– Хорошо, Роман Борисович. – Некрасов достал мобильный, чтобы позвонить Маше. Взглянул на часы. До вечеринки еще далеко. – Кстати, сколько времени займет капельница? Вы говорили, но я уже забыл.
– Сорок минут–час, а потом желательно полчаса полежать.
– Это очень долго.
– Андрон Егорович, – доктор недовольно покачал головой, – милейший, вы же говорили, что все поняли и я вас убедил.
Андрон засмеялся. Карцев погрозил ему пальцем и вышел из палаты. Некрасов еще не знал, что всего несколько мгновений отделяют его от встречи с той, которая легко, играючи перевернет всю его жизнь, которая разрушит его мир, лишит его покоя. А пока он нажимал кнопки мобильного. Ему было необходимо услышать голос Маши.
– К сожалению, сейчас нет связи с абонентом.
– Да-а? – Андрон бросил мобильный на кровать. Настроение упало. Атмосфера больницы и без того не располагала к веселью. Некрасов почувствовал себя отвратительно.
Он снял пиджак, повесил его на спинку стула. Маша просила его проявить благоразумие и следовать указаниям врача. Ну конечно, что еще она могла сказать? Любящая, заботливая, внимательная. Она так настаивала на походе к врачу, что Андрон сопротивлялся исключительно из вредности. И ей, и Маркову нужно было оставить его в покое. Тогда он оказался бы у доктора гораздо раньше. Да и было бы, о чем говорить. У человека болит голова, только и всего. К чему вся эта суета?
Томительные минуты ожидания. Андрон ослабил узел галстука. Не терпящий топтания на месте, он расценивал происходящее как непозволительную трату времени.
Андрон уже сожалел, что согласился на эту авантюру с лечением. В конце концов, ему была нужна консультация, а не лекция о том, как нужно относиться к своему здоровью в его возрасте. Перестраховка доктора в виде обследования и капельниц Некрасову была не по душе. В какой-то момент его посетила шальная мысль, что нужно попросту сбежать отсюда. За дверью охранник. Внизу его ждет машина. Не нужна ему капельница, поставленная квалифицированной медсестрой, не нужен ему томограф. Он абсолютно здоров, просто немного устал. Работа отнимает слишком много сил. Ну и пусть. Он не жалуется, потому что это его образ жизни. Он устроит себе пару выходных – вот и все лечение. И в тот самый миг, когда рука его потянулась за пиджаком, он услышал:
– Добрый день!
Некрасов оглянулся и замер в нелепой позе. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного. Теперь, когда ему будут говорить о потере ощущения реальности, он будет знать, что это такое. Горячая мощная волна накрыла его с головой. Стало трудно дышать. Сверкающая чистотой палата вдруг наполнилась сиянием. Это сияние исходило от вошедшей женщины. Андрон мог поклясться, что никогда не встречал такой красивой женщины. Как странно, он каждый год проходил обследование в больнице, но ни разу не видел ее здесь. Видимо, им не суждено было встретиться раньше. Тогда почему именно сейчас?
Женщина была так прекрасна, что это не могло быть правдой. Некрасов зажмурился и резко открыл глаза. Нет, это не видение. Белый халат, точеная фигура, иссиня-черные волосы, аккуратно уложенные, отливающие шелком, ослепительная улыбка и необыкновенной красоты глаза. Это ангел, сошедший к нему с небес, чтобы… А для чего, действительно?
– Добрый день, – после непозволительно долгой паузы, во время которой женщина продолжала улыбаться, ответил Некрасов. Ее карие глаза миндалевидной формы были чуть прищурены, что придавало им особую привлекательность, загадочность. Она то ли плохо видит, то ли кокетничает.
– Меня зовут Майя Владимировна. Я ваша медсестра.
– Майя Владимировна, – повторил Некрасов. Известный прием: чтобы наверняка запомнить новое имя, нужно произнести его вслух, желательно не один раз. Но в данном случае Андрон просто пытался справиться с волнением.
– Точно.
– Андрон Егорович, можно просто Андрон.
– Тогда, если не возражаете, просто Майя. – Она игриво взглянула на него, еще не догадываясь, что, сраженный ее красотой, Андрон потерял голову. То есть она, конечно, знала, что умеет производить впечатление, но на этот раз все было слишком быстро и просто. Глядя на растерянного Некрасова, она применила одно из проверенных средств: пристальный взгляд, улыбка, смущение. Кажется, ей даже удалось покраснеть. – Так что? Возражения есть?
– Возражать? Я? – Как он мог возражать? – Я согласен. Кстати, кажется, у меня уже не болит голова.
– Вот и замечательно. – Она все делала необыкновенно: катила через палату капельницу, грациозно двигаясь в шлепанцах на высоченной танкетке. – Но мы все-таки поставим капельницу.
Перехватив взгляд Некрасова, Майя сдерживала улыбку. Хватит для первого раза. Этот юноша – впечатлительное создание. Один из тех, кто загорается мгновенно. Вопрос – надолго ли?
– Давайте начнем. Устраивайтесь поудобнее, Андрон. Поднимите рукав рубашки… Вот так. Если боитесь вида крови, лучше отвернуться. – Она снова улыбнулась. – Я бы советовала отвернуться в любом случае.
– Слушаюсь и повинуюсь…
Майя сосредоточена. Пристальный взгляд Андрона мешает ей. У нее даже руки дрожат. Что за ерунда! Вот уставился. Роман Борисович сказал, что пациент важный, архиважный! Она должна проявить чудеса профессионализма. При этом Карцев многозначительно посмотрел на нее. Что он имел в виду, старый развратник? В их больнице обычных больных не бывает. Все шишки, она круче другой. А этот юнец не производит впечатления воротилы отечественного бизнеса. Он слишком молод.
Некрасов, его фамилия Некрасов. Красивый, вежливый, взволнованный. Ему идет этот румянец. Что ж, она проявит себя на все сто. И сделает это вовсе не из-за указаний Карцева. Майя и без него знала, что этому пациенту нужно уделить максимум внимания. Только это указание исходило уже вовсе не от главврача. Карцев никогда не был для нее авторитетом. Она испытывала брезгливое отвращение, когда вспоминала свои первые шаги в его клинике. Если бы не Кирилл, она не выдержала бы и уволилась не раздумывая. Но Кирилл попросил ее не делать глупостей и не раздувать из мухи слона. Собственно, она появилась здесь благодаря его рекомендации. Сюда попадают исключительно по протекции.
– Давай поговорим по-мужски. – Егор заметно нервничал.
Глядя на его муки, Марков испытывал злорадное удовлетворение. Пусть подергается. Пусть оправдывается, взваливает на себя груз предателя. Ведь он предал их дружбу, когда позволил себе отношения с девушкой своего лучшего друга. Что бы он ни сказал, это уже не имеет значения. Дело сделано. Теперь Егор и Настя собираются пожениться. Прекрасно! Мама оказалась права – Настя не из тех, кто долго ждет. Ей нужно сейчас и сразу. Она решила, что Егор даст ей все это незамедлительно. Почему? Глупая. Настя не знает, насколько Некрасов зависим от него. Сам по себе он – никто. Придет время, и Егор сам почувствует это. Только будет поздно. Леонид забудет, что перед ним человек, с которым его связывает многолетняя дружба. Он будет помнить только то, что Некрасов разрушил его жизнь, отнял у него все, ради чего Марков работал как проклятый. Он отнял его мечту.
– Лень, я не знаю, что нужно говорить в таких случаях. – Некрасов нервно закурил.
– Расслабься, я все знаю.
– Знаешь?
– Мне Настя вчера звонила.
– Зачем? – Егор недоумевал.
– Она решила первой поставить меня в известность. Так что ты не напрягайся, она очень доходчиво мне все объяснила.
– Бред какой-то.
– Да все нормально, Егор. Дело-то житейское. – Марков улыбнулся. Если бы улыбка могла убить, Некрасов уже был бы мертв.
– Все получилось как-то само собой. В какой-то момент нас потянуло друг к другу. С этим невозможно было бороться… – Некрасов говорил быстро, боясь, что его остановят. Так и случилось.
– Довольно. – Марков подошел к нему. – Проехали. Одна просьба.
– Да, конечно.
– Не приглашайте меня на свадьбу. Это выше моих сил, – сказал и понял, что этой фразой показал все. И то, как он страдает, и то, как сожалеет о случившемся. – Мне нужно время.
– Ты хочешь уехать? – с готовностью откликнулся Егор.
– Да, я возьму отпуск. Покатаюсь на лыжах.
– Начальник тебя может не отпустить.
– Я сумею договориться. Считай, что с завтрашнего дня я в отпуске.
– Мы можем остаться друзьями? – Некрасов протянул ему руку. Он отчаянно нуждался в этом рукопожатии.
– Мы? Это не мы, Егор. Мы гораздо прекраснее.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Будьте счастливы. – Марков пожал руку друга, бывшего друга.
Был у него друг, который его предал. Была у него невеста – она его предала. Была у него мечта – и он все равно воплотит ее в жизнь. Есть женщина в его жизни, которая верит в него и ждет.
Как же нелегко ему будет сознаться матери, что она была права. Леонид наказан за гордыню. Решил, что мать слишком примитивна для того, чтобы разбираться в людях. Думал, что она попросту ревнует. Какое он имел право судить ее? Сначала за то, что терпит пьянчужку-мужа, а потом за то, что не оценила Настю по достоинству. Какой же он дурак!