Судьбе было угодно, чтобы генерал Бонапарт и его адъютант Ролан де Монтревель стали очевидцами этой сцены. Потом Ролан затеял ссору с г-ном де Баржолем, задержался на постоялом дворе, чтобы убить противника на дуэли, и вернулся в Париж.
Бонапарт понял, с кем ему приходится иметь дело и что именно они, а вовсе не Англия, поддерживают шуанов. Он принял решение уничтожить их и послал Ролана на юг Франции, наделив его самыми широкими полномочиями.
Но не нашлось ни одного предателя, который выдал бы Бонапарту тех, кого он поклялся истребить. Люди, пещеры, леса, горы хранили верность тем, кто остался предан королю. Тот, за кем напрасно охотился режим, пал жертвой непредвиденного обстоятельства. Его погубила женщина, ставшая орудием судьбы.
Вам, конечно, известно об ужасных событиях, которые потрясли Авиньон. Во время одного из тех мятежей, когда люди безжалостно, беспощадно, без капли сострадания убивают друг друга, когда врагу наносят удар за ударом до тех пор, пока он не падет бездыханным, пока из его груди не исторгнется предсмертный хрип, когда продолжают терзать уже мертвое тело, — во время одного из таких бунтов погиб некий господин де Фаргас
. Он был убит, сожжен, растерзан чудовищами, превзошедшими в своей жестокости людоедов, населяющих острова Тихого океана. Я имею в виду республиканцев.
У него осталось двое детей, сын и дочь, которым удалось спастись во время резни. Создавая этих детей, природа ошиблась, наделив молодого человека нежным сердцем, а сестру — мужским характером. Люсьен и горячо поддержавшая его Диана поклялись отомстить за смерть отца. Люсьен примкнул к Соратникам Иегу, действовавшим на юге страны. Через некоторое время он попал в плен, не вынес пытки — его лишали сна — и назвал имена товарищей. Чтобы защитить его от мести Соратников Иегу, его под покровом ночи перевезли из авиньонской тюрьмы в Нантуа. Неделю спустя на тюрьму в Нантуа было совершено вооруженное нападение, пленника похитили и увезли в монастырь, находившийся на границе Сейонского леса.
Через день труп Люсьена де Фаргаса нашли в Авиньоне на площади Префектуры, напротив гостиницы «Пещеры Сейзериа», где жила Диана.
Труп был раздет, на груди, пронзенной кинжалом Соратников Иегу, было найдено письмо, написанное Люсьеном.
я ничего не получал от англичан. Дайте нам денег, мы отдадим свою кровь. Этим я вовсе не хочу сказать, что Вы боитесь проливать Вашу. Избави Боже! Ваша преданность делу столь велика, что наша — ничто по сравнению с ней. Если в плен возьмут кого-то из нас, то просто расстреляют. Если же схватят Вас, Вы пойдете на эшафот. Вы пишете, что располагаете значительной суммой. Я бы хотел надеяться, что смогу ежемесячно рассчитывать на тридцать пять или сорок тысяч франков. Этого будет вполне достаточно.
Я посылаю к Вам нашего общего друга, Костера де Сен-Виктора. Одного его имени достаточно, чтобы Вы могли доверять ему. Я дам ему некоторые наставления, которые помогут ему беспрепятственно встретиться с Вами. Передайте ему первые сорок тысяч франков, если они у Вас есть, и приберегите для меня остальные деньги. В Ваших руках они могут гораздо меньше, чем в моих.
Если Вы подвергаетесь гонениям и не можете больше оставаться на юге, пересеките Францию и приезжайте ко мне.
Независимо от того, какое расстояние разделяет нас, с благодарностью и любовью,
Жорж Кадудаль, главнокомандующий Бретонской армии.
P.S. Мой дорогой Морган, мне сказали, что у Вас есть младший брат, которому около двадцати лет. Если Вы считаете, что я достоин стать его наставником, то я берусь преподать ему первые уроки боевого искусства. Отправьте его ко мне, он будет моим адъютантом».
Посоветовавшись с товарищами, мой брат ответил:
«Дорогой генерал,
мы получили Ваше смелое и искреннее письмо. У нас есть около пятидесяти тысяч франков, таким образом, мы в состоянии выполнить Вашу просьбу. Наш новый товарищ, которого я своей властью нарекаю Алкивиадом, сегодня вечером отправится в путь и доставит Вам первые сорок тысяч. Каждый месяц в одном и том же банке Вы сможете получать необходимые Вам сорок тысяч франков. В случае моей смерти или роспуска Соратников Иегу деньги будут спрятаны в разных местах, по сорок тысяч в каждом. К этому письму прилагается список тех, кто будет знать, где находятся тайники. Брат Алкивиад прибыл как раз вовремя, он сможет присутствовать при казни предателя и увидит, как мы наказываем отступников.
Благодарю Вас, дорогой генерал, за Ваше любезное предложение и заботу о моем брате. Но я бы хотел оградить его от опасностей, пока не настанет его черед. Мой отец погиб на эшафоте, завещав моему старшему брату отомстить за него. Моего брата расстреляли, и, умирая, он завещал это мне. Как Вы справедливо заметили, я, скорее всего, окончу свои дни на эшафоте. Тогда придет время, когда и мой младший брат должен будет ступить на избранный нами путь. Тогда он, как и мы, будет сражаться за победу правого дела и преуспеет или погибнет.
Никакая менее важная причина не заставила бы меня отказаться от Вашего участия в судьбе моего брата, и я прошу Вас не лишать его Вашей дружбы.
Как только появится возможность, пришлите к нам снова нашего любимого брата Алкивиада. Мы будем вдвойне рады передать Вам послание с таким гонцом.
Морган».
Как писал мой брат, Костер де Сен-Виктор присутствовал при казни предателя. Он видел, как судили и казнили Люсьена де Фаргаса.
В полночь из ворот монастыря выехали двое. Первый был Костер де Сен-Виктор, возвращавшийся в Бретань к Кадудалю. Он вез сорок тысяч франков, полученные от Моргана. Другой, граф де Рибье, вез перекинутое через седло тело Люсьена де Фаргаса, которое должен был оставить на площади Префектуры.
Гектор прервал свой рассказ.
— Простите меня, сударыня, — сказал он, — если мой рассказ, сначала казавшийся простым, постепенно усложняется и становится похожим на роман. Я вынужден последовательно излагать ход событий. Мне жаль, что приходится рассказывать вам о целой череде трагических событий, и я сокращаю, как только могу, эту историю, которая была бы уже окончена, не опасайся я, что она покажется вам неясной, если я обойду молчанием некоторые подробности.
— Прошу вас, ничего не пропускайте! — с живостью воскликнула м-ль де Сурди. — Любая пропущенная деталь нарушит стройность повествования. Я с неослабным интересом слежу за судьбой всех действующих лиц. Особенно меня заинтересовала мадемуазель де Фаргас.
— Прекрасно, я как раз собирался рассказать о ней.
Через три дня после того, как труп на площади Префектуры был опознан и Люсьена де Фаргаса отпели и похоронили, в Люксембургский дворец пришла молодая женщина и сказала, что ей необходимо видеть гражданина директора Барраса.
Гражданин Баррас был на заседании. Его камердинер, увидев, что посетительница молода и красива, провел ее в розовый будуар, известный тем, что сластолюбивый гражданин директор назначал здесь свидания.
Прошло четверть часа, и тот же лакей объявил о приходе директора. Баррас вошел поступью победителя, положил шляпу на стол и подошел к молодой женщине со словами: