Может, не надо было его любить? Говорят же, чем меньше мы кого-то любим… Я не умею не любить. И не страдать я тоже не умею. Мне не хватало Алексея. Никакие устройства не могли мне его заменить. В моей голове не умещалась мысль, что я никогда больше его не увижу. Вот это – больше никогда – было совершенно невозможно. И от злой необходимости научиться со всем этим как-то жить я затыкала уши и начинала качаться из стороны в сторону, словно лунатик. Хотелось кричать и плакать, в то время как надо было идти спать.
Часов в двенадцать невыносимо длинной ночи на журнальном столе заработал мой телефон. Раздалось «О-о!». Оно было коротким и тихим. Я бы вполне могла его не заметить в моем-то состоянии. Тем более что реклама работала очень громко. А приложение в телефоне было поставлено на минимальный звук. Но я услышала. «О-о!»
– Что за фигня? – дернулась я, потому что приложение это – «аську» – давно уже отключила. На черта оно мне было теперь? И тут, понимаешь, «О-о!».
Я тяжело приподнялась, вытянулась и взяла со столика телефон. По телевизору мне предлагали купить какую-то приправу с пакетом. Счастливая экранная семья с нереально сияющей кожей, картинно улыбаясь, лопала пережаренную курицу, политую клеем ПВА для блеска. Я видела по телевизору, как делают эти рекламы, – ужас. В телефоне «аська» была почему-то открыта.
– Одно новое сообщение, минуту назад. – Не понимаю!
Я нахмурилась. Только один человек мог написать мне сюда, в этот чат, и именно поэтому-то я и отрубила все эти предложения. Я просто не могла, не имела никаких сил его слышать. Вернее, читать. Почему я?
– Привет, SistemError, куда пропала? А мы тут с пацанами пьем. Черт, кажется, я все время пишу тебе, когда пьян. Как там твой муж? Ты вообще чего молчишь?
Из моих глаз полились слезы. Уже потом, после, я примерно поняла, как так получилось. Телефон у меня дурной, старый. Все никак не решалась его поменять, работает вроде – и ладно, чего еще надо. А он дурил. То переставал подключаться к сотам, хоть вроде сигнал есть, а дозвониться никто не может. Иногда зависал и переставал реагировать на нажатие кнопок. А иногда – как сейчас, получается, – брал и самопроизвольно отрубался, а потом подрубался обратно. Черт его знает почему. Но такое случалось. А при перезагрузке приложение ICQ подгружалось и активировалось автоматически. Такие там были настройки. Так вот и получила я это самое сообщение.
– Да будь ты проклят! – закричала я на всю комнату и отшвырнула от себя телефон. – Скотина, скотина полнейшая ты. Ненавижу! Свинья! – Телефон отлетел неожиданно далеко и разбился об стену – от него отскочили кнопки, но экран не погас. Я быстро поднялась, схватила его с пола, в полнейшей истерике и прострации распахнула окно и выбросила. Затем села на корточки у теплой батареи под окном и заплакала, глотая сопли и как-то глупо, по-детски хлюпая и закрывая лицо руками. А через пару минут из открытого окна до меня донеслось едва различимое «О-о!».
Почему я?
– Какие вы все сволочи! – Я вскочила, захлопнула окно, потом бросилась на постель, закрыла уши подушкой и так и лежала, плакала и выла в подушку и в конце концов затихла. Боль не может длиться вечно. Я вытащила голову из-под подушки, села на край дивана, вытерла краем простынки глаза. Телевизор показывал «Дом-2». Люди строили любовь, выставляя себя на обозрение общественности. К любви происходящее имело такое же отношение, как стриптиз к рождению детей. Лицо горело, глаза были красными, как у кролика-альбиноса. Я подошла к стенке, решительным движением выключила телевизор, потом подумала и зло выдернула шнур из розетки. Потом всунула ноги в резиновые сапоги – это было быстрее всего, набросила на плечи Лешкину старую куртку и вылетела из дома.
– Ну где же ты, а? Тоже мне, мировой лидер! – Телефон нашелся в старом сугробе, почерневшем и покрытом грязной ледяной коркой. Аппарат пробил корку и лежал прямо в подтаявшем снегу. Чертыхаясь и стараясь не думать о том, что бы мне на все это сказала Олеська или Янка (не дай бог), я занесла останки устройства домой, вынула батарейку, включила фен и стала сушить аппарат, положив его на батарею. Я не помнила паролей «аськи», они были только в телефоне. Я включала его с замиранием сердца. Я помнила, как Лешкин телефон погиб смертью храбрых в потоках нечистот на маминой даче. Мой аппарат промок насквозь. Но все-таки ожил. Видимо, московский грязный снег все же не такой страшный реагент. Аппарат завелся. Правда, пришлось наугад жать кнопки-точки, используя спичку. Но интерактивный интерфейс поддался – я загрузила «аську». Зачем? Ну, я могла бы сказать, что хочу узнать, что он напишет мне еще. Но на самом деле мне было так одиноко, так страшно сидеть в этой персональной пустоте. Реальность моего мира была невыносима, а там, по ту сторону Зазеркалья, меня ждал Алексей. Буквы и цифры соединяли нас, пусть даже никто и не спорил с полнейшей бессмысленностью такой затеи. Он написал:
– Слушай, Эсмеральда, а ты вообще-то в Москве? Хочешь, можем пойти по этим московским мостам прямо сейчас? Ах да, у тебя же муж! Ну, завтра. Что скажешь? – Вот что он написал.
