Большой ребенок просиял, вмиг забыв о плохом.
– Тыквы отличные! Мама хвалила Брюси, когда он помогал. Брюси весь умаялся прятать тыквы в погреб. Пироги с тыквой вкусные!
– Особенно с мороженым.
– Да, Брюси любит мороженое. Жаль, мама не велит есть мороженое зимой...
Потому что именно зимой ты и объелся им, бедняга, а потом еще гонял по морозу без шапки. Тебе тогда было одиннадцать лет, Брюси. Менингит стал приговором – впрочем, уже не для тебя, а для твоих родителей. Ты навсегда остался ребенком, а им достались слезы и горе...
Томми шла к машине, не чуя под собой ног и старательно болтая с Брюси о разных глупостях. Несмотря на холод, она взмокла под курткой, пот катился у нее по вискам...
Уже у машины Брюси опять нахмурился.
– Томми не должна ходить с плохими людьми одна. Опасно!
– Я не буду. Брюси, ты...
– Брюси будет следить. Охранять Томми. Если плохие люди пришли – Брюси их прогонит.
Сердце Томми разрывалось от ужаса и жалости. Неужели это все ты, большой ребенок?! Что ты наделал, Брюси...
– Брюси, ты поезжай вперед, а я поеду за тобой, ладно?
– Хорошо. Брюси покажет Томми дорогу, а плохого человека раз! – и переедет своей машиной. У Брюси хорошая машина. Папа подарил.
– Да, да, садись скорее за руль, холодно.
Брюс завел мотор, Томми почти упала за руль своей машины. Торопливо заблокировала дверцы. Господи, дай доехать до дома, а там я уйду в ванную и закачу истерику самой себе – чтобы не испугать маму и тетю Лючию...
Воодушевленный ролью телохранителя, Брюси газанул с места так, что через мгновение скрылся вдали. Томми поехала медленно, стараясь отдышаться и привести в порядок сердцебиение.
Уже подъезжая к городу, она увидела, что машина Брюси стоит на обочине. Горели только подфарники, за рулем Брюси не было. Томми притормозила и опустила окно. Никакая сила не могла сейчас вытащить ее из-за руля.
– Брюси! Где ты? Что-то случилось? Тебе нужна помощь?
Нет ответа. Томми некоторое время колебалась, потом решительно нажала на газ. Либо Брюси отошел в кустики, либо у него опять что-то случилось с машиной, и он потопал через лес к себе домой – их ферма совсем близко, если знать правильную лесную тропинку. А уж Брюси знает их все. Жаль, аккумулятор сядет, из-за подфарников, но это не страшно. Это она исправит.
Томми остановилась возле своего гаража, чтобы позвонить шерифу и предупредить насчет машины Брюси. Дядя Билл обещал проехаться по шоссе и выключить свет, а если нужно – отбуксировать машину к гаражу.
Теперь – домой! Томми чувствовала себя так, словно ее старательно лупили мешками с песком, а потом протащили по каменистой дороге, привязав к конскому хвосту. Болели все мышцы, раскалывалась голова, тупо ныло сердце, руки тряслись... развалина, одним словом.
По дороге она заехала к Монике – отдать игрушку Люку. Моника встретила ее радушно и как всегда приветливо.
– Заходи, у нас как раз ужин готов. Люк строит снежную, вернее грязную бабу на заднем дворе. Лю-ук!
– Я на секунду. Хотела отдать ему экскаватор...
Лицо Моники вдруг странно изменилось. Она вытерла руки о футболку и осторожно взяла игрушку, поднесла к глазам.
– Это не его, Томми.
– Как? Я же видела, как он играл с ней пару недель назад?
– Это игрушка Элли.
– Что?
– Элли Макфарлан.
– Дочери Мэгги и Фергюса?
– Эта игрушка принадлежала Джейку. Люк узнал об этом от Элли и забрал у нее. Девочка страшно плакала... мне звонила Мэг. Я сказала, что Люк отдаст ее. На следующий день он отнес ее в школу. Где ты ее взяла?
– В «трах-избушке»...
– Ничего себе! Неужели Мэгги водила туда дочку?
– Может, Фергюс...
– Ты что, Томми, сбрендила? Да он к дочери и близко не подходит, словно ее и нет.
– Но зачем Мэгги водить туда девочку?
Моника нахмурилась и негромко произнесла:
– В принципе почему нет? Там тепло, есть камин, можно навести порядок и сделать отличный зимний домик для игр...
– Там пыль и грязь.
– А... зачем тебя туда понесло?
– Так. Решила посмотреть.
Они обменялись одинаково смущенными взглядами. «Трах-избушка» была их общим прошлым. Томми торопливо махнула рукой.
– Тетка меня съест, если я не явлюсь к ужину. Пока, Моника. Привет Люку.
– Ладно. Привет тете Джине и тете Лючии. Я зайду в выходные...
Томми гнала машину к дому, а в голове крутился калейдоскоп мыслей.
Машинка Люка – машинка Джейка – машинка Элли... «Трах-избушка»... Брюси и его бешеная ревность к Ти Джею... поцелуй, который видел Брюси... Ти Джей – «плохой человек»... Значит, Брюси убивал? Но кого тогда видели, по словам Дарлы, целующейся с Фрэнком Сомервиллем?.. Брюси тоже видел и разозлился, после чего убил Фрэнка?.. Поцелуй Ти Джея напомнил Брюси о случившемся, он впал в ярость... Позвонить Ти Джею... Что, если Брюси бросил машину и пошел в кемпинг, убивать «плохого человека» Ти Джея?!
Томми яростно выжала газ до упора. Скорее позвонить Мэри и предупредить ее о Брюси! Потом дяде Биллу...
Дом встретил, как и всегда, теплым желтым светом в окнах, уютным резным крылечком, ароматом пирогов. Томми вылетела из машины и пулей ворвалась в прихожую. Телефон...
Странно, почему ее не встретил Байкер?
Чей это веселый смех доносится из гостиной?
И ПОЧЕМУ У НИХ В ДОМЕ ПАХНЕТ ОДЕКОЛОНОМ ТИ ДЖЕЯ РЕЙЛИ?!
Все ответы ждали ее в гостиной. Байкер сидел на ковре у камина и с обожанием смотрел на нового друга. Лючия и Джина, вспомнив, что они итальянки, хохотали и щебетали, что твои птички. А в кресле у камина непринужденно сидел обладатель и носитель, так сказать, аромата дорогого парфюма, Томас Джефферсон Рейли собственной персоной. В данный момент он рассказывал легкомысленным итальянкам что-то из своей многотрудной жизни, а они охали и восторгались. На столе сверкали хрусталь и серебро, ростбиф был уже наполовину съеден, вина осталось едва ли на треть хрустального графина...
Томми даже сама не сразу определила, ЧТО она чувствует. Это была гремучая смесь из тревоги, ярости, подозрительности, облегчения, изумления, недоверия и удовольствия. Она прислонилась к косяку двери и по возможности грозно поинтересовалась у Байкера – намеренно игнорируя всех остальных:
– И как это понимать, сторож? Заходите, люди добрые, берите что хотите? Почему ты меня не встретил?
Байкер изобразил высшую степень раскаяния путем волнообразного движения всем телом, виновато тявкнул – и снова устремил восторженный взор на новое божество. Божество потрепало Байкера по лобастой башке, вогнав счастливого пса в предкоматозное состояние.
– Не ругай нас, Томми. Мы очень любим сухарики с подливкой.
– Ха! Тетя! Мама! Что у нас за праздник?
Джина Бартоломео улыбнулась и прикрыла глаза.
– Я так давно не смеялась... Лючия, милая, я просплю сутки, не меньше. Вечер был великолепен. Ти Джей, а кто эта милая девочка? Ваша знакомая, да?
Ти Джей и глазом не моргнул. Вежливо и спокойно ответил:
– Это Томасина, ваша дочка. Она очень похожа на вас, Джина. Такая же красавица.
Джина кивнула и улыбнулась Томми почти прежней своей улыбкой.
– Да, Томми умница и красавица. Я горжусь своей дочерью. Томми, не сердись, мы почти все съели, но у нас впереди еще тыквенный пирог с мороженым. Лючия, cara mia, пусть ребята сходят за мороженым, а ты пока порежешь пирог? Ти Джей, мороженое в большом холодильнике на улице.
Томми отлепилась от косяка и стальными пальцами впилась в плечо невозмутимого мерзавца.
– Да, Ти Джей, пойдем-ка выйдем, подышим. Заодно и Байкер растрясет сухарики. С подливкой.
Ти Джей встал и сообщил:
– Ваша Томми из меня веревки вьет. Пойдем, ненаглядная.
И обнял ее самым бессовестным образом! Томми потеряла дар речи, а Лючия сладко улыбнулась.
– Не забудьте по дороге, что вы идете за мороженым.
В результате Томми пулей вылетела во двор, достала мороженое и вернулась на крыльцо, где Ти Джей благостно озирал окрестности, глубоко втягивая морозный воздух.
– Ты зачем приехал?
– В гости. Должен же я посмотреть, как живет девушка, к которой я неравнодушен?
– Слушай, кончай ломать комедию, здесь же никого...
– Ти Джей! Томми! Мне нужна помощь.
Лючия появилась на крыльце, заставив Томми умолкнуть. Ти Джей забрал у нее мороженое и радостно сообщил:
– А мы уже идем. Скажите, мне кажется – или сегодня ночью пойдет снег? В воздухе пахнет морозом...
– Вы совершенно правы. Постепенно обживаетесь? После Майами, должно быть, нелегко?
– Да, снег там почуять трудно. Я думал, что я не смогу жить в холоде, но теперь... теперь я, пожалуй, пересмотрю свое отношение к природе. Томми, ты идешь? Я ел тыквенный пирог сто лет назад.
И они вошли в дом, причем Томми кипела от ярости, а Ти Джей просто-таки излучал благодушие.
Пирог удался на славу. Некоторое время все только постукивали ложками о тарелки, а потом Джина вдруг вскинула голову.