубый ответ рассмешил Юрия Андреевича.
– Что, неужели она тебе рога наставила? Вот молодец девка! Я ее даже уважать начал. А то ведь прежде это только твоя прерогатива была.
Антон измученно взорвался:
– Да никогда я Ане не изменял!
Отец недоверчиво вздернул брови, явно не веря сыну.
– Да неужто? В ресторане в Новый год ты с десяток девок точно потискал.
Сын обескуражено признался, взлохматив волосы:
– Да это я просто для того, чтобы Анька хоть взревновала чуток. А то вечно холодная и равнодушная…
Юрий Андреевич в раздражении бросил на стол кусок рыбины, угодив прямо в кучку муки, устроив маленькое землетрясение.
– Да она мучилась не знаю как, глядя на твои выкрутасы! У нее глаза были такие… загнанные! А тебе на все было наплевать!
Антон сжался на стуле, виновато опустив плечи. С надеждой поднял на отца недоверчивые глаза.
– Ты это серьезно? Она действительно переживала?
Тот, пожав плечами, холодно констатировал:
– Если бы ты соизволил ей хоть раз в лицо посмотреть, то и сам бы это понял.
Антон надолго замолчал, глядя на сердитого отца. Потом, будто проснувшись, спросил:
– А что Аня вчера у вас делала?
– Да они с главным редактором тут рядом были по делам. Она и заскочила к нам по пути, узнать, как мы тут живем. Мы ее домой не отпустили, оставили ночевать.
Антон почувствовал, как с сердца соскользнул огромный злой камень. Дышать стало легче, и снова появилась надежда. Попрощавшись с отцом и решительно отказавшись попробовать рыбки, поехал домой.
На следующий день в восемь вечера подъехал к знакомому дому и поднялся на третий этаж. Последние несколько ступенек преодолел с трудом, будто взбирался на сотый этаж. Сердце трепыхалось, как пойманная рыба.
Он позвонил, за тонкой дверью раздались легкие шаги и замерли. Антон угрюмо сказал:
– Открой, Аня! Чего ты боишься?
Дверь заскрипела и неохотно приоткрылась.
Он звериным прыжком запрыгнул внутрь и с облегчением захлопнул за собой двери. Повернулся и жадным взглядом обхватил всю ее фигуру. Похудела она, что ли? Отчего? Много работает или тоскует? Может быть, по нему?
На ней был старенький ситцевый халатик, едва достававший до колен. Заметив ее саркастический взгляд, вспомнил свои слова, что женщина должна всегда выглядеть привлекательно, чтобы не надоесть мужчине, и сконфузился.
Аня ничуть не стала менее желанной в этом невзрачном одеянии. Наоборот, этот изношенный халатик придавал ее тонкому облику что-то нежное, домашнее, обещание тихого счастья, что ли…
Вспомнив об обязанностях хозяйки, Аня с вымученной вежливостью пригласила:
– Пойдем на кухню, напою тебя чаем.
Антон с охотой пошел, надеясь задержаться чуток подольше, чем требуется для чаепития. Сел за стол и огляделся. Кухонька была метров шесть, если не больше. Он вспомнил, как она говорила, что здесь можно готовить, не вставая с места. Да, так оно и есть.
Маленький холодильник, кухонный стол рядом с газовой плитой и мойкой, небольшой обеденный столик на двоих, где он и сидел. Но гораздо уютнее, чем в его большой кухне. Шторочки, яркие разделочные доски на стенах, смешные ходики и пристально глядевший на него принахмуренный деревянный домовенок.