Кровь отлила от моего лица. Он сидел там, живой, бросивший меня и все, что нас связывало. И вместо того чтобы сказать ему все, что я думаю и чувствую по этому поводу, я взяла телефон и написала первое, что пришло мне в голову. Как если бы я была… куклой, Программой, живущей в Сети, обремененной интеллектом, но лишенной сердца и души. Игра, ничем не хуже тупого просмотра рекламы.
– А вы чего там пьете? – написала я, тыкаясь спичкой в слепую раскладку сломанного аппарата, а руки дрожали. – Я вот – шампанское. Муж уехал. Скучаю и думаю вызвать стриптизера.
– О-о! Да ты шалунья, Эсмеральда. Хочешь, приезжай ко мне, я сам покажу тебе стриптиз!
– Хочешь увидеть меня в реале? Этого не будет НИКОГДА!!! – А что я еще должна была говорить?
– Почему? – Фразы перелетали по воздуху, оседая в недрах убитого телефона.
Я прикусила губу и старательно вывела:
– Потому что меня не существует. Я – только глюк в твоем подсознании.
– Эсмеральда, я еще не настолько пьян. Ты же реальный человек.
– Откуда ты знаешь? Может, я вирус? Не имеет значения, потому что, раз ты здесь, значит, это кому-нибудь и нужно. Кстати, если хочешь – можешь закачать свой стриптиз в Сеть. Я живу тут, так что его увижу.
– Я могу нанять ментов и найти тебя! – пригрозил Алексей.
И за этими словами я словно увидела его, живого, пьяного, реального. Он всегда ненавидел неопределенность, желал держать нити контроля в своих руках. Что ж, сейчас у него это не получится по-любому.
– И найдешь пятидесятилетнюю домохозяйку с пятью детьми и обвисшей грудью, которая пишет тебе от скуки и безнадеги. Тебе это надо?
– Я сам не знаю, чего мне надо. Я, кажется, устал общаться с реальными людьми. Но ты – не домохозяйка.
– Верно, у меня и дома-то нет. Так, сервер голимый.
– Издеваешься?
– А мы пиво пьем. Надоело, на самом деле. Мне кажется, я уже не хочу спиваться. Но хотел, и очень сильно хотел.
– Почему? Зачем? Странное желание
– А, ты же ничего обо мне не знаешь. Ты же – программа. Или человек? Ты как думаешь, возможно ли любить человека, но понимать, что все это уже обречено. Ты сам уже давно все испортил и сам во всем виноват, как дурак последний.
– Ты говоришь загадками. Мне нужно больше оперативной памяти. Я зависаю.
– Ты почему не спишь, Эсмеральда? Поздно уже, ты поэтому и зависаешь.
– Не спится. Одиноко. Я не люблю быть одна, не умею. Вот, смотрю рекламу всякую по телевизору, двигаю прогресс. Так в чем ты виноват, друг мой? И перед кем?
– Ты уверена, что хочешь это знать? У каждого в шкафу свои скелеты, у меня целый гардероб.
– Может, ты не так и виноват? Ну, чего только не случается в человеческих отношениях. Это из-за твоей жены, да? Ты мне писал, кажется, что хочешь с ней расстаться. Как вы, кстати? Ну, даже если ты и сделал что-то, не можешь же ты винить себя за это? Все мы люди!
– Все – люди, а я – нелюдь! Три ха-ха! Страшно? Нет, ты и в самом деле ничего не знаешь обо мне. Я никогда не думал, что могу вот так жить, как живу сейчас. И это меня сжигает, как ад кромешный. Понимаешь? Не думаю. С женой я должен был расстаться и расстался. Да не в этом дело!
Я замерла, протирая усталые глаза. Не в силах поверить в то, что вижу. Ну же, даже сейчас, даже в Интернете мой муж говорит, что ему не до меня, что он должен был со мной расстаться. Вот тебе и Большая Любовь. Я сижу тут и задыхаюсь от обиды, а он говорит, что не в этом дело. За что это все происходит со мной?
– Ад кромешный. Звучит угрожающе. Но перед кем же ты виноват? – спросила я, но в глубине души совершенно точно знала, что виноват он только передо мной и ни перед кем больше. Я любила его – он предал меня. Не подумал обо мне, оставил меня, не подхватил, когда я полетела в эту пропасть. Из-за него я сижу тут одна, на грязном ковре, полная мучительных мыслей, и не знаю, как дотянуть до утра. Перед кем еще он может быть виноват и в чем?
– Я не знаю. Я… я убил человека, Эсмеральда. Может, мужчину, может, женщину – не знаю. Но скорее мужчину. Что, думаешь теперь, что я монстр? Да, это так. Я – монстр. А плевать. Самое страшное – я трус. Чмо последнее, сижу тут, переписываюсь с тобой. А кто ты – понятия не имею. А должен пойти и сесть в тюрьму. Но не пойду, SistemError, не пойду. Теперь уже и этого не смогу. Лучше скажи мне, что на тебе надето. Пусть это будет красный кружевной корсет. Никогда не видел в реале на женщине красный кружевной корсет, только в кино. Интересно было бы… О чем я вообще! Пойду еще выпью. Пиши мне, Эсмеральда!