– И поэтому вы считаете, что я дам согласие на вашу свадьбу? – граф окончательно взял себя в руки и обрёл прежнюю твёрдость характера.
– А разве может быть иное решение? – ответила Рамина вопросом на вопрос.
– Может, дорогая дочь, и ещё как! Я слишком долго потакал вам и миндальничал с вами. Вы всегда напоминали мне свою незабвенную мать, трагично покинувшую нас много лет назад. Но теперь я положу всему этому конец, поверьте мне!
Рамина и глазом не моргнула, она была уверена – отец выпустит пары и сделает так, как хочет она.
Граф уже знал, что следует сделать. Не подав вида, чтобы не вызвать подозрений у дочери, он сказал как можно мягче:
– Извольте покинуть мой кабинет и следуйте в свои покои. И не выходите оттуда, пока я вам не разрешу.
Рамина поклонилась отцу в знак согласия. В конце концов, провести время в своих покоях – не самое худшее в жизни.
Граф Марицетти тщательно продумал линию своего поведения. Он призвал своего коварного племянника, решив поговорить с ним, превозмогая неприязненные чувства, переполнявшие его как отца, и сделав вид, что сдался под давлением обстоятельств и намерен благословить его брак с Раминой.
– Дорогой князь, ещё раз поразмыслив на досуге о счастье своей любимой дочери, я пришел к выводу, что ваш брак – единственно правильное решение при сложившихся обстоятельствах. Я дам согласие и, мало того, приличное приданое за Раминой. Жить вы сможете в замке, который некогда принадлежал моей жене – графине Марицетти. Однако замок несколько запущен, в нём давно никто не живёт, необходимо определить, какие подготовительные работы следует произвести, дабы он принял вас, молодых супругов, в своём полном великолепии. В замке живёт кастелян, не помню, к сожалению, его имени, он всё расскажет о хозяйственных нуждах. Возьмите провожатых из моих людей и отправляйтесь. Пора заняться серьёзным делом, дорогой зять!
– Любезный граф, как славно, что вы наконец сменили гнев на милость! Поверьте мне, я обожаю вашу дочь и сделаю её счастливой! Отправляюсь в моё будущее родовое гнездо незамедлительно. Но до этого, с вашего позволения, я хотел бы переговорить с Раминой, – рассыпался в любезностях Берталуччи.
– Конечно, дорогой князь, о чём речь!
«Мерзавец, ты бы лучше спросил моего дозволения, когда соблазнял мою невинную дочь! Я бы тебе все твои мужские чресла вырвал! Ну, ничего, хорошо смеется тот, кто смеётся последним», – граф проводил своего «новоиспеченного зятя» взглядом голодного хищника, уповая, что видит его в последний раз в жизни. Это обстоятельство придавало графу сил.
Следующим тёплым майским утром князь Берталуччи в сопровождении двух вооруженных стражников отбыл в будущее родовое гнездо. Рамина, вдохновлённая последними событиями, а если быть точнее, вынужденным согласием отца, пребывала в прекрасном расположении духа и охотно болтала со своей наперсницей Франческой.
Шестнадцатилетняя Франческа, двумя годами моложе Рамины, была дочерью графа Джакомо от красавицы-служанки, покинувшей этот славный мир год назад. Граф любил наложницу и всячески баловал свою незаконнорожденную дочь. Рамина, лишившаяся матери в нежном возрасте, почти не помнила её и видела в своей сводной сестре, прежде всего, соучастницу своих детских шалостей. Девушки прекрасно ладили и подолгу проводили время вместе. Франческа как натура богобоязненная и кроткая побаивалась своей старшей сестры, но постоянно шла у неё на поводу, глубоко раскаиваясь впоследствии.
Франческа знала о любовных чувствах сестры и князя, но и предположить не могла, насколько далеко зашли их пылкие отношения. Рамина охотно делилась с сестрой своими планами:
– Только подумай, дорогая моя Франческа: отец сам предложил нам переехать в замок матери после свадьбы. Уж я там развернусь! Последний раз я посещала его с отцом почти десять лет назад и с тех пор ни разу не была там. Из воспоминаний детства отчётливо вижу огромные ворота замка, высокие стены с множеством башен. Возможно, я была слишком мала, поэтому-то замок и казался мне слишком высоким. Хотя как знать, может, он и впрямь огромен. Первым делом я велю доставить в него слуг, новую мебель, сменю всю драпировку. В спальне непременно повешу нежно-голубой полог, как облака на небе. Ты слышишь меня, Франческа?
Франческа очнулась, она явно пребывала в своих мыслях.
– Да, конечно, полог над кроватью – это прекрасно…
– Дорогая, такое впечатление, что ты летаешь где-то в облаках, голубых, как воображаемый полог кровати. Что с тобой?
Франческа разрыдалась.
– О Рамина, вы покинете меня, уедините с супругом в другой замок. Что я буду делать здесь одна, без вас? Я умру от тоски!
– Не умрёшь, не надо принимать всё так близко к сердцу. Будешь часто навещать меня, договорились?
Франческа расчувствовалась и расплакалась ещё больше. Весь день девушки изливали друг другу чувства и строили планы на будущее.
Ближе к вечеру прискакал взмыленный стражник. Он привёз страшную весть – князь погиб, на радостях выпил слишком много сангрини
из погребов своего будущего замка, неловко споткнулся, упал с лестницы и сломал шею. Смерть наступила мгновенно.
Рамина, услышав печальное известие, лишилась чувств. Граф Марицетти выразил сожаление по безвременно ушедшему несостоявшемуся зятю, что ж, hoc erat in fatis
.
отписал графу и почти уже тестю ответ.
Через два дня в присутствии нотариуса и священника герцога Сполетто и Рамину Марицетти обвенчали в домовой церкви в замке жениха. Рамина стала герцогиней Сполетто Марицетти, но, по сути, она так и не поняла до конца, что произошло. Ей казалось, что всё это сон: и герцог, и нотариус, который составил брачный договор coram notario et testibus
, и кольцо с бриллиантом, надетое ей на безымянный палец левой руки. Она просто плыла по течению событий, подхвативших её и вынесших в спальню герцога Сполетто.
Альберт ликовал. Он уже мысленно пересчитывал флорины и складывал их в кожаный мешочек. Конрад также был горд собой, ведь именно он изготовил талисман любви, сделавший дело, вернувший всё на круги своя.
Семейный праздник прошёл скромно. Гостей не было, пышных и громких речей не произносили, всё прошло тихо, по-семейному. На этом настоял граф Марицетти, мотивируя тем, что чем быстрее женится герцог, тем быстрее забудет Рамина своего князя. И, конечно, Сполетто не возражал и сделал так, как советовал будущий тесть, не подозревая, что впереди его ожидает неприятный сюрприз.
На следующий день Сполетто, не придавший большого значения потери невинности женой, увы, не в его спальне на шёлковых простынях, решил одарить алхимиков, изготовивших чудесный талисман, позволивший овладеть той, которую он страстно желал вот уже почти два года.
Он пригласил к себе Альберта Савойского:
– Благодарю вас, Альберт, вы действительно обладаете высшей магией. Вот тысяча флоринов, прошу вас, – герцог протянул мешочек с золотом. – Но всё же, я надеюсь, что, получив вознаграждение, вы не покинете моего замка, а примете предложение и станете моим придворным магом и прорицателем.
О подобной удаче Альберт и мечтать не смел.
– Ваша светлость, для меня честь – служить вам и быть полезным! – с жаром воскликнул он и подобострастно поклонился.
Исполнилась его сокровенная мечта – богатый герцог, выживший из ума, дал ему кров, деньги, стол и, главное, уважение и веру в магию. Потекли дни, полные сытости и лени. Иногда Конрад выполнял поручения герцога, например, изготовить талисман для ускорения бега охотничьей лошади или талисман для обладания многими благами, почестями, славой. Всё развивалось превосходно, если бы не одно печальное обстоятельство, положившее конец сытой и спокойной жизни.