Однажды, стоя в очереди за своими копейками, она услышала беседу двух пожилых дам:
— Надо учить какой-то не особо распространенный, но и не особо редкий язык. Иначе просто невозможно заработать. Я выбрала итальянский. Тяжеловато на старости лет менять специализацию, но что ж делать, раз раньше не сообразила, — делилась с подругой полная седая женщина в расшитом люрексом свитере.
— Ты права, права, — поддакивала ей подруга. Этот разговор запал Лене в душу, и она записалась на курсы итальянского.
Первый опыт работы с итальянцами был не особо удачным, но и не провальным. Лена приободрилась и на это собеседование шла уже более решительным шагом.
Мама долго и тщательно готовила ее к первому рабочему дню. На отложенные про запас деньги купили приличный брючный костюм, целую неделю тренировались перед зеркалом, как лучше накраситься. Лена даже приобрела недорогой польский лак для ногтей, хотя маникюром отродясь не интересовалась и даже слабо себе представляла, как его делают.
— Может, понравишься ты этому итальянцу и уедешь в Италию, — мечтала мама. — Хоть ты по-человечески поживешь.
Лена с мамой не были нищими, но для того, чтобы обеспечить себе более-менее сносное существование, они работали, не покладая рук, без выходных и праздников. Тем не менее благосостояние упорно буксовало, заработанные деньги тратились на самое необходимое, стремительно тая и не давая возможности накопить хоть небольшую сумму, как говорила мама, на старость.
Накануне первой встречи с итальянцами у Лены начался страшный мандраж, и в аэропорт она поехала, так и не накрасившись.
Увидев бледно-зеленую переводчицу, Вадим даже чертыхнулся про себя. Рядом с Ниной в коротком норковом полушубке эта девица выглядела ужасно. Дутый китайский пуховик, из-под которого торчали две тонкие ножки в брючках-дудочках и детских ботинках на шнуровке. К тому же на плече у нее висела здоровенная торба, набитая непонятно чем, словно она собралась в поход на неделю и взяла с собой самые необходимые вещи и продукты.
— Что у вас там? — недовольно проворчал Вадим. — Давайте оставим в машине, никуда ваша сумка не денется.
— У меня там словари на всякий случай и сменная обувь, — сообщила Лена.
« Неужели в этом хваленом агентстве не нашлось нормальной переводчицы? С ума сойти: припереться с рюкзаком словарей!» — скрипнув зубами, подумал про себя Вадим.
— Сменная обувь-то зачем? — злобно поинтересовался он вслух. — Вы что, тапочки с собой взяли?
— А вдруг понадобится, — с обезоруживающей простотой ответила Лена.
Сергей реагировал на происходящее со слоновьим спокойствием. Конечно, имея такую невесту, как его Юля, можно ко всему привыкнуть.
Нина торжествующе улыбалась и снисходительно смотрела на жалкую переводчицу. Мужики, слонявшиеся по залу ожидания, начали концентрироваться в непосредственной близости от голых Нининых коленок. Когда секретарша, впитывая витавшие в воздухе флюиды восхищения, наклонилась, чтобы поправить что-то на идеально чистом сапожке, сидевший неподалеку толстяк сдавленно застонал, а Сергей едва не свалился с кресла.
— Сядьте немедленно, — прошептал он. — Вы что, хотите, чтобы на нас весь зал пялился?
— Не переживайте, Сергей Михайлович! На вас никто пялиться и не собирался. Вы же сами хотели, чтобы я понравилась вашим итальянцам. Так вот, я репетирую!
Лена смотрела на Нину во все глаза и изумлялась. Девушка вела себя как продажная женщина, откровенно демонстрируя оголенные части тела. Если бы не тот факт, что именно эта красавица беседовала с ней в офисе заказчика, Лена подумала бы, что эту Нину пригласили на роль эскортницы. Лена демонстративно отсела подальше, чтобы тень от Нининого поведения не упала на ее незапятнанную репутацию.
Лена никогда не понимала таких девиц, хотя приходилось признать, что именно старомодность и консерватизм заставляли ее до сих пор сидеть в девках. Через три года ей исполнится тридцать, опасная черта, за которой уже мало что светит. Мама всегда говорила, что найдется принц, который оценит ее по достоинству, но, похоже, она так основательно запрятала свои достоинства, что принцы со свистом пролетали мимо и запутывались в вовремя расставленных чужих сетях.
Нравиться итальянцам она передумала, заранее предвидя провал своих попыток устроить личную жизнь за счет представителей иностранной державы. Лена решила держаться на высоте и максимально использовать ситуацию, чтобы отточить свои навыки владения итальянским. Любые потуги быть красивой на фоне такой спутницы, как Нина, выглядели бы смешно. Лена даже была рада, что не накрасилась: по крайней мере, теперь никто не подумает, что она надеется на мужское внимание. Это только представители животного мира привлекают противоположный пол яркой окраской, пышным мехом и громкими трубными воплями. Она будет вести себя скромно, поскольку здесь ловить нечего. Ее принц должен быть попроще, чтобы потом всю оставшуюся жизнь не прибегать ко всевозможным ухищрениям, дабы удержать понравившийся экземпляр у своей юбки, как это делают сейчас ее подруги. Тем не менее Лену иногда пронзала острая зависть к тому, что у девчонок есть хоть кто-то: мужья, любовники, дети, злобные свекрови, отравляющие жизнь, а у нее только мама, безумно любившая свою единственную дочь и исступленно желавшая ей счастья.
Итальянцы были потрясены Ниной, а переводчицу восприняли как необходимое дополнение. С ней вежливо поздоровались и моментально отвернулись, навострив уши и слушая только ее старательное бормотание. Иногда они напрягались и внимательно вглядывались в ее губы, тогда Лена смущалась, понимая, что допустила ошибку, и повторяла фразу.
Валериано был похож на веселого карликового пуделя. Если бы у него был хвост, то он обязательно вилял бы им от радости и восторга. Он периодически переходил на русский язык, гордо кося глазом на своего спутника и чувствуя себя полиглотом. Виктор, как и Валериано, был сухощавым и невысоким. Но, в отличие от своего непосредственного начальника, вид он имел самый недоброжелательный. Если Валериано ассоциировался с пуделем, то Виктор — с угрюмым бульдогом. Влажно поблескивающая оттопыренная нижняя губа придавала ему вид обиженный и крайне недовольный. При всей своей худобе он имел небольшое круглое брюшко, короткие кривоватые ножки и блестящую лысину. Высоченная Нина, уверенно стоявшая на немыслимых шпильках, возвышалась над итальянцами, как баобаб в саванне.
Виктору, питавшему страсть к высоким женщинам, немедленно захотелось выяснить моральную устойчивость эффектной красотки. Но, будучи незнакомым с обычаями этой дикой страны, он не рискнул проявлять инициативу. Тем более что еще неизвестно, какую именно роль играет девица в их совместном проекте.
Вечно неуверенная в своих силах, Лена воспряла духом, поняв, что ее не погонят прочь немедленно, обвинив в незнании итальянского языка. Культурную программу разрабатывала она, поскольку ленивая Нина решила не тратить свое драгоценное время на подобные глупости, сообщив наивной переводчице, что если она понравится начальству и иностранцам, то, возможно, ее возьмут на постоянную работу. Это была достаточно заманчивая перспектива, и Лена вместе с мамой за одну ночь накатали замечательный план. Тексты на итальянском по всем пунктам плана Леночка старательно выучила.
Полная женщина в отделе кадров бизнес-центра отнеслась к ней весьма доброжелательно, помогла заполнить договор и даже угостила кофе. Лена кофе не пила, он дорого стоил, и они с мамой его просто не покупали, но отказаться от столь любезного предложения она постеснялась. Марина Игоревна долго расспрашивала ее обо всем, внимательно слушала, ласково улыбалась, и расстались они почти подругами. После ухода Леночки Марина Игоревна подумала, что, учитывая начало сотрудничества с итальянцами, скорее всего, придется искать девочку со знанием языка, поэтому, в расчете на перспективу, телефон девушки она припрятала, тем более что Кораблева ей очень понравилась: скромная, интеллигентная, старательная, именно из таких и получаются самые надежные и преданные делу сотрудники.
Переговоры проходили достаточно успешно с той точки зрения, что Лене не без труда, но удавалось справляться со своей работой. Поскольку все упиралось в чертежи, периодически мужчины умудрялись вообще обойтись без ее помощи, обмениваясь какими-то малопонятными словами и терминами, радостно кивали и замечательно понимали друг друга. Тем не менее говорить ей пришлось много, особенно мучительно это было во время обеда. Она так и не смогла притронуться к своей тарелке, поскольку вежливо перебрасывавшиеся необязательными фразами собеседники вынуждали ее постоянно переводить всю озвучиваемую ими галиматью. Лена успела лишь пару раз отпить сок, а потрясающий шницель # остыл нетронутым.
К вечеру она уже еле ворочала языком от усталости, голода и нервного напряжения. Радовало одно: во время балета можно будет молчать.
Юлька, первым делом углядевшая в фойе театра Нину, обиженно прошептала:
— Эта фря тоже здесь?
— Она сопровождает гостей и следит за выполнением программы, — пояснил Сергей. — Ты ревнуешь?
— Вот еще! — надулась Юлька. — Много чести. Основная группа тоже только что вошла. Нина капризно дернула плечиками, скинув шубку в руки нерастерявшегося Виктора. Итальянец приосанился, почувствовав себя ее кавалером. Валериано с сожалением посмотрел на прыткого подчиненного. Лена и Юля одновременно уставились на Нину, решив посмотреть, как она будет разбираться со сменной обувью. Оказалось, что никак. Ее сапожки замечательно дополняли ансамбль, и переодевать их не было необходимости.
Как раз в тот момент, когда Лена судорожно соображала, менять ботинки на туфли или не позориться, подошли Сергей с Юлей. Состоялась процедура знакомства, жениха с невестой пылко поздравили, Юлькину ручку облобызали, а Нина, смерив ее насмешливым взглядом, лишь вежливо поздоровалась.