Когда мы вылезли из трюма, где побывали даже в матросских кубриках, Роман как-то уж слишком небрежно спросил, не хочу ли я посмотреть на его каюту. Я разомлела от наступившей жары и выпитого за завтраком вина, бегания по яхте, лазания по канатам и шканцам, да и вся окружающая добродушная обстановка не способствовала повышению моей бдительности, и я неосмотрительно согласилась.
Войдя в каюту, невольно сравнила ее клетушками на туристическом теплоходе, на котором я когда-то путешествовала по Волге с Георгием и мальчишками. Это были огромные хоромы. Диван во всю стену, несколько шкафов для одежды, трюмо и дверь в туалетную комнату.
Мне показалось, что яхту слегка тряхнуло. Подскочив к окну, я вздрогнула. Берег стал стремительно удаляться. Я в панике повернулась, чтобы выскочить на палубу, и, если понадобится, нырнуть в Волгу. Но выйти мне не удалось. Дверь мощным плечом подпирал Роман, глядя на меня с ласково-ироничной усмешкой.
Я взвилась.
– Что это? Похищение?
Поморщившись, он отверг мое так не понравившееся ему предположение:
– Нет, конечно! Ты же сама этого хотела. – В ответ на мой возмущенный вопль нахально пояснил: – Я это видел по твоим глазам!
Эта чушь меня вконец разозлила. Оценивающе взглянув на окно, я решила в случае чего беспардонно его разбить и выпрыгнуть.
Просительно протянув ко мне чуть подрагивающие от нетерпения руки, Роман умильно протянул:
– Ну, иди же ко мне! Я так долго этого ждал!
Единственное, чего мне хотелось, это послать его куда подальше, но яхта резко развернулась, почти улегшись на правый борт, и я резво влетела в его объятия. Стиснув меня так, что у меня затрещали ребра, Роман прильнул к моим губам.
Несколько растерявшись, но не потеряв самообладания, я подняла ногу, собираясь двинуть его коленом так, чтобы он еще долго ничего подобного не хотел, но яхта совершила очередной оверштаг и мы с ним мелкой танцующей рысью, промчавшись через всю каюту, шлепнулись на диван.
Пронин оказался сверху, придавив меня своим немаленьким весом. Пока я моргала и пыталась вздохнуть поглубже, чтобы прийти в себя, он с выработанной годами ловкостью стянул одежду и с себя и с меня. И когда я пришла в себя настолько, чтобы дать достойный отпор, было уже поздно.
Почувствовав в себе мужчину, я дернулась, но он, не давая мне себя прервать, несколько раз приподнялся, делая то, что ему предназначено природой, и вдруг, протяжно застонав, выгнулся дугой и упал на меня, содрогаясь в сладких конвульсиях. Потом осторожно перелег рядом и прижал меня к себе, уткнувшись носом в шею.
– Ничего себе! Со мной никогда ничего подобного не было. – И, соблюдая какой-то дурацкий ритуал, скованно спросил: – Тебе хорошо?
Врать я не хотела и жестко отрезала:
– С чего бы это?
А вот так, как выяснилось, отвечать ни под каким предлогом было нельзя. В ответ он прижал меня к себе еще сильнее, и тяжело задышав, пообещал:
– Это я сейчас исправлю! – И, накрыв мой рот своим, принялся целовать, не давая мне возмутиться как положено.
Чувствовала я себя странно. С одной стороны, мне были неприятны эти чуждые ласки, а с другой в глубине души зрел настоящий протест против жестоких слов Георгия. Мысль о чисто женской мести так грела душу, заставляя забыть о нравственности, что я закинула руку ему за шею и ответила на поцелуй.
И тут он принялся ласкать меня так, будто от этого зависела его жизнь. Может быть, он вообразил, что этот сексуальный экзамен он должен сдать только на высший балл, и желательно с плюсом?
Как бы то ни было, но под конец он заласкал меня так, что у меня помутилось в голове. Причем это сказано не для красного словца – я на самом деле чувствовала серьезное головокружение и не могла повернуть головы. Внутри всё плавилось, требуя завершения, и я довольно грубо попросила:
– Хватит! Не тяни!
Подтянув меня к себе, он резко вошел в меня, и с силой принялся двигаться. Это было совершенно по-другому, нежели с Георгием, и мне даже показалось, что желание пропадает, но в какой-то момент я вдруг поняла, что внутри всё сжимается крутой спиралью и, выкрикнув «Георгий!», задохнулась от блаженства.
Немного откатившись от меня, весь взмокший Роман смотрел на меня с негодующим упреком. Сначала я не могла понять, чем это он так недоволен, но после его слов:
– Знаешь, не очень приятно, когда женщина называет тебя в такой момент чужим именем! – до меня всё же дошло.
Охваченное уходящим наслаждением сердце еще отчаянно стучало, и мне не хотелось никого обижать. Тем более мужчину, приложившие такие титанические усилия, чтобы меня ублажить. Желая его успокоить, заверила:
– Просто привычка.
Но это возмутило его еще больше.
– Не хочу я быть ничьей привычкой!
На что я уверенно пообещала:
– И не будешь. Это было в первый и последний раз!
Поняв, что несколько запутался, Роман попробовал оправдаться:
– Я не то хотел сказать.
Небрежно дернув плечом, я уточнила:
– А что?
И получила весьма жесткое:
– А то, что ты сейчас же позвонишь мужу и скажешь, что уходишь от него. И остаешься со мной!
Во дает! Я так растерялась, что не сразу нашлась, что ответить.
– Это что, шутка? – мой голос от изумления прозвучал недостаточно категорично, что позволило Роману перехватить инициативу.
Встав и натягивая на себя одежду, он ультимативно заявил:
– Да вовсе нет. Я шутить не собираюсь. Кстати, предупреждаю: кричать и звать на помощь бесполезно – команда, как ты прекрасно понимаешь, ничего не услышит, а Тамара Якунина уже съехала на берег. У нее завтра съемки.
Не глядя на меня, двинулся к выходу. Но у самых дверей помедлил, что-то обдумывая, и вернулся. Подойдя к моим вещам, небрежно сгреб их в охапку и унес.
Ну и ну! Такого я даже в кошмарном сне предположить не могла. И часто он этим занимается? И куда потом деваются его наложницы, потому что другого слова для обозначения уготовленного им мне статуса я не нашла.
Встав с постели, пошла в ванную, где приняла контрастный душ, стараясь прийти в себя и обдумать идиотскую ситуацию, в которую угодила исключительно по своей дурости. А вот не надо было нырять в ледяную воду, рискуя собственной жизнью, спасая этого нувориша! Вот уж как оправдалась народная примета – не делай добра, не получишь зла!
Выйдя из ванной, решила пошарить в шкафах. Вот найду, чем прикрыться, и выйду на палубу. И пусть меня кто-нибудь попробует остановить! Но, открыв первый шкаф, убедилась, что он пуст. Я кинулась к другому – та же картина.
Обыскав все помещения и закутки в каюте, убедилась, что она была пуста. Абсолютно! Что ж, вывод был один – в этой каюте он не жил. Похоже, это было помещение для гостей. Или для таких идиоток, как я. Однозначно – у него мания падишаха. Или кого там еще!
Выглянув в окно, поняла, что мы подплываем к деревне Ишково. А в ней живут родители Оксаны, моей ассистентки. Мы с ней приезжали сюда в гости прошлым летом. Эх, если бы мне удалось добраться до берега, я вполне могла бы попросить их подбросить меня до Пореченска, отплыли мы еще не так далеко.
Но если бы мне и удалось выбраться с яхты, как бы я дошла до их дома? Он же в центре деревни. Вряд ли стиль «ню» одобряют в российской глубинке. Из горла вырвался истерический смешок, и я с силой стукнула себя по голове. Думай, дурочка, думай!
Тумак помог, и я уставилась на цветастую шелковую накидку, по воле дизайнера украшавшую торшер. Я вообще-то всё бы сделала не так, всё-таки это яхта, а не загородный клуб, но никто мне заказ на оформление этой яхточки давать не собирался.
Накидка была приколочена по кругу маленькими декоративными гвоздиками, но что мне подобная ерунда! Вытащив из прически оставшиеся шпильки, я быстренько вытянула гвозди из мягкой древесины и, распластав накидку на две части, побольше и поменьше, соорудила весьма недурственную конструкцию «верх-низ».
Повертевшись перед зеркалом, украшавшим один из шкафов, с удовольствием признала, что я мастер на все руки. В этом вполне можно было продефилировать по любому пляжу. Да что там пляж! Подиум тоже вполне бы подошел.
Чтобы хлипкая конструкция не разлетелась при интенсивном движении, я закрепила ее согнутыми в колечки выдернутыми мной из торшера гвоздиками, придавшими своими блестящими шляпками еще большую декоративность моему эксклюзивному наряду.
Внезапно испугавшись, что появившийся не вовремя любовничек помешает выполнению моего плана, я подергала дверь. Как я и ожидала, она была заперта снаружи. Чтобы не было ненужных помех в виде громких аплодисментов, одной из шпилек заклинила замок. Да так, что теперь его невозможно было открыть ни изнутри, ни снаружи.
Радостно потерев свои умелые ручки, я занялась окном. Оно, слава Богу, открывалось свободно, причем поднималось наверх. Что ж, это была явная удача. Взглянув наружу, убедилась, что палубы внизу не было, сразу вода.
Проверив, хорошо ли на мне держится мой наряд, я припомнила уроки гимнастики, за которые в школе у меня всегда были пятерки. Подняв окно и не закрепляя его на защелку, чтобы оно захлопнулось, как только я вылезу, осторожненько выбралась наружу.