Внезапно теплые пальцы вложили в его правую ладонь пахнущий розами брусок.
— Благодарю, — произнес Лукас, начиная намыливать затылок.
Ему понадобилась секунда, чтобы опомниться.
Он не один.
Руки Лукаса замерли на шее.
Распахнув глаза, он увидел, как она вышла из розового тумана позади него — словно нагая богиня из причудливейших фантазий подростка, словно Венера, выходящая из морской раковины, на картине, которую он видел во Флоренции.
Он ее знает.
В ее голубых глазах тоже вспыхнуло узнавание.
Высокие скулы. Золотистые волосы. Фигура модели. Плавные изгибы. Безупречная, как алебастр, кожа.
Она была точной копией девушки, приходившей к нему во сне. Она была девушкой из ночных кошмаров и той, что с каждой ночью становилась все ласковее, пока однажды не забралась к нему в постель и не принялась дразнить, да так сильно, что он едва не обезумел от желания.
Неужели и сейчас он видит сон? Или же она живая?
Почему-то вспомнилось загадочное ощущение, которое он испытал, выйдя из библиотеки Моуранов и обнаружив, что кто-то за ним наблюдает. Только тогда там никого не оказалось. И все-таки он чувствовал себя так, словно некий посторонний дух, могущественный и невыразимо нежный, соединился с его душой. На несколько блаженных секунд он был обезоружен, избавлен от гнева и горечи. Водопад запертых на замок, но желанных чувств низвергся из него. Он все еще ничего не понимал.
Сны о прекрасной блондинке. И вдруг она здесь. Во плоти.
Это было невероятно. Слишком невероятно, чтобы поверить в реальность происходящего.
— Привет, — послышался робкий нежный голос.
Значит, она настоящая.
Лукас моргнул раз, другой, но девушка не исчезала. Ее глаза сияли. Она была невыразимо прелестна — и обнажена, как в день, когда появилась на свет. Лукас вдохнул благоухание роз.
Вот уже неделю его преследовал этот запах. Теперь Лукас понял почему: это был запах незнакомки.
Он ощущал себя Адамом, нашедшим свою Еву.
Казалось, всю жизнь он стремился к этой минуте.
Забавно: несмотря на то, что он смотрел в глаза девушки, всеми силами стараясь не отводить взгляд, и сосредоточиться на ее черных ресницах, слипшихся от сверкающих капель влаги вокруг бесподобно голубых глаз, Лукас заметил и нечто иное.
Струйки шампуня стекали по ее шее и белопенным холмикам к соскам.
Она была великолепно сложена: с высокой грудью идеальной формы, мягко округленным животом, узкой талией и гладкими, бесконечно длинными ногами. Ее губы приоткрылись в нежной полуулыбке, и Лукас заметил тонкую щелочку между передними зубами. Лукас, который был лучшим учеником по английской литературе в колледже, вспомнил слова Чосера о том, что такая щелочка — признак чувственной натуры.
Словно в полусне мелькнуло загадочное замечание Пеппина: «Ведь он сам говорил, что хочет увидеть нашего нового любимца. Может, они столкуются».
До сих пор девушка не вскрикнула, не заметалась — возможно, она ошеломлена не меньше Лукаса.
Или же — откуда ему знать? — она тоже предвкушала эту минуту.
Лукас медленно поднял руки над головой, как бы давая понять, что он сдается и не собирается ни дотрагиваться до нее, ни причинять ей вред, ни унижать каким-либо образом.
Впрочем, в этом не было необходимости — потому что, как ни странно, девушка ничуть не боялась его. Она первая смело пропутешествовала взглядом от его лица по бронзовым выпуклым мускулам груди, заросшей темными, пружинистыми волосками, и ниже — по плоскому животу. Затем она взглянула туда, где проходила резкая линия загара, и ее взгляд был полон того же пристального любопытства и отсутствия скромности. Как будто они уже были любовниками, и она имела право разглядывать его. Жаркая волна окатила Лукаса.
Он вспыхнул от ее дерзкого бесстыдства, поспешно распахнул дверь душевой кабинки и в спешке ушиб большой палец о порог. Чертыхаясь от боли, он проковылял к вешалке и схватил полотенце.
Где, черт возьми, Пеппин и Монтегю взяли ее?
— Ребята! — крикнул он, обмотав махровую белую ткань вокруг пояса, и повторил громче: — Ребята!
Но они были слишком умны, чтобы отозваться на крик.
Девушка завернула краны и спокойно произнесла:
— Мне жаль, что вы ушибли палец. — Помолчав, она добавила: — Знаете, они не виноваты.
— Не защищайте их. — Он помедлил. — Кто вы, черт возьми? — Лукас перешел на шепот, остро осознавая близость ее гибкого великолепного тела. — Сколько вы здесь живете?..
Но он уже знал ответ.
— Одиннадцать дней? — пробормотал он, и эти слова прозвучали отрывисто и невнятно.
Она покраснела и кивнула.
— Я хотела познакомиться с вами, но боялась…
Значит, это она — новый «любимец» мальчиков. Это ее таинственное ангельское присутствие он ощущал в доме, благодаря ей его жизнь с сыновьями волшебным образом вошла в мирное русло. Ее чары были так сильны, что она ухитрилась проникнуть даже в его сны.
Неудивительно, что мальчики решили не подпускать к дому экономок и прогуливать школу, ухаживая за ней.
Девушка вышла из кабинки. Ее глаза блестели во влажном пару, мокрые волосы прилипли к плечам.
Грубо швыряя ей полотенце, Лукас заметил аккуратный розовый шов вдоль линий волос и вспомнил, как Пеппин осаждал Пита медицинскими вопросами. Тогда Лукас испытал отцовскую гордость, втайне размечтавшись, что Пеппин, возможно, наконец-то чем-то увлекся и в будущем станет врачом.
Он промазал, и полотенце упало на пол. Нагнувшись за ним и протягивая его девушке, Лукас нечаянно коснулся ее. Он ощутил шелковистое тепло нежной кожи, и его сердце заколотилось быстрее.
Ее реакция была не менее бурной, хотя девушка тоже попыталась скрыть ее. Это удалось ей не лучше, чем Лукасу, — он заметил, как дрожат ее руки, пока она заворачивалась в полотенце. А как только полотенце скрыло из виду ее грудь, Лукас увидел, что и она вздрагивает от прерывистого дыхания.
Что, черт побери, здесь происходит?
Еще никогда в жизни его не влекло так неудержимо к другому человеческому существу.
Никогда прежде он, встречаясь с незнакомым человеком, не испытывал ощущения, что давно знает его.
Она не удосужилась как следует вытереться, и горячие струйки воды и мыла сбегали по коже, образуя лужицы возле босых ступней.
Девушка не отрываясь смотрела на Лукаса, а ее зрачки настолько расширились, что на виду остались лишь тонкие кольца голубого пламени, окружающие их.
— К сожалению, я не знаю, кто я такая, — откровенно призналась она робким, испуганным голосом, тронувшим Лукаса. — Если бы знала, тогда, может быть, я вспомнила бы, где мой дом, и ушла отсюда. Я думала… вы поможете мне.
— Я? Откуда мне знать, кто вы?
— Но вы смотрели на меня так, словно знаете меня.
Лукас уставился на ее ноги — потому, что смотреть на них было безопаснее всего. На тонких щиколотках виднелись безобразные царапины.
Вскинув голову, Лукас вгляделся в свежий розовый рубец возле линии волос. На щеке девушки он заметил несколько царапин. Почему-то вспомнились кровавые отпечатки маленьких ног на белых плитках пола. А потом — первые медицинские расспросы Пеппина на стоянке у больницы.
Наконец Лукас все понял.
Словно наяву, он вновь увидел болтающуюся капельницу над окровавленными простынями в смотровой.
Эта девушка — пациентка Пита.
Этот прелестный ангел с мыльной пеной в волосах, который вторгся в дом Лукаса и сделал его жизнь счастливой, — сбежавшая из больницы наркоманка. Она может быть кем угодно.
Оставалось только одно — позвонить Питу.
— Оденьтесь, — приказал Лукас, — а потом поговорим.
— Хорошо, Лукас. Лукас.
Его имя. Просто имя. Такое знакомое и вместе с тем… соблазнительно чуждое. Шелковистый голос девушки превратил привычное слово в нечто немыслимо драгоценное.
Этот восхитительный голос творил с ним чудеса. Лукасу казалось, что он вдруг помолодел на десять лет и что все рассудочные и корыстные правила, по которым он жил, рассыпались в прах.
Он почувствовал ее безмолвную мольбу: «Скажи, кто я такая?»
Черт побери, люди еще не научились общаться без слов!
Эта девушка возбуждала его. И вместе с тем возле нее он испытывал нелепое чувство умиротворенности и удовлетворенности, словно вернулся домой из долгого путешествия, разыскав в необозримой вселенной единственного человека, с которым мечтал провести вечность.
Полный абсурд!
Их ничто не связывает. Она стремится только использовать его. Эта девушка — просто незнакомка, способная причинить немало хлопот, беглянка, может, наркоманка. Она проникла к нему в дом, заставила мальчиков обманывать его…
Дом сиял чистотой. Она готовила для него еду. Приносила розы. Некоторые из этих роз он носил с собой целые дни, их запах преследовал его.
Лукас вспомнил, как мальчики переживали, когда он нашел новых хозяев для их обожаемого доберман-пинчера, который покусал почтальона и гонялся за всеми соседскими детьми. Эта девушка полюбилась сыновьям Лукаса гораздо больше, чем Кайзер.