Сашка как-то особенно посмотрел на Женьку, после чего передвинулся поближе и взял ее ладонь, ласково пожал. Женька возликовала: она догадалась! Он действительно пытается ей что-то, сказать так, чтобы никто, кроме нее, этого не понял!
— А это уже не Евтушенко, а Ланцберг. Одно из моих любимых, почти белый стих:
Когда Сашка читал это стихотворение, Женька последовательно успела возмутиться, удивиться — и растаять от переполнивших ее чувств. Неужели он действительно хочет этого — стать ее близким человеком, разделить с ней печаль и радость, надежду и отчаяние?
И тут жгуче, как кнутом по спине, Женьку резануло озарение. Любовь, говорите? Симпатия и вздохи под луной? Да не в этом дело! Совершенно не в этом! И как она только могла об этом забыть, дуреха! Сашка — актер и, кроме своего гонорара, за этот месяц ничего не получит. А по сравнению с ее выигрышем этот гонорар — так, пустое место. Вот он быстренько и прикинул: надо бы втереться к девушке в доверие, глядишь, и ему чего-то из финансовых пряников перепадет. Ну а как деньги закончатся, найдет себе другую богатую дамочку, спев на прощание «любовь прошла, завяли помидоры».
— Что с тобой? — неожиданно спросил Сашка.
— Все нормально, — быстро ответила Женька.
— Но я же вижу, что это не так. У тебя аж лицо изменилось. Тебе что-то не понравилось? Я что-то сделал не так? Скажи!
— Шур, ты машину водишь?
— Ну да. А при чем здесь это? — озадачился Сашка.
— Просто представь. Едешь ты по незнакомой дороге, и тут тебе завязывают глаза. И предлагают: мол, дуй вперед, главное, слушай, что тебе говорят, и в кювет не свалишься.
— Прости, не догнал. Это ты к чему?
— Я себя сейчас как тот самый водитель с завязанными глазами чувствую. Ты — это советчик, который говорит мне, куда рулить. Все мои инстинкты самосохранения вопят, что лучше остановиться и вообще никуда не ехать, чем надеяться на то, что тебе подскажут верный маршрут. А советчик подгоняет: мол, давай не трусь, все будет просто отлично!
— Кажется, я понял, что ты имеешь в виду, — отозвался Сашка. — Но в таком случае, продолжая твою аллегорию, какой смысл советчику подсказывать водителю ложный путь, если это приведет к аварии и пострадают оба?
— Советчик всегда может выпрыгнуть из машины, а водитель в ней так и останется. Поэтому давай каждый пока останется при своем: водитель остановится и будет ждать, пока с его глаз уберут повязку, а советчик…
— … будет скакать вокруг, силясь убедить водителя в своих добрых намерениях? Так, что ли?
— Не надо меня ни в чем убеждать, пожалуйста. И кричать не надо. Я такая, какая есть, и другой не буду при всем желании. И еще: спасибо за сегодняшний вечер. Это и вправду было чудесно!
— Я так полагаю, это закамуфлированное пожелание убираться восвояси? — желчно поинтересовался Сашка.
— С чего ты взял? — растерялась Женька.
— Обычно именно так воспитанные барышни прогоняют назойливых кавалеров.
— Но я же всего-навсего поблагодарила тебя за отличный вечер! Что в этом предосудительного?
— Не оправдывайся. Не надо. Я парень умный, сам все соображу, без лишних напоминаний. Не хочешь — никто тебя принуждать не собирается. Ладно, спокойной тебе ночи!
— Ты куда? — крикнула Женька вслед уходящему Сашке.
— Как куда? — пожал тот плечами. — Возьму на кухне еще одну бутылку вина и выжру ее уже в полном одиночестве. Как показала практика, женское общество не всегда способно привести тебя в благостное расположение духа, скорей уж наоборот. А я хочу расслабиться. Так что до завтра!
— До завтра, — растерянно пробормотала Женька.
Ну вот, кажется, теперь он окончательно обиделся. Но, черт возьми, она ведь ему битым текстом сказала, что боится, что ни в чем не уверена! А Сашка повел себя как последний эгоист! Разве ему так сложно было войти в ее положение, понять, ободрить? А он вместо этого надулся и убежал!
Ну и фиг бы с ним, в конце концов! Ей и так тяжело, не хватало еще из-за какого-то там актера переживать. Она ему не навязывалась, но и не отшивала. А если она ему действительно нравится, то Сашка вполне мог бы и потерпеть пару недель до того момента, когда сможет раскрыть перед ней свой секрет!