– Не, девочки, это уж без меня. Вы как хотите, а если я еще что-то сброшу, муж сбросит меня с моста. Он и так уже говорит, что я стала слишком похожа на представителя потустороннего мира. И что он меня по ночам скоро будет за смерть с косой принимать.
– Авенга, а ты не сбрасывай – ты набирай. На тренажерах можно же и набирать мышечную массу, – пыталась внушить ей я.
Но она сказала со смехом, что предпочитает заниматься сексом с мужем, а не с велотренажером. Из-за этого ее откровенного презрения и нежелания думать о будущем своего костлявого тела я в первые полгода нашего фитнеса чувствовала некоторую неловкость. Впрочем, потом она как-то прошла.
На фитнес мы ходили два раза в неделю. Конечно, когда только купили карточки, мы были полны энтузиазма посещать клуб пять дней в неделю по меньшей мере. И оставаться там по три-четыре часа. В общем, глаза горели, волосы развевались, при виде огромного зала с тренажерами, беговыми дорожками и какими-то неведомыми каракатицами возникало сладкое чувство грядущей светлой эры здоровья и счастья. А уж глядя на девушек с идеальными линиями бедер и талии, уверенно разминающихся в зале групповых тренировок, мы уверовали в светлое будущее окончательно.
– Неужели и мы будем такими? – хлопала глазами Карасик, глядя, как тренер по танцу живота выделывается под звуки чарующей восточной музыки.
– Ну, это потребует труда… – Марлена прикусила губку. Она одна из нас уже имела некоторый опыт и понимала, что такими именно намерениями, какие были у нас в тот момент, и вымощены все мостовые в ад.
– Мы готовы! – кричали мы наперебой. Но уже через несколько дней наши позиции несколько видоизменились.
– О-о-о! – стонали мы с Карасиком дома, страдая от болей в каждой имеющейся в теле мышцы. Не помогли ни сауна после занятий, ни горячие чаи с веточками розмарина, которые нам присоветовала травница Карасикова мать.
– Завтра пойдете? – осторожно поинтересовалась Марлена.
– Ну, нет. Мне неделю придется лечить вывих, – отмазалась я. У меня очень удачно подогнулись ноги на выходе из тренажерного зала. У Сашки такой отмазки не было, так что еще пару дней она послушно волочилась за Марленой, которая и сама не пылала такой уж энергией и жаждой спортивных подвигов. Она, как потом выяснилось, была ужасно рада идее ходить вместе в клуб. Но видела ее больше как возможность поболтать, почесать языками, поплавать медленной степенной группой в полосатых купальниках по бассейну, полежать в сауне. Одной скучно. А персональных тренеров она с некоторых пор боялась, как огня. Они думали, что она в состоянии сделать за один раз шестьсот отжиманий. Они кричали:
– Чего лежим? Делаем вид, что в обмороке? Не верю! Ну-ка, ручки подняли, ножками в упор уперлись и… раз! Так, почему глаза закатываем?!
– Умира-а-а… – стонала Марлена. И даже жадность не смогла заставить ее доходить курс занятий с персональным тренером до конца. И вообще, она – женщина нежадная. Подумаешь, деньги. Тут речь идет о жизни и смерти.
– Давайте ходить на аэробику, – предложила я. Идея всем показалась здравой. Веселая музычка, танцевальные движения, улыбающиеся лица, взмахи ногами. Сплошное здоровье!
– Давайте. И на йогу, и на пилатес. Там нас не забегают до смерти, – мы обрадовались, но оказалось, что рано. Оказалось – не одни мы такие умные. И что на все занятия с пометочкой «для любого уровня подготовленности» женщины идут толпами. Чем проще занятие – тем больше толпа. В итоге на занятиях по пилатесу в зале яблоку не было места упасть. Чтобы расположиться в комнате с комфортом, приходить надо было минут за двадцать до занятий, укладывать коврик и оставлять одну из нас следить, чтобы его не заняли.
– Прямо как у нас по утрам, когда стоят за талонами к эндокринологу! – заметила я. – Можно даже номерки на ладонях писать.
– Да уж. Только вот я не понимаю, как я могу расслабляться и занимать позы, принимать осанны, если мне в нос суют чью-то чужую ногу! – возмущалась Сашка.
– Носок с дыркой, – добавляла Марлена. В конечном итоге мы пришли к выводу, что на танцы живота мы ходить не можем, потому что все мужики из клуба прилипали к стеклу – посмотреть. Если бы на нас – мы бы пережили. Но они приходили посмотреть на нашу тренершу с красивой загорелой фигуркой – точеная, нежная, с блестящими длинными волосами. На ее фоне все остальные девочки, даже тренированные и красивые, смотрелись бледно. А уж по нам мужчины скользили равнодушными, невидящими глазами. Терпеть такое было невозможно – мы перестали туда ходить.
– Может, АБС? – попробовали мы. Занятия для разных групп мышц были менее популярны у фитнес-населения. Там можно было найти место, и даже был шанс, что рядом с тобой никого не будет, во всяком случае, никакого риска получить чужой кроссовкой по спине. Но сами занятия! Монотонные повторяющиеся силовые упражнения, от которых ломит во всем теле. Жгучее чувство, возникающее откуда-то изнутри. Одна только мысль – не могу, не могу, больше не могу… И девушки (те, кто ходил регулярно) вокруг – сплошь карьеристки с пустыми лицами, приходят и тренируются, как звери. Вид у всех такой, словно они на этих упражнениях с самого детства и ни одного не пропустили. В общем, ужас.
– Девочки, а нам, оказывается, тренировки на мышцы вредны! – однажды сказала Марлена и в подтверждение своих слов притащила откуда-то журнал. Там было написано, что силовые тренировки не совсем хороши для тех, кто хочет сбросить вес.
– Я однозначно хочу сбросить вес. А вы?
– Мы тоже!
– Ну так мы просто не имеем права ходить в эти группы. Мы же превратимся в качков, если еще немного промедлим!
Мы ужаснулись и больше не ходили и на эти занятия тоже. Конечно, надо признать, что шансов занять какое-то достойное место в истории культуризма у нас, по большому счету, ни разу не было. Мы не занимались так ревностно. Мы не качали гантели максимальных размеров – мы всегда брали самые маленькие. Как чувствовали, что гантели нам не показаны по состоянию организмов. Но одно дело – думать. Другое дело – знать. Мы не хотели себе вредить. От фотографий женщин-культуристок нас передергивало. Так что… мы свели занятия фитнесом к эффективному и безопасному максимуму. Первое: мы плавали в бассейне (если только там не было этих бешеных пловцов, которые так машут руками и брызгаются, что плавать с достоинством и разговаривать становится невозможно). После плавания мы занимали большую ванну-джакузи у края бассейна. Иногда, если джакузи пустовала, мы занимали ее сразу, пренебрегая плаванием. Джакузи была популярна, и мы не могли так рисковать.
– Поплавать мы всегда успеем. А на нашу ванну уже надвигается группа пенсионерок. Девочки, падаем! – командовала Сашка. И мы ловко приземлялись точно напротив трех массажных втулок. Джакузи – это очень полезно. После водных процедур мы переходили к тепловым – шли в сауну. Она располагалась в недрах женской раздевалки, там можно было налить чайку, снять купальники, завернуться в полотенце и от души поболтать. Если у нас было время, мы шли на массаж. Если у Аньки Сухих было время, она присоединялась к нам еще на стадии сауны. Бассейн она не любила. И уже после такого вот спортивного дня мы, усталые и гордые собой, шли вниз – в эко-кафе. Пили травяной чай, свежевыжатый сок, ели вафли с медом. Для похудения это давало… ну да, признаюсь, почти ничего. Но каждая из нас считала – двигаться в светлое будущее надо постепенно. Без рывков.
– Главное – не навредить. А зато у нас тонус кожи отличный.
– И настроение! – добавляла я. Эта часть – еженедельные встречи в сауне – была для меня самой оздоровительной. В таком вот режиме мы и занимались спортом уже пару лет. Марлена дольше. И теперь у всех нас возникла извечная русская проблема: что же теперь делать? Ходить или не ходить – вот в чем вопрос!
– Я просто не знаю, что делать, – в голосе Марлены чувствовалось раздражение. – В конце концов, мы-то почему должны страдать?
– Действительно, – согласилась я. – Мы не должны. Страдать должна она.
– Кто она?
– Сухих, – внесла уточнения я. – Но я не думаю, что она страдает. Я думаю, что у нее нет такого органа, которым нормальные живые люди испытывают муки совести и чувство вины.
– Но как теперь ходить в клуб? Мы не можем же все из-за нее бросить! – Марлена была явно возмущена.
Я ее понимала. В нашем районе клуб с бассейном, раздельной сауной и пристойным буфетом был только один. Еще один имелся через пару кварталов, ближе к метро, но туда, во-первых, было далеко ездить из-за города Марлене, во-вторых, сауна была общей (для мальчиков и девочек) и инфракрасной, что вообще мерзко. Так что вопрос с клубом действительно стоял во всей своей остроте.
– Может, напишем заявление о ее аморальном поведении, пусть ее уволят? – предложила я. А что? Я помню, как было раньше. У моего папы в части был один подполковник, у которого была жена с одной стороны, а молодая любовница – с другой. И тогда жена, узнав о наличии конкурентки, пошла к командованию, плакала, утирала слезы платком и писала заявления с просьбой покарать супруга и вернуть в семью. Покарать – покарали: понизили в звании и объявили строгий выговор. В семью он, правда, не вернулся, хотя до этого вообще не собирался из нее уходить. Но у нас-то другой случай! Нам уже терять нечего